Вагглсвик подкрепил команду пинком, и Файтон встал, спокойный и угрюмый. Он не проронил ни слова, однако в его глазах было столько злобы, что Джон едва узнал в этом человеке радушного, улыбающегося хозяина.

Джон передернул плечами и отвернулся. После того, как он натянул брюки поверх ночной сорочки и сунул ноги в туфли, Вагглсвик пригласил его в расположенную под спальней прачечную посмотреть собственными глазами, что его там ожидало.

– Мы с Джемом запрем негодяев в подвале до утра, – сказал сыщик. – Долго же я за тобой охотился, голубчик! Ничего, теперь ты за все заплатишь!.. А ну, давай резвее! Да не забудь, что у меня тут пушка! И она спит и видит, как бы выстрелить в тебя.

Он подтолкнул Файтона к стенному шкафу и усмехнулся, заметив перекошенное от ужаса лицо Джона.

– Не догадывались, что за этими дверьми, да?

– Я их даже не открывал. Боже правый, да тут лестница!

– Она ведет в прачечную. Мне тоже пришлось целых три раза переночевать в «Пеликане», прежде чем я понял, что там. Кстати, если бы меня тут не оказалось, вас бы вынесли по этой лестнице вперед ногами, как это уже сделали с несколькими другими молодыми балбесами! Подумать только, я здесь в четвертый раз – и ни одной поклевки, пока сегодня не появились вы со своим набитым бумажником и не рассказали, что в Англии вас никто не ждет. Пардон, конечно, но вели вы себя как полный кретин, сэр.

Мистеру Крэнбруку оставалось лишь покорно согласиться с этим определением и пристроиться в хвост небольшой процессии, спустившейся по крутой спиральной лестнице в прачечную с каменным полом. В углу прачечной дымился огромный медный котел, а в центре на стуле сидела миссис Файтон. Она громогласно спорила со стоящим рядом с ней барменом, отрицая все обвинения в злом умысле.

– Мой помощник, – сказал Вагглсвик, ткнув пальцем в бармена. – Молод, конечно, но схватывает все на лету! Ладно, Джем, давай-ка их запрем.

Джон Крэнбрук слегка побледнел, наткнувшись взглядом на огромный тесак на крепком выскобленном столе. Пока арестованных спускали в подвал, молодой человек был предоставлен самому себе. Не веря собственным глазам, он с отвращением осмотрел прачечную и уже не нуждался в разъяснениях. Однако, вернувшись, мистер Вагглсвик все же счел нужным доложить ему, что здесь Файтоны разрубали трупы и бросали останки в котел.

– Не знаю, правда, что они делали с головами…

Джону доводилось слышать подобные жуткие истории, но он полагал, что такое могло произойти только в незапамятные времена.

– Что вы, сэр! – снисходительно изрек мистер Вагглсвик. – Вокруг полным-полно негодяев. Уж и не упомню, когда это место попало в наше поле зрения – больно ловким оказался Файтон.

– Ага! – важно кивнул Джем.

– Могли бы меня предупредить! – возмущенно бросил мистер Крэнбрук.

– Разумеется, мог, – почесывая подбородок, отозвался Вагглсвик. – Только вы были своего рода наживкой, сэр, к тому же сомневаюсь, что, если бы я посвятил вас в свои планы, вы согласились бы лежать в постели как ни в чем не бывало и ждать, пока Файтон вас прикончит.

Вдруг в голове у Джона мелькнула ужасная мысль:

– Мисс Гейтсхед!

– С ней все в порядке. Ее работодатели знали, где она остановилась, а Файтон никогда не рискует зря.

– Да и мешка с бабками у нее нет, – словно невпопад вмешался Джем.

– Он хочет сказать, сэр, – оборвал его Вагглсвик, – что девушка, в отличие от вас, больших денег при себе не имеет.

– Зато Файтон вполне мог заниматься похищением тел для продажи на эксперименты, – предположил Джем.

Мистер Крэнбрук содрогнулся.

– Ее тела он точно не похищал, – заявил мистер Вагглсвик.

Джон посмотрел на него.

– Какой ужас! Нужно все рассказать мисс Гейтсхед!

Вагглсвик вновь поскреб подбородок.

– Вряд ли это необходимо. Ее не будут привлекать в качестве свидетеля – в отличие от вас, сэр.

– Да, конечно, я знаю. И с радостью дам показания. Со многими путешественниками успело расправиться это чудовище?

– Трудно сказать, – ответил Вагглсвик. – С того времени, как на Боу-стрит стало об этом известно, – с двумя или тремя.

– А до того? Даже представить страшно!

– Ага, – согласился Джем. – Бог знает, сколько человек угодили в котел, пока здесь не появились мы, сыщики.

В размышлениях над этой чудовищной новостью мистер Крэнбрук вернулся к прерванному отдыху, и пусть забыться сном ему так и не удалось, зато он плодотворно провел время, выдумывая правдоподобную историю для мисс Гейтсхед.

4

Наутро они встретились в столовой, темной и непроветренной. Когда вошел Джон, мисс Гейтсхед открывала ставни, и ее замечания по поводу того, что в «Пеликане» совсем нет порядка, были очень точными и язвительными.

– Я все утро звонила в колокольчик, и кто, вы думаете, наконец-таки принес мне кувшин с горячей водой? – возмущалась она. – Бармен!

– Ужасно! Но дело в том, что у них стряслась беда – ночью заболела хозяйка, – без запинки объяснил Джон. – Не возражаете, если мы с вами сходим позавтракать в другую гостиницу?

– Ничуть! – бойко откликнулась мисс Гейтсхед. – Как ни жаль хозяйку, она того заслуживает, потому что нельзя содержать дом в таком отвратительном состоянии! Сейчас, я только возьму шляпку и мантилью. – Внезапно девушка покраснела и робко добавила: – Наверное, вы вчера подумали, что я сумасшедшая. Честное слово, не представляю, что заставило меня нести подобный вздор. Ни разу в жизни я еще так хорошо не высыпалась, как сегодня! Разве не странно, что уставшему человеку лезут в голову такие ужасные мысли?

– Очень странно! – согласился мистер Крэнбрук, с трудом сдерживая дрожь.

Дуэль

1

Вечером он пришел домой неожиданно рано и не без удовольствия подумал, что своим появлением спутал все карты привратнику: Криддон наверняка улизнул, чтобы пофлиртовать с какой-нибудь служанкой. Тем не менее запыхавшийся пройдоха вернулся на пост гораздо быстрее, чем можно было ожидать от человека его комплекции, будто угадал шаги хозяина по выложенной камнем дорожке под масляными фонарями. С видом оскорбленного достоинства он принял плащ на шелковой подкладке, касторовую шляпу с загнутыми полями и длинную трость. Его обида, несомненно, была вызвана тем, что хозяин покинул бал, не дождавшись часа, к которому для него вызвали экипаж, и предпочел вернуться домой, хотя мог бы зайти в клуб, как обычно.

Он отпустил Криддона спать и подошел к пристенному столику, где дожидалось доставленное вечерней почтой письмо. Сорвав облатку и развернув послание, вдруг заметил рядом с собой возникшего неизвестно откуда дворецкого и сердито велел тому удалиться. Впрочем, не появись дворецкий, это разозлило бы его не меньше. Он бросил письмо на столик и открыл дверь в столовую – там царила кромешная тьма. Данное обстоятельство едва не заставило его позвать Радстока обратно. Ему нравилось, чтобы свет горел во всех комнатах огромного дома, и слуги были прекрасно об этом осведомлены. Но возвращать дворецкого он не стал, поскольку учуял едкий запах задутой свечи и понял, что в столовой кто-то есть. Его лицо слегка оживилось: встреча со взломщиком обещала внести некоторое разнообразие в монотонность жизни, а заодно и удивить воришку, который, конечно же, не ожидает достойного отпора от денди в атласных бриджах и фраке.

Он вернулся в холл, взял со столика массивный канделябр, постоял немного на пороге столовой, внимательно оглядел комнату. Полдюжины мерцающих свечей освещали лишь мебель, отбрасывая колышущиеся тени. Ему показалось, что одна из парчовых занавесок слегка оттопырилась. Он поставил канделябр, бесшумно подкрался к окну и рывком раздвинул шторы, отпрыгнув при этом на безопасное расстояние и приняв боевую стойку с поднятыми к груди кулаками… но очень быстро опустил руки. Его изумленному взгляду предстал вовсе не взломщик – он увидел девушку, которая испуганно жалась спиной к окну. Капюшон упал с вьющихся шелковистых волос, в широко раскрытых темных глазах застыл ужас.

Уж не Криддон ли спрятал свою подружку в столовой, подумал он, однако затем, посмотрев внимательнее, понял, что на ней неброский, но дорогой туалет дебютантки – бархатный плащ и платье из муслина с изящной вышивкой, – и изумился еще больше. Будучи одним из самых завидных холостяков, он давно привык, что за ним охотятся, легко распознавал расставленные ловушки и не поддавался на ухищрения потенциальных невест. Но данная ситуация выходила за рамки всех приличий. Его глаза вспыхнули гневом: скорее всего он ошибся в оценке девушки – в дом проникла распутница!

Тем не менее, когда незнакомка заговорила, он решил, что первое впечатление все же было верным.

– О, простите! Умоляю… простите меня, сэр! – произнесла она мягким, полным раскаяния голосом.

Гнев уступил место приятному удивлению.

– Позвольте узнать, сударыня, что вы делаете в моем доме? – осведомился он.

Девушка опустила голову.

– Мой поступок, наверное, выглядит очень странным в ваших глазах…

– Так и есть.

– Дверь была открыта, и я забежала сюда. Понимаете, меня… преследовал какой-то человек.

– Если уж вам необходимо ходить по Лондону в столь позднее время, я бы настоятельно рекомендовал делать это в сопровождении прислуги.

– О нет! О том, что я не в постели, дома не знает ни одна душа. У меня чрезвычайно секретное дело. И вовсе я не собиралась идти пешком, меня просто подвезли не туда. Сама виновата – назвала кучеру неправильный адрес, а когда поняла свою ошибку, он уже уехал. Слуга сказал, что до нужного дома рукой подать, и я решила пройтись… когда появился какой-то отвратительный тип! Я бежала от него со всех ног… а ваша дверь оказалась открытой. Честное слово, я хотела лишь переждать, пока он уйдет, но потом вдруг появился привратник, и мне пришлось спрятаться в этой комнате, иначе как бы я объяснила свое присутствие? Когда я рассказала тому первому слуге, куда мне нужно, он… он… – Она замолчала и прижала ладонь к пылающей румянцем щеке. – А потом пришли вы, и я спряталась за шторой.