– Вот! Снимай, да поживее. Всё снимай!

Нина послушно разделась.

– Это другое дело! Теперь реестр показывай.

Нина придвинула к нему бумагу. Он, не глядя, подписал.

– Молодец! Садись сюда вот. – Он подхватил Нину и усадил перед собой на стол. – Сделал дело, гуляй смело.

На генеральном столе никакой такой фригидности места не осталось. У Нины буквально сыпались искры из глаз, видимо, накопилось чего-то в организме за время регулярного исполнения супружеского долга.

– Уф! – сказал генеральный, закончив. – Снова живой. Подписали, так подписали.

– Чего подписали? – Нина ещё плохо соображала.

– Реестр! Пойдём. – Он увлёк Нину в свою комнату отдыха. – На вот.

Он протянул ей коробочку. Нина открыла. В коробочке лежали часики с золотым браслетом. Циферблат сверкал бриллиантами.

– Ой! – пискнула Нина.

– Надевай.

Нина надела. Часики невероятно украшали её загорелую руку.

– Урвал из-под своей. В Эмираты её отвёз. Какая там Турция? Турция, это ж уже не её уровень! В Турцию одни плебеи ездят. – Далее последовало матерное слово. – Потом началось. Купи то, купи сё, – проблеял он противным голосом, видимо, передразнивал жену. – Деньги у неё в тумбочке сами растут! Не напасёшься. Но я извернулся, подумал, моя курочка у меня ничего не просит, а часиков у неё красивых нет.

– А что курочка мужу скажет? – поинтересовалась Нина, любуясь часиками.

– Придумает чего-нибудь. Моя курочка находчивая, зря что ли бухгалтерица. Это ж не колечко, не серьги. Подумаешь, часики. На такие начальство наше московское даже не посмотрит, как на твою Турцию.

– Ну, да, – согласилась Нина. – А курочке в самый раз.

– Ничего, я свою курочку ещё куда-нибудь свожу. Я тоже сообразительный, придумаю, как нам твой «один эс» к делу приспособить. Ну, иди, одевайся, работать пора. Завтра в то же время жду с реестром. Надо непременно повторить.

Мужу находчивая курочка сказала, что часики подарили генеральному для жены новые подрядчики, типа сувенира. Ну, так принято. Часики для жены, коньяк дорогой для самого. Часы такие жена генерального ни за что не наденет, это не её уровень, а коньяк генеральный сам не пьёт. Вот всё вместе и отдал главному бухгалтеру и её мужу. А кому ж ещё? Кто второй человек на предприятии после директора?

На самом деле коньяк генеральному и правда подарили подрядчики, только не сейчас, а перед майскими праздниками. Генеральный этот коньяк действительно отдал Нине, а вот Нина пожалела передавать такой хороший коньяк мужу. Припрятала у себя в бухгалтерии, думала как-нибудь распить его со старшей и младшей дамами. Теперь пришлось выдать коньяк мужу, зато история выглядела убедительно.

Муж подивился часикам, поинтересовался нельзя ли их продать, наверняка больших денег стоят, не носить же в самом деле такую красоту, одобрил коньяк, сказал, что видел такой в кабинете у своего начальства, и прибрал его подальше. И когда Нина уже готова была его убить, полез к ней за супружеским долгом. Нина сослалась на головную боль и пошла готовить ужин. Муж крутился вокруг неё и волновался, не надо ли снять такие дорогие часики, вдруг испортятся. Нина боролась с тошнотой и думала, что на этой неделе ей кровь из носу нужно добраться до психолога. Пусть посоветует чего-нибудь, как от тошноты половчее избавиться. Главное, чтоб не насоветовал опять куда-нибудь залезть и абстрагироваться, взглянуть с другой стороны, пожалеть убогого и полюбить его изо всех сил. Любить убогого в планы Нины никак не входило.

Психолог обрадовался её приходу, наговорил кучу комплиментов, но Нина, разумеется, их пропустила мимо ушей. За тот короткий период, в который она стала числиться красавицей, она как-то быстро научилась пропускать комплименты мимо ушей. Так же она уже научилась не обращать внимания на мужские взгляды. Ведь советы друга и советчика не пропали даром. Пусть самец, выглядывающий из примата, пускает слюни, глядя на её грудь или ещё куда, это делу не помеха, а скорее даже подмога. Отвлеченный сиськами самец может пропустить что-нибудь важное, а толковая самка этим просто обязана непременно воспользоваться. Типа, сам дурак!

– С мамой я разобралась, с дочкой понимания достигла, с генеральным вопрос решила, но меня тошнит от собственного мужа, – выпалила Нина, прервав поток комплиментов психолога. – Что делать?

– А что вы сами хотите делать? – Психолог тут же перестал пускать слюни и весь подобрался, как бы концентрируясь на вопросе.

Нина на секунду задумалась, потом сказала:

– Бежать, куда глаза глядят!

– Ну, так бегите! Что вам мешает?

– Издеваетесь? Куда ж я убегу?

– Вы сами сказали, куда глаза глядят. Или вы ещё не готовы?

– Не готова, – согласилась Нина.

– То-то и оно! Ну, значит, у нас опять три выхода. Первый – смириться, глядишь, дождётесь собственной готовности, когда совсем невмоготу станет, и убежите, главное, чтоб не поздно, второй – уклоняться, третий – оказать сопротивленье. Ничего нового.

– Уклонишься от него! Лезет и лезет. И как? Как оказать сопротивленье?

– Скажите решительное нет. Создайте мужу невыносимые условия. Может, он сам от вас первый убежит.

– Ха! Его всё устраивает.

– Ну, так сделайте, чтоб не устраивало. Попробуйте, вам же нечего терять!

От психолога Нина вышла в задумчивости и тоске ещё большей, чем на пути к нему. Тогда у неё ещё была надежда на его совет. Тоже мне совет! Делай, что хочешь. Может быть, Нина хочет, чтоб её шестирукий зануда исчез, как не было. Не убивать же его, в конце концов. Нина представила, как она убивает мужа и закапывает на даче в огороде. Ага! Сколько таких случаев в фильмах показано. Этот закопанный обязательно вылезает и начинает преследовать несчастную убийцу. И тут уже, куда глаза глядят, не убежишь, не скроешься.

По дороге домой ей позвонила дочка.

– Мам, тут такое дело, я на учебный курс тут у нас в университете записалась, а он платный. Мне б деньжат.

– Что за курс?

– Дизайнерский. Там история искусства включена, и много чего интересного и нужного. После этого курса, в крайнем случае, если дизайнером вдруг не получится, экскурсоводом можно работать. И совмещать с учёбой можно. У меня девочка знакомая в турагенстве работает, она говорит, у них вакансии экскурсоводов для русских групп имеются. Просто за учёбу надо вперед заплатить. Я отработаю и всё верну.

– Сколько?

– Дочь назвала сумму.

Нина крякнула.

– А ты на эту тему с папой говорить не пробовала?

– Да ну его! Ты же знаешь, он заведет эту песню про бу-бу-бу, а потом всё равно ничего не даст, удавится. Я понимаю, что для тебя это много, но может, придумаешь чего-нибудь.

– Я постараюсь.

– Спасибо, мамочка!

– Не за что пока. Как твой герой-любовник?

– Замечательно. Он теперь в рекламе снимается. За квартиру платит. У нас всё хорошо.

После разговора с дочкой Нине на душе стало легче, хоть у кого-то всё хорошо. Интересно, стоит ли давать дочери денег да ещё столько? А если обманет и прокутит со своим красавчиком? Нина решила, что обязательно надо дать. Каждому человеку нужен шанс. А вот если обманет, тогда она пошлёт дочку туда же, куда недавно отправила мать. Взрослые здоровые люди. Кто сказал, что кто-то кому-то чего-то должен? Психолог тысячу раз прав! Никто никому не обязан. И рожать никого насильно не заставляют. Не хочешь, не рожай. А уж если родила, значит, хотела и любишь теперь своё дитятко, но на шею его себе сажать не обязательно. Накормить, вырастить, жильём обеспечить по мере возможности, а дальше сам, всё сам. И с образованием обязательно человеку помочь надо, виданное ли дело, ребенок сам захотел чему-то учиться.

Вечером за ужином она рассказала мужу о просьбе дочери.

– Еще чего! – сказал он. – Это всё твоё воспитание. Баловала её, слишком много свободы давала. Тебя вон родители строго воспитывали, так ты приличным человеком выросла.

«Видел бы ты этого приличного человека сегодня утром при подписании реестра», – подумала Нина. От воспоминаний по телу её пробежали мурашки, что-то ёкнуло внизу живота, и она слегка покраснела.

– Детей надо держать в строгости, особенно девочек, – между тем продолжал муж. – Иначе они с юности начинают вертеть хвостом и из них получаются интердевочки как наша.

– Ну, что ты городишь? Какая интердевочка? Надо же, слово какое поганое для дочери подобрал! Ребенок влюбился. Разве в иностранца нельзя влюбиться? Чем он от нашего российского балбеса отличается? Может быть, она и ошиблась, но пусть лучше в юности ошибок наделает и поймет, что ей нужно, чем будет потом в старости сидеть у разбитого корыта!

– Ничего ты как-то вот без ошибок в юности обошлась! Пусть с тебя пример берет.

– Не приведи Господь! – вырвалось у Нины. – Ты дашь ребенку денег или нет?

– Нет!

– Хотя бы половину?

– Нет!

– Ну и подавись!

Остаток вечера Нина провела как в тумане. Виной тому была бессильная злоба, которая, казалось, наполнила всю её как бутылку по самое горлышко. Нина чувствовала себя диким животным, готовым запросто перегрызть мужа пополам за своего детёныша. Никогда ещё она так не злилась. Никогда и ни на кого. В этом состоянии она вдруг вспомнила, что в один из сеансов психолог вроде что-то такое говорил по поводу здоровой злобы, мол, она лучше, чем слёзы, сопли и смирение. Хорошо, что шестирукому даже не пришло в голову её в этом состоянии домогаться с супружеским долгом. Страшно представить, как бы она ему ответила, каким колокольным звоном и залпом изо всех орудий! Спать Нина улеглась с оригинальной мыслью, что утро вечера мудренее. От злобы, ненависти и бессилия Нине немного помог спасительный «пион», иначе она бы вообще не заснула, а так приняла перед сном и даже слегка захрапела.

Наутро она решила, что супруг вполне может обойтись без завтрака, и сделала вид, что спит. Похоже, пора уже создавать этому жлобу невыносимые условия. Удивительным образом он не стал её будить и требовать еды, видимо чувствовал, сволочь, свою вину. Вину-то чувствовал, а вот денег, тем не менее, для ребенка не оставил. Потом уже у себя в бухгалтерии она никак не могла дождаться, когда же её, наконец, вызовут с реестром.