– Успокойтесь, Сондрин.

Она вскрикнула и резко повернулась. Прислонившись к колоне, на нее смотрел Альфред. Как всегда собранный, спокойный, еще одна модель совершенства.

– Не надо так рыдать, ведь Кристофер это еще не вся жизнь и не конец света, а то, что он сегодня вас отверг, это не просто так, поверьте мне, лучше бы это произошло, и было бы великолепно, феерично, отлично и просто замечательно если бы он вас потом просто бросил и не вспомнил о вашем существовании. Если он так поступил, значит, ваше дело совсем дрянь. Не припомню, чтобы два раза подряд он менял правила своей игры. Пойдемте, я проведу вас к машине, – его резкая манера разговора немного отрезвила ее.

Девушка надела туфли и поплелась вслед за Альфредом. Она немного успокоилась.

– Я не знаю что произошло, он резко изменился.

– Ничего резкого не бывает, вы скорее всего что-то не так сделали и что-то очень серьезное, потому что ему обычно наплевать, он получает удовольствие и прощается. О чем вы говорили?

– Ну вы же знаете эти его…

– Беседы? Оооооо, конечно, он любит вывернуть душу своего оппонента наизнанку, любимое занятие моего братца. Ну и что?

– Он сказал, чтобы я говорила правду.

– Логично.

–Но я и не собиралась врать, просто… – она опустила глаза и запнулась.

– Темы щекотливые, да? – очень умные, такие же синие, но более мягкие глаза смотрели на нее, пытаясь понять мотивы поведения брата, он знал его как никто и понимал, что она в чем-то прокололась. Но в чем?

– Да, так глубоко никто и никогда не заходит в беседе.

– О чем он спросил, когда поменялся?

– Он спросил о порнографии, люблю ли я ее…

– Ну?

– Понимаете, я не смотрю порнографию, только иногда, у меня на канале идет много всего, но есть рубрика, там у них какие-то ролевые игры, или как там это называется. Я ему рассказала, что только это может меня всколыхнуть, а все остальное оставляет равнодушной. Т.е не просто животное совокупление, а психологическая игра, она гораздо интереснее.

Альфред с интересом и сочувствием посмотрел на нее.

– Очень интересно, и вы ему все это рассказали?

– Но он же требовал, что здесь такого, что? Обычная порнуха, кто из вас не смотрит, или не смотрел ее, хоть раз? Я не могу понять, в чем дело?

– Вы не поняли? – его брови взлетели вверх.

– Нет не поняла, я вообще ничего не поняла, единственное что поняла, это то, что он завтра должен мне прислать какие-то документы, которые я обязана подписать…

– Ну на сколько мне известно, вы еще учитесь и взять вас в штат, скорее всего, не представится возможным, хотя кто сказал, что он не сделает исключение для практиканта, вернее практикантки, договор на выполнение услуг в компании – это скорее всего вам предложат подписать с определенными условиями, все просто и все сложно, – он задумчиво посмотрел на нее. -Вот завтра все и узнаете, я думал, что вы пролетите мимо этой воронки, но вы каким-то невероятным образом попали в самый центр вулкана, да еще и ключи ему отдали.

Альфред злился. Затем, взяв себя в руки, уже спокойнее добавил:

– Надо быть аккуратнее , Сондрин, ведь вы же не с лаборантом, а с Кристофером, он вас просто уничтожит, безжалостно растерзает психику, вымоет руки в ваших слезах и уйдет.

Сондрин опустила глаза и сказала:

– Почему, почему, что я сделала? Вы можете мне объяснить?

– Нет не могу, – он подвел ее к машине. Кивнул шоферу, ей и, развернувшись, ушел.

Машина плыла по ночному городу, Сондрин успокоилась, если это можно так назвать, все уже произошло и надо просто как-то постараться теперь жить с этим внутри. Удар который он сегодня нанес, был как кинжал в сердце. Она сто раз прокручивала то что произошло , ей было стыдно за свою слабость. Стыдно за то, что не смогла удержаться и делала все те вещи, господи, как она могла… Его тон, его взгляд, его манера общаться , до сих пор вызывали в трепет. Вспомнила как целовал шею и как резко отстранился всего от одной фразы. Как же она могла вот так делать это при нем…

В сотый раз зажмурила глаза и накрыла их руками: нет, нет не хочу больше об этом думать, хочу убежать отсюда, чтобы никогда не смотреть в его глаза. Чтоб никто не мог напомнить ей о позоре, который он заставил ее пережить.

Машина остановилась, она на автомате вышла и почувствовала, как ноги не держат, девушка смогла дойти только до прихожей, прислонилась к стене и, рыдая, сползла по ней, сев на пол, было чувство, словно все внутри разорвано, хотелось вырвать воспоминания как занозу, которая приносила неутихающую боль. Ну-ну. В очередной раз пыталась организовать себя, надо стерпеть, в этом была вся она, разобраться , хватит так легко обманывать себя тем, что его объятия приносят страдания, хватит плыть по течению и в итоге ничего не находить, хватит придумывать фантазии, раскручивать их по спирали до вспышек аритмии и неконтролируемой дрожи в ногах, до боли в животе и до сумасшествия, в которое шагаешь одной ногой, а вторую просто заносишь и останавливаешься. Они, ее собственные фантазии, вышли из нее и встали напротив, и в очередной раз испугалась, раньше она просто заталкивала их далеко внутрь и контролировала, но теперь решает не она. Она не может принять себя такую. Не хочет. Старая Сондрин бунтует против новой, той, которая так нравится ему. До утра так и не уснула, униженная тем, что вела себя как последняя шлюха и позор того, что он ее отверг, были просто невыносимыми. Выпила весь кофе, который был в доме и разрезала ножницами его портрет, который написала совсем недавно, вдохновляемая таким теплым легким чувством – влюбленностью.

Глаза отказывались плакать, просто лежала на диване и смотрела в пустой экран телевизора. Скорее всего, забылась сном, потому что подпрыгнула на диване от того, что на журнальный столик перед ней он бросил папку…

ГЛАВА 5.

– Привет, дорогая, просыпайся, пора вставать, бог мой, ты разрезала мой портрет! – он взял обрезки и, попустив их через пальцы, дал упасть на пол. – Как обидно, он великолепен… был, но не беда, я думаю, что в тебе так много противоречий и наступит момент, когда ты вновь испытаешь желание написать что-то в этом стиле, я подведу тебя к этому состоянию.

Как всегда идеально одет в черный строгий костюм с белой рубашкой и бабочкой, он стоял и смотрел на нее, золотые часы поблескивали на руке, его сдержанная улыбка играла на лице.

– Как ты вошел? – она проснулась и села на диван, поправляя волосы.

– Как вошел? Да очень просто, мне вчера изготовили ключи от твоего дома, – он присел на корточки возле нее. -Мастер изготовил ключи от двери твоего дома. А ты вчера подарила мне ключи от своей жизни.

Он смотрел на нее, как на человека, которому уже вынесли смертельный приговор и осталось только привести его в исполнение.

– Не смотри на меня так, самое последнее чего я хочу, так это видеть тебя, вчера… Это было отвратительно.

Он склонил набок голову.

– Отвратительно? Странно, отчего же ты тогда трусики спускала? – посмотрел немигающим взглядом.

– Не смотри на меня так, словно я в чем то виновата, я ничего не сделала, – она повысила голос, пытаясь заглушить боль, которая кричала внутри. – Да, возможно, вчера я вела себя не так как должна, но я в любой момент откажусь от встреч с тобой и разорву эту ужасную связь. То, как ты унизил меня, то, что ты заставил меня вчера делать… Это ужасно просто, это мерзко.

Слезы уже начали прокладывать свои дорожки по ее щекам, руки дрожали от избытка гнева и стресса от вчерашнего позора, казалось, этой тирадой слов она хотела отмыться.

Он улыбнулся.

– Да, это было… любопытно. Говорят, мы становимся тем, что овладевает нами через крайнюю ненависть или крайнюю любовь, а может быть и банальную похоть, -молодой человек поднялся. – А насчет того, чтобы разорвать нашу связь – попробуй, откажись… – он смотрел на нее, в его синих глазах горели искры просыпающегося гнева, а на губах была немного нервная улыбка.

– Откажусь. Я больше не хочу тебя видеть, не хочу слышать тебя и требую никогда больше не появляться в моей жизни, уходи. Оставь ключи от моего дома, ты не имеешь права находиться здесь! – ее гнев, оскорбление, неудовлетворенность, пренебрежение в самой отвратительной форме, все это сейчас выливалось на него.

Он опустил голову и покачал ее в разные стороны.

– Как все сложно , когда завязано на чувствах и эмоциях, но, к большому сожалению, без эмоций скучно. Ты еще учишься, но на последнем курсе, поэтому практика в моей компании пойдет тебе на пользу. На столе договор на оказание тобою нашей компании определенных услуг, на определенных условиях, прочитаешь, подпишешь и привезешь его мне сама, – он повернулся к ней спиной.

– Я сегодня улетаю к себе, в Швейцарию , решения уже все приняты мною, я даю тебе неделю для того, чтоб ты приняла эту мысль, пожила с ней немного и чтобы это не было таким уж большим стрессом . Вещей много не бери, все равно я все выброшу и куплю то, что будет нравится мне. Альфред пришлет тебе билеты на самолет, тебя встретят и привезут ко мне, все остальное ты прочтешь. И еще, – он повернулся и посмотрел ей в глаза. – Я никому не расскажу, что видел тебя изнутри, тебя настоящую, ту, которую ты от всех прячешь.

Он подошел совсем близко.

– Ты вчера была так соблазнительна, мне стоило большого труда, чтобы не совратить тебя. В тебе столько похоти, никогда не скажешь глядя на тебя, с виду совершенно безобидная девочка, а внутри…

Она смотрела перед собой, стараясь не слушать его. Наклонился , взял за волосы и резко поднял голову.

– Разорвешь связь со мной… – еще сильнее вывернул голову, потянув за волосы. – В тот момент, когда ты решила, что можешь просто так переспать со мной, ты отдала мне все права на себя. Осталось только подписать, я подожду еще немного, но со вчерашнего дня у тебя больше нет прав. Тебе вчера Альфред это не объяснил , он был с тобой слишком лоялен, я не такой, я рассказываю так, как будет.