Закончив последнюю сказку, Алена вздохнула и отодвинула книгу. А Саша некоторое время молчала — как будто не хотела возвращаться оттуда, где только что побывала, не хотела снова становиться маленькой девочкой, уже побывав однажды принцессой.

— Саша, — позвала Алена, и девочка вздрогнула, словно очнувшись, — знаешь, у меня в детстве была точно такая же книжка. И я очень любила, когда мне читали сказки, а особенно мне нравилась сказка про Жасмин.

— Жасмин — самая красивая принцесса. Я тоже хочу такое же платье, как у нее. Папа обещал мне купить… Когда я вырасту. Как ты думаешь, он купит?

— Конечно, купит! Обязательно купит.

— Обидно, что так долго ждать. Я так хочу быстрее стать взрослой!

Алена снова прижала девочку к себе, ласково погладила по волосам. Как объяснить ребенку, что детство — самая счастливая пора в жизни человека? Да и стоит ли говорить о том, что, взрослея, человек теряет так много, что порой начинает жалеть о том, что не остался маленьким ребенком? Как жестоко время!

— А сколько тебе сейчас лет? — спросила Алена.

— Вот столько. — Саша, как и все маленькие дети, предпочитала отвечать на этот вопрос не словами, а пальцами. Она растопырила ладошку и демонстративно подняла ее вверх, приблизив к самому лицу Алены. — Видишь?

— Пять?

— Угу. Почти шесть. А потом будет семь, и я пойду в школу. Меня научат читать, и я сама буду читать книжку про Жасмин. Правда ведь?

— Правда, и не только эту книжку, а еще много других интересных книжек…

— Все равно эта — самая интересная, а другие мне не нужны, — упрямо возразила Саша, — а теперь давай играть!

— В дочки-матери? — обреченно спросила Алена.

— Ну да… Или давай играть в школу. — Идея, в считанные секунды возникшая в ее маленькой головке, показалась ей настолько великолепной, что она радостно захлопала в ладоши: — Я буду учительницей! Сиди.

Она вскочила с дивана, тут же принялась снова волочить табуретку, придвинула ее вплотную к тому месту, где сидела Алена, положила на нее все ту же раскрытую книжку. Глядя на нее, Алена еле сдерживала смех: она изменилась в один момент, из маленькой мечтательной девочки словно превратившись в строгую и занудную классную даму. Только очков на кончике носа не хватало!

— Сегодня мы будем изучать буквы, — произнесла Саша, подражая взрослой интонации, и пояснила, на минуту выйдя из роли: — Это так у нас в садике бывает. Итак, скажите, пожалуйста, что это у нас за буква?

Она ткнула пухлым пальчиком в заглавную букву «А», написанную витиевато и не совсем понятно.

— Это буква «А», — как прилежная ученица, ответила Алена и, вспомнив, как когда-то пыталась разучивать буквы со своим маленьким четырехлетним племянником, сыном сестры Лизы, добавила: — «А» — начало алфавита, тем она и знаменита…

— Ух ты! — восторженно произнесла Саша, снова позабыв о том, что играет роль учительницы. — Ты знаешь стихи про буквы!

— Ну да, знаю… Хочешь, и про другие буквы стихи расскажу? Если вспомню, конечно… Вот, например, про букву «И». Ты знаешь букву «И»?

— Нет, не знаю, покажи.

— Вот, смотри, — Алена отыскала в тексте букву «И» и показала Саше, — две палочки, одна наискосок, снизу вверх. Молоток я раздобыл, из дощечек букву сбил. Между двух прямых досок одна легла наискосок. Сколько здесь дощечек? Три! А какая буква?..

— И-и-и! — смеясь, протянула Саша-маленькая. — Здорово! Две палочки, одна наискосок… И правда. А еще?

— Еще… — Алена усиленно пыталась воскресить в памяти стихи про буквы — несколько лет назад она знала их все наизусть, а теперь всплывали только обрывки. — Вот, послушай, про букву «С». Буква «С» напоминает полумесяц…

— Как у тебя? — Саша протянула ладошку и сомкнула в пальцах ее золотой кулон, не догадываясь о том, какие мучительные воспоминания пробуждает в душе своей новой знакомой.

— Как у меня, — спокойно согласилась Алена, отгоняя прочь мрачные мысли, — а теперь мы можем написать твое имя.

— Мы можем написать мое имя? — Ее восторг был неописуем. Казалось, она не могла поверить в то, что Алена ее не обманывает. — Вот здорово! Сейчас я принесу бумагу!

Саша снова исчезла из поля зрения, через минуту вернулась из кухни с тетрадкой и ручкой в руках.

— Я сама буду писать?

— Конечно, сама. Сначала напиши букву «С».

Саша послушно и старательно, раскрыв рот, принялась выводить на бумаге полумесяц, который получился у нее кривоватым.

— Молодец, — похвалила Алена, — а теперь рядом напиши букву «А».

«А» получилась у Саши ничуть не лучше, чем «С», следующая буква совсем съехала вниз, но, закончив наконец писать короткое слово, она так и заискрилась от счастья:

— Я написала свое имя? Сама?..

Алена кивнула.

— Вот здорово! Когда папа придет, я ему покажу, он меня похвалит… Да?

— Конечно, похвалит, — заверила ее Алена, улыбаясь детскому восторгу. — Послушай, ты, наверное, устала?

— Ни капельки! — Саша замотала головой из стороны в сторону. — Давай еще что-нибудь напишем!

— Саша, но ведь в школе всегда бывают перемены. Дети должны отдыхать от занятий.

— Но я не устала! — нахмурив брови, снова возразила Саша-маленькая. — Я не хочу отдыхать!

Еще целый час она старательно выводила на бумаге детские каракули — «папа», «мишка», «Микки», «Алена» и еще целую кучу разных слов, потом наконец положила ручку и вздохнула:

— Вот теперь устала. Давай сделаем перемену.

— Давай, — согласилась Алена, — может, хочешь есть?

— Нет, есть не хочу. Хочу гулять.

— Гулять? — Алена удивилась, потому что подобная мысль почему-то не приходила ей в голову.

— Ну да, гулять, — с прежним нетерпением в голосе пояснила Саша, — гулять полезно.

— Да, гулять полезно, — засмеялась Алена. — Какая ты молодец, все знаешь!

— Пойдем?

Некоторое время Алена молчала в нерешительности.

— А у нас есть ключ от квартиры?

— Не знаю… — разочарованно протянула Саша, — сейчас посмотрю.

Словно вихрь, она умчалась в прихожую и тут же с радостным воплем вернулась обратно, торжественно зажимая в ладони кусочек серебристого металла.

— Есть!

— Ну, значит, пойдем гулять… Только давай я тебя причешу.

— Давай, — охотно согласилась Саша, — мы как будто будем играть в парикмахерскую.

Алена аккуратно расчесала непослушные светлые волны, собрала их сзади, скрутила малиновой резинкой. Потом посмотрела на себя в зеркало, заключив, что выглядит более или менее сносно на фоне тех картинок, что выдавало ей зеркало в последние несколько дней, и принялась застегивать Сашины сандалии.

Теплый ветер на улице сразу же растрепал Сашину прическу — тонкие завитки уже через несколько минут обрамляли ее розовое лицо со всех сторон. Некоторое время они просто ходили по улице, Саша с увлечением рассказывала ей о том, как в прошлом году они с папой, бабушкой и тетей Ритой ездили купаться на речку, как папа поймал большую рыбу и они сварили из нее суп.

— Уху, — поправила Алена, — а кто такая… Кто такая тетя Рита?

Спросила и тут же поняла, с каким напряженным ожиданием ждет ответа на свой вопрос. Но маленькая Саша ответила, высоко подняв тонкие светлые брови, руководствуясь только соображениями детской логики:

— Тетя Рита — это моя тетя Рита.

— Она твоя тетя? — продолжала допытываться Алена, удивляясь собственной настойчивости.

— Ну да, она моя тетя… Она сестра моего папы. Алена, давай играть в догонялки!

И, не дожидаясь ее согласия, побежала вперед быстро-быстро, мелькая серыми подошвами сандалий. Алена, дав ей фору, вскоре помчалась за ней. Саша визжала, чувствуя ее приближение, — Алена нарочно замедлила шаги, Саша вскоре снова оторвалась от преследования и вдруг, споткнувшись, растянулась на земле. Подбежав, Алена подняла ее, поставила на ноги, присела рядом на корточки и пристально посмотрела в глаза:

— Больно? Больно ударилась?

Саша быстро-быстро заморгала глазами, закусила нижнюю губу — она изо всех сил старалась крепиться и все-таки не выдержала. Уголки губ поползли вниз, и она, уткнувшись в плечо Алены, расплакалась. Алена прижала ее к себе покрепче, нежно прикоснулась губами к светлой растрепанной голове.

— Ну, не плачь, маленькая. Сейчас пройдет, успокойся. Давай посмотрим, что там у тебя.

Саша, оторвавшись на миг от Алены, наклонила голову вниз и рассматривала мелкие розовые царапины — как будто художник сделал неровный мазок плохой кистью у нее на коленке. Мелкие капельки крови просачивались сквозь кожу, застывая набухшими красными пузырьками. Алена слегка подула на коленку.

— Теперь не так больно?

— Угу, — ответила маленькая Саша, — еще подуй, Алена.

Алена долго дула ей на коленку, все время успокаивая, пытаясь отвлечь. Вскоре ей это удалось — Сашины слезы высохли, и она даже рассмеялась, выслушав придуманную на ходу Аленой историю про маленького щенка, который подружился с большим котом.

— Но ведь кошки не дружат с собаками, — смеясь, возразила Саша, — такое бывает только в мультфильмах! Ты видела мультфильм про котенка по имени Гав, Алена?

— Конечно, видела.

— Это мой любимый мультфильм. Знаешь, а мне уже почти совсем не больно! Пойдем на качели!

— Они же сломаны, — возразила Алена.

— Да нет, я не про те качели, которые во дворе! Вон там, за тем домом, есть большие качели, пойдем!

И, не дожидаясь ее согласия, снова, как ни в чем не бывало, забыв про боль, помчалась вперед. Алена еле поспевала за ней, тревожно и пристально следя за тем, как она бежит. Почти целый час они катались на качелях — вернее, каталась Саша, а Алена бесконечно раскачивала ее, слушая восторженные крики. Саше часто становилось страшно, когда качели раскачивались особенно сильно и она взлетала очень высоко, и все же она требовала, чтобы Алена раскачивала качели еще и еще сильнее.