Милена Вин - Пиратская доля

Это не укрылось от цепких глаз пирата. Его насмехающееся выражение лица вмиг сменилось на злобное, и мужчина, крепче сжав в руке клинок, прокричал:

– Не шлюхе смотреть на меня так, словно я грязная свинья!

Не знаю, чем я руководствовалась в данный момент – сердцем или разумом, но с моих уст незамедлительно сорвался ответ:

– Ты и есть грязная свинья!

Пират в удивлении изогнул кустистые брови и застыл в нерешительности. А я, наконец, быстро осмотрелась и с ужасом поняла, что мы потерпели поражение. Пиратов было намного больше, чем матросов капитана Коуэлла, уцелевшие люди из его команды сложили оружие и сейчас стояли на коленях, смиренно опустив головы в пол. Сдались.

Я нервно сглотнула, ощущая физически все взгляды, прикованные ко мне. Кажется, мое ругательство услышали абсолютно все; корсары смотрели на меня как на чокнутую.

– Вот же дрянь! – вновь вскричал этот пират.

Я не успела опомниться, как он подбежал ко мне, схватил за шею и начал сдавливать, лишая меня возможности спокойно вдохнуть. Мне стало невыносимо больно. Глаза щипало от слез, а в груди жгло от нехватки воздуха; я задыхалась как рыба на суше, и моим единственным желанием в данный момент было вобрать в легкие воздух. С каждой секундой я переставала ощущать связь с окружающим миром; казалось, еще немного – и все мои страдания оборвутся, словно нить. Я ждала этого. Ждала, когда окажусь на последнем издыхании и, наконец, умру. Пусть и так грязно, от рук пирата, так, как не пожелаешь умереть ни одной даме. Но трепет от ожидающей меня свободы заполнил все мое сознание, и постепенно я перестала ощущать невыносимую боль.

Я не поняла, что произошло в следующее мгновение, когда пальцы пирата резко разжались. Только слышала чей-то громкий мужской голос; суровый крик звенел в моих ушах, разрывая меня на части. Я без сил повалилась на колени и, опершись руками об деревянный пол корабля, задышала глубоко и тяжело. Меня всю трясло, словно в приступе лихорадки. Пульсирующая боль во всем теле приносила жуткий дискомфорт, я не знала, как мне все еще удавалось находиться в сознании.

Медленно я начала различать происходящее вокруг. Я видела десятки ног людей, толпившихся возле меня, но не решалась поднять глаза. Когда я находилась на грани смерти, в мою голову совершенно не приходила мысль, что все это может закончиться иначе. Кто-то спас меня. Но я не знала, была ли безумно рада этому поступку своего неизвестного спасителя, или напротив – это огорчило меня.

– Давайте руку, мисс, – прозвучало совсем рядом.

Голос жесткий, резкий, холодный, как сталь. Я отчего-то не сомневалась, что обладатель этого голоса наводит ужас на окружающих лишь одними словами. И меня саму сейчас окутал невыносимый страх, липкий, скользкий; казалось, невидимые щупальца обвили мою шею и начали сдавливать, намереваясь закончить то, что не сделал пират.

Руку я не подала. Обхватила себя за плечи так крепко, до боли в пальцах, словно была нага и пыталась скрыться от любопытных взглядов разбойников. А затем нерешительно подняла голову и взглянула на своего спасителя.

Высокий, широкоплечий, мускулистый мужчина возвышался надо мной словно хищник, заставляя чувствовать себя слабой дичью. Смуглое с аристократичными чертами лицо имело жесткое выражение, губы напряженно сжаты, небольшой шрам, рассекающий правую бровь, слегка подрагивает. Взгляд глубоких карих глаз хищный, жестокий, внушающий страх. Привлекательная внешность мужчины – темно-русые волосы, спрятанные под треуголкой с большим пером, загорелая кожа, прямая осанка, небритый подбородок – совсем не скрывали его сущность.

Впервые я почувствовала холод и жар одновременно, но это была не тоска, смешанная со злостью, а странное возбуждение, страх перед грядущими событиями. Я смотрела на человека, в глазах которого горел огонь жестокости и похоти, и понимала, что попала в крепкие сети пирата, выбраться из которых мне вряд ли будет суждено.

Меня поймали, словно рыбу в море. Большую, аппетитную рыбину, при взгляде на которую мечешься между желанием выгодно продать ее и желанием воспользоваться ее беспомощностью и съесть на ужин.

Не знаю, какой вариант предпочел бы этот не внушающий доверия человек, но, кажется, своим молчанием я начала медленно выводить его из равновесия. Жесткие сильные руки мужчины схватили меня за плечи и поставили на ноги так легко, словно я весила не больше чем ребенок.

Мое тело тут же отозвалось болью на это резкое действие, ноги подкосились, и я повалилась вперед. Пират не дал мне упасть снова – обхватил меня за талию и сжал в кольце рук. От неожиданности, ощущая тепло мужского тела и горячее дыхание, я перестала дышать и растерянно уставилась на него. В его взгляде сквозил холод и хорошо сдерживаемая злость. Но помимо этого было что-то еще. Он смотрел на меня со смесью интереса и неприязни, словно коснулся вонючей жижи.

Казалось, эта брезгливость со стороны мужчины придала мне сил. Я резко оттолкнула его от себя и сделала шаг назад, с трудом удерживая себя от падения и перебарывая дикую слабость во всем теле.

– Как ваше имя, мисс? – спокойно спросил пират.

Его спокойствие, однако, было показным. Даже слепой был бы способен почувствовать напряженную атмосферу вокруг нас.

Я не ответила, продолжила смотреть на него, теперь боясь отвести взгляд, будто после этого произойдет что-то страшное, необъяснимое. Конечно, я хотела сказать хоть что-нибудь, но не могла. Казалось, мой язык отрезали, слова застряли в горле шершавым комом и никак не могли вырваться наружу.

Внезапно я вновь почувствовала жжение в груди, поднесла ко рту ладонь, но не смогла сдержать рвотные позывы, которые буквально заставили меня задыхаться. Я согнулась, громко закашляла, чувствуя во рту неприятную горечь. О, светлые боги…

От осознания произошедшего к моим щекам тут же прихлынула кровь, и я не решалась выпрямиться, глядя на изуродованные мной сапоги пирата. Я не видела его лица, но заметила, как он сжал от злости кулаки. Кажется, этим неконтролируемым действием я подписала себе смертный приговор.

– Квартирмейстер! – раздался вдруг надо мной его низкий грозный голос. – Уведи женщину в мою каюту.

Меня жестко схватил за локоть какой-то большой бородатый детина, и мне ничего не оставалось, как выпрямиться и последовать за ним. Я смотрела себе под ноги, нутром чувствуя, что все пираты провожают меня взглядами.

Как только я оказалась на пиратском корабле, тот мужчина вновь заговорил, но уже обращаясь ко всей своей команде:

– Остальных в трюм. За работу, живее!

В этот момент ко мне, наконец, пришло осознание, что вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я до сих пор была поражена происходящим и все жалела о том, что мне не удалось раз и навсегда предаться вечному сну.

Не знаю, сколько времени прошло с того момента, как пират грубо втолкнул меня в каюту и, закрыв дверь на ключ, ушел. Я стояла у выхода, прислонившись спиной к двери, и глубоко дышала, пытаясь прийти в себя. Только после того, как дыхание выровнялось, а сердце застучало ровно и спокойно, я медленно осмотрелась.

Каюта была небольшой. Справа находилась дверь, скорее всего, ведущая в еще одну каюту, смежную с этой. Задняя стена помещения была занята огромным окном, по бокам висели плотные бордового цвета шторы. Напротив меня стоял большой дубовый стол, на котором в беспорядке лежали книги и какие-то свертки бумаги, слева – комод, кресло, затянутое в темно-красный бархат, и тумба.

На фоне всей этой обстановки выделялось зеркало в позолоченной резной раме, которое висело на стене рядом с дверью в смежную каюту. Оно совершенно не вписывалось в мрачный интерьер комнаты.

Я подошла к зеркалу, взглянула на свое отражение и глубоко вздохнула. На меня смотрела молодая женщина с растрепанной прической и нездоровым бледноватым оттенком кожи. Вид у меня был нелепый, даже жалкий. Кремовое с цветочным рисунком платье было местами помято и уже сидело на мне не так, как раньше. Кажется, из-за морской болезни я немного потеряла в весе.

Попытка поправить рыжие собранные волосы не увенчалась успехом, и я вновь окинула взглядом каюту. Здесь было уютно. Но от осознания того, кому именно принадлежит вся эта роскошь, мне становилось жутко, равно как и от того факта, что в любой момент сюда может нагрянуть этот странный человек, судя по всему, капитан пиратского судна. Мысль о скорой встречи с ним будоражила меня.

Еще немного побродив по каюте, я обнаружила, что дверь в смежную комнату и ящик стола заперты. К рукописям и книгам на рабочем столе я даже не решила прикоснуться и, устав от бессмысленной ходьбы, примостилась в мягкое кресло в углу. Стоило мне расслабиться, как я почувствовала жуткую усталость; она обрушилась на меня внезапно – ударом кулака. Вскоре я уснула.

Не знаю, сколько часов я проспала, но когда проснулась, за окном уже было темно. Каюту освещал свет нескольких свечей, вставленных в настенный канделябр, и еще одной – одиноко стоявшей на столе капитана.

Сам капитан сидел над большой книгой и сосредоточенно делал там какие-то пометки. Окончательно проснувшись, я почувствовала, как бешено колотится мое сердце, как страх сковывает его. Совершенно непонятное волнение охватило меня, ладони вспотели. Я старалась не двигаться, боясь привлечь к себе внимание мужчины, и внимательно осматривала его.

Сосредоточенный, хмурый. Он был увлечен записями в журнале и, кажется, не заметил моего пробуждения. Но, словно опровергая мое предположение, его низкий, с приятной легкой хрипотцой голос разрезал тишину в каюте:

– Полагаю, вы голодны. – Он даже не посмотрел на меня и, лишь кивнув в сторону миски с кашей, добавил: – Присядьте, ужин на столе.

Предложенное капитаном угощение для меня сейчас было равносильно еде, припрятанной в ловушке для диких зверей. Я смутно понимала, что если сяду напротив него, так близко, что по телу вновь побегут ненавистные мурашки, то его капкан удачно захлопнется. И, конечно, мне совсем не хотелось показаться ему еще более хрупкой, более беззащитной, но сейчас, совершенно голодная и обессиленная, я не могла думать ни о чем, кроме этой чертовой каши.