Милена Вин - Пиратская доля

Непонятное волнение навалилось на меня. Сердце забилось быстрее обычного, и я мгновенно ощутила жар во всем теле – то ли от действия выпивки, то ли от внезапно охватившего меня возбуждения. Все еще разгоряченная после безумных танцев, я приблизилась к капитану и неуверенно коснулась пальцами его груди.

Он удивленно посмотрел на меня, но даже не попытался отстраниться. Карие глаза его блестели странным огненным блеском, и я не могла отвести от него взгляд – таким красивым и желанным он сейчас был. Я едва не задохнулась от неожиданности и удовольствия, когда мужчина резко впился своими губами в мои уста. Он целовал меня страстно, требовательно и с неистовством, как будто был зол на меня, но затем губы его смягчились, а поцелуи вместо яростных стали нежными.

Я чувствовала его горячее винное дыхание на своем лице, его особенный запах, присущий только ему, и понимала, что не смогу отпустить его. Только не сейчас.

– Останься… – прошептала я и медленно потянула его на себя, впервые приглашая его в дом.

Примечания:

* Перудо – игра в кости, известная как «пиратский покер».

Жаку казалось это безумием. То, что он делал; то, что чувствовал. Все было таким противоречивым. Он долго мирился со своими чувствами, не позволяя внезапной слабости сломить его. Нет, он не мог позволить себе снова сдаться. Только не сейчас, когда его сердце стало холодным, как лед, а в душе совсем недавно зажили кровоточащие долгие годы раны.

Но она как кошка расцарапала их все, сама того не осознавая. Жак думал, что это причинит ему невероятную боль; полагал, что эта женщина начнет играть с его чувствами, бить снова и снова в самое больное место. Но он ошибался.

Единственное, что она сделала, – это очаровала его собой, своими мыслями, своей жизнью и удивительным темпераментом. Он не отдался в лапы своих эмоций, а лишь позволил себе  вновь привязаться к женщине; привязаться настолько сильно, что днем и ночью все мысли были только о ней.

Когда Клэр коснулась его груди по собственному желанию, посмотрела на него своими необыкновенными, горящими страстью глазами, Жак не смог устоять перед ее чарующей красотой. Он поцеловал ее, поцеловал так, как ему хотелось – сначала жадно, показывая, как сильно он желает ее, а потом нежно, ласково, выражая в этом действии свои истинные чувства по отношению к ней.

Капитан смутно понимал, что не сможет остановиться, если она попросит его продолжить. И она действительно попросила. Одно слово, небрежно сорвавшееся с ее мягких податливых губ, просьба остаться полностью затуманила разум мужчины, и он поддался ей, закрыл дверь и шагнул вместе с ней вглубь домика.

Медленно оторвавшись от ее соблазнительных губ, Жак заглянул в ее большие зеленые глаза, словно желая убедиться в истинности ее намерений, желая узнать, что она действительно хочет быть с ним сейчас. Он заметил. Заметил ее томящийся взгляд, немую просьбу на лице и нежно провел пальцами по ее щеке.

Кожа у нее мягкая, нежная, как шелк. Сквозь легкий загар на скулах и переносице проступают веснушки, совсем как у Теодора. Жак смотрел на нее с каким-то детским удивлением, пораженный ее красотой; смотрел на ее слегка растрепанные, собранные в пучок рыжие волосы, притягательные губы, в невероятно доверчивые глаза. Сердце его вдруг забилось часто-часто от осознания того, что эта женщина позволила себе довериться ему. Довериться пирату.

Жаку казалось, что она видит его другим. Знает обо всех его плохих качествах, но видит его таким, какой он есть на самом деле. И это было самым поразительным для него: она не отталкивает его, даже несмотря на его сущность, напротив – жаждет быть рядом.

– Моя леди, – шепнул капитан, наклонился и обдал горячим дыханием ее ушко.

Он почувствовал, как она вздрогнула, и прижался губами к ее изящной шее. Целовал медленно, невесомо, словно подразнивая ее. Затем приспустил рукав платья, коснулся ее ключицы, хрупкого плеча.

Крепко сжимая девушку в своих руках, Жак чувствовал, как она тяжело дышит, дрожит всем телом. Дрожит от нетерпения и удовольствия одновременно. Ее реакции на его прикосновения оказалось достаточно, чтобы его собственная жажда, его потребность получить желаемое вспыхнули с новой силой. Сгорая от нетерпения, капитан коснулся завязок на ее лифе, резкими движениями распутал их и, наконец,  избавив ее от корсажа, насмешливо выдохнул:

– Как же много слоев и всевозможных деталей присутствует в женском наряде.

Он ловко расстегнул пуговки на ее юбке, и та упала к ногам Клэр. Она усмехнулась, и от ее слегка смущенного, но искреннего смеха странный трепет пробежал по жилам капитана.

– Уверяю вас, это еще не самое сложное, – тихо сказала она. – Всего лишь летнее платье… В отличие от пышных, украшенных рюшами и кружевом нарядов его удобно надевать, носить и… снимать.

Глаза Клэр блестели, а зрачки были слегка расширены. Она красивая. И даже оставшись в одном нательном платье и чулочках, выглядела изысканно и утонченно.  Жак хотел прямо сейчас сорвать с нее эту чертову сорочку, сквозь тонкую ткань которой просвечивали контуры ее тела, нервно вздымающаяся округлая грудь, обольстительные формы с набухшими от желания сосками. От желания, которое пробудил в ней он. Желания к нему.

Просто невероятно – как же сильно он жаждал, чтобы она была его женщиной, принадлежала ему полностью, без остатка. Внутри него кипела кровь от ее затуманенного взгляда, прерывистого, нервного дыхания, от чувственного и неукротимого влечения к ней.

Все его тело тут же напряглось, стоило Клэр обхватить его лицо горячими ладонями и впиться в губы пламенным поцелуем. Вкус этого поцелуя взбудоражил его. Он восхищался ее уверенностью, порой плавно сменяющейся покорностью и рассудительностью, и был покорен ее чувственностью и непоколебимой волей.

– Сними рубашку, – попросила она вдруг, оторвавшись от его губ и требовательно взглянув на него. – Я хочу посмотреть на тебя…

О, эти чертовы зеленые глаза, светящиеся как два самых ярких изумруда. Этот смущенный, томный, немного растерянный и в то же время уверенный взгляд. Этой женщине просто невозможно было отказать.

Жак улыбнулся одними уголками губ, восхищенный ее невинным видом, и медленно снял с себя рубаху. Он заметил, что ее взгляд скользнул по его обнаженным плечам, твердым плоским мускулам, которые четко выступали на выпуклой груди, на впадине живота и на бедрах. Клэр неуверенно коснулась длинными изящными пальчиками его торса, провела ладонью вдоль живота и, изучая каждый сантиметр его кожи, встала за его спиной.

Мужчина не видел ее лица, но все равно ощущал на себе ее внимательный, прожигающий насквозь взгляд. Он чувствовал, как она касалась его местами исполосованной спины – последствий его неподчинения, его прошлой жизни. Ни одной женщине он еще не позволял так пристально изучать его тело, трогать его затянувшиеся шрамы на спине и плечах. Но ее легкие касания будоражили и возбуждали. Они были болезненными, словно его вновь пороли плетью, и приятными одновременно.

Дышать от возбуждения и напряжения становилось все труднее. Жак не выдержал – резко обернулся и перехватил ее руку. Хватка показалась ему сильной и жесткой, и он сразу же ослабил ее, а затем и вовсе отпустил расслабленную ладонь девушки. Он вдруг подумал, что она испугается его резкого, наглого движения, но был немало удивлен, когда увидел на ее лице выражение нежности и понимания.

Черт побери, да она же совсем его не боится! Смотрит с таким благоговением, с таким обожанием, словно он оказался последним источником ее жизни… А возможно, так оно и было. Ведь для него она в какой-то момент тоже стала волшебным родником с живой, целебной водой, дарящей ему возможность жить.

Жак коснулся края измятой сорочки и, не заметив возражений со стороны Клэр, помог ей освободиться от нее. Когда сорочка упала к ногам, он взял девушку за руку и принялся рассматривать с пристальным, жадным интересом.

Она смутилась. Попыталась отчаянно прикрыться одной рукой, но мужчина нежно обхватил ее ладонь и посмотрел на залитые румянцем щеки. На его губах заиграла улыбка.

Для нее это было впервые – он это понимал. И это еще больше приводило его в волнение, ведь он так был благодарен ей за то, что она решила довериться именно ему, позволила искалеченному жизнью человеку вновь ощутить давно забытый трепет. Он и сам сейчас чувствовал себя так, словно был несмышленым, неопытным юнцом, который сразу терялся и смущался при виде нагого женского тела.

Будто желая избавиться от одолевшего ее смятения, уравнять счет, Клэр коснулась застежки на темных бриджах капитана, расстегнула ее и медленно приспустила с его бедер казавшийся лишним в этот момент элемент одежды. Жак не заставил ее долго ждать – сам снял с себя сапоги, а затем и бриджи.

Они стояли неподвижно, едва касаясь друг друга нагими разгоряченными телами, стояли в тишине, прерываемой лишь их тяжелым дыханием, и оба понимали, насколько важны для них сейчас эти мгновения их близости, их общего желания. Капитан прикоснулся лбом к ее лбу, прикрыл глаза и с наслаждением втянул в себя аромат, исходивший от ее волос и кожи. Она пахла приятно. Пахла так, как пахнет желанная женщина, как не всем доступная сладость.

Жак резко ухватил Клэр за ягодицы, приподнял ее, позволяя ей обхватить его бедра ногами. Он услышал приглушенный стон, сорвавшийся с ее сладких манящих губ, и ощутил после этого безумную горячую волну вожделения, накрывшую его с головой. Внутри все натянулось напряженной струной; он с трудом сдерживал себя от опрометчивого поступка, от желания повалить эту женщину на пол, вести себя грубо, думая лишь о своем удовольствии. Он не мог.

Не мог поступить так с невинной, доверившейся ему девушкой, с той, для которой он – жестокий пират, но справедливый человек, забытый аристократ и мечущаяся душа – стал первым мужчиной в ее жизни. Жак хотел быть с ней нежным в ее первый раз, ласковым, насколько это было для него возможно. Для него тоже сейчас многое происходило впервые – хотя бы то новое, странное желание доставить ей удовольствие, услышать свое имя из ее уст, видеть, как она всей душой жаждет стать с ним единым целым.