– Я знал, что ты именно такая, а теперь мы остановимся, – он отстранился от нее, взял руками за голову и посмотрел. – Мы остановимся. Я хочу перейти в другую комнату.

Девушка смотрела на него и медленно возвращалась, тяжелое дыхание и отстраненный взгляд , она медленно приходила в себя.

Кристофер встал, подошел взял ее за руку.

– Поднимайся, перейдем в другую комнату, я хочу немного поиграть.

Поднялась, даже не вникая в смысл его слов, и последовала за молодым человеком. Они вошли в большую комнату, окон в ней не было, только искусственное освещение, стены были немного мрачноваты и мебель была тяжелой и темной. В комнате словно не хватало воздуха, стоял запах кожи, вся атмосфера падала на плечи и прибивала к полу. Сондрин пришла немного в себя, и, войдя в это помещение, даже слегка поморщилась, словно в нем было холодно.

– Ужасная комната, – оглянулась: странная мебель, прикрытые панелями стены.

– Ты так считаешь? Да вроде нет, мне нравится, учитывая сколько всего интересного можно здесь сделать, – он снова смотрел на нее и загадочно улыбался. – Пойдем к кушетке.

Она повернулась и увидела ближе к стене кушетку, но та была узкой и поместиться на ней вдвоем не представлялось возможным.

– Присядь на неё, – он указал .

– На кушетку? Но она …

– Да, на кушетку, что тебя смущает?

– Такая узкая, – подошла почти вплотную.

– Да, она для тебя. Только для тебя… – он смотрел на нее, слегка наклонив голову набок. – И я хотел бы, чтоб ты легла на нее, на живот.

Сондрин получила определенную порцию всплеска от его просьбы.

– На живот? – посмотрела на него, а затем перевела взгляд. Обтянутая коричневой кожей кушетка была достаточно длинной, но не широкой. – Зачем?

– Ложись, потом узнаешь…

– Я бы не хотела узнавать потом, я хочу знать сейчас, – даже сквозь свой воспаленный от желания мозг, понимала, что не все так просто у этого человека.

– Я не хочу говорить тебе ничего, единственное я не прошу тебя что-то с себя снимать. Ложись в одежде, чтобы ты так сильно не пугалась. Ну давай, присядь на нее, почувствуй, что там нет никаких подвохов, обычная кожаная кушетка. Я просто хочу узнать тебя получше, – стоял и улыбался, хотя в глазах плясало пламя возбуждения.

Девушка присела на край, потрогала ее руками. Холодная мягкая кожа, сама кушетка была немного жесткой, но ничего необычного она не увидела. Он ничего не делал, просто наблюдал.

– Я хочу, чтобы ты легла на живот, не более, – он отошел от нее и принес несколько шелковых шарфов

– Что это?

– Это часть игры, неужели тебе не интересно?

– Мне страшно, – она сглотнула и посмотрела на него

– Убивать я тебя не собираюсь, поверь мне, и секса не будет, ты же знаешь мои правила.

Он стоял над ней и ждал, девушка аккуратно легла на живот.

– Дай мне твои руки.

– Зачем?

– Чисто символично, в любой момент ты это сможешь снять сама.

Девушка протянула ему руки, он обмотал их шелковым шарфом, смастерил какой-то узел и закрепил все к кольцу, которое было тут же, на расстоянии полуметра от кушетки, только прикрепленное к полу.

– То же сделаем и с ногами, – от его манипуляций , таких медленных , тайных возбуждалась еще сильнее.

Когда он все закрепил, вышел из комнаты. И вот сейчас в голову полезли всякие мысли, если разобраться, она практически не знала этого человека. Кто он и что из себя представляет, его желания, его манеры, все это настораживало, но в то же время совсем другое, новое чувство родилось в ней и она вновь познакомилась с одним из своих ликов, ее состояние, практически обездвиженное, дало новый виток невообразимого возбуждения, она не могла пошевелить ни руками ни ногами. Была зафиксирована так, как он хотел ее видеть и это принесло новое чувство, которое принесло противоречивые эмоции. Страх на грани возбуждения – новый мир , новых ощущений, тот мир с которым он знакомил ее.

– А вот и я, -он нагнулся к ее лицу. – Ты мне должна, надеюсь, что ты не забыла.

– Что? Я ничего у тебя не брала …

– Ты оскорбила меня, такие вещи я не прощаю никому и никогда, я озвучивал тебе это уже, когда ты лежала на больничной койке, правда ты в тот момент была вся в соплях и, может быть, не помнишь, я повторю: за каждую пощечину ты получишь 100 ударов плетью.

Она вся сжалась. Еще никогда и никто не трогал ее даже пальцем. Кристофер отошел на мгновенье, а когда вернулся, услышала как он разрезает ножницами ее платье на спине.

– Я куплю тебе новое, это не твой цвет, мне не нравится.

От его голоса, от тихого, хриплого, так близко возле уха, практически в самую душу, закипела кровь в венах, а низ живота обдало жаром. Разве может звучать голос словно грех? Самый страшный из всех смертных грехов и… самый притягательный. Голова кружилась от того коктейля чувств, который он разбудил в ней. Страх пел в этом коктейле основную партию, а на него уже нанизывалось все остальное, как ожерелье, возбуждение, тонкая дрожь во всем теле, желание получить новый опыт его прикосновений, почувствовать, наконец, как это может смешаться и во что вылиться, бунт, принуждение к исполнению чужих желаний все в совокупности кружило голову и она дрожала в ожидании, до конца не понимая что же будет, чего же ждать. Она не понимала, что такое плеть. Как это будет, какие ощущения, сильно или слабо, больно или нет – не знала. Девушка вскрикнула, когда он прикоснулся пальцем к позвоночнику и начал вести по спине вниз. Платье упало, разрезанное на две половинки, оголяя спину и ее ягодицы. Он довел пальцем до поясницы, затем накрыл ладошкой ее попку.


– Я не трогал белье, ты в нем прекрасна…

Затем она услышала как провел по спине плетью, вызывая новую порцию дрожи и возбуждения.

– Посмотри на нее, вот как она выглядит, – Кристофер поднес плеть к ее лицу.

Небольшая ручка и несколько хлыстов собранных в один жгут…

– Это мягкая плеть, я не хочу сегодня причинять тебе слишком много боли. Считай…

Он слегка стеганул по спине, почувствовала легкую боль, затем снова чуть сильнее, вскрикнула и почувствовала как плеть обожгла кожу, но боль была ровно несколько секунд, а потом исчезла, ее тело дрожало, во рту пересохло.

– Все что ты не озвучила – не считается, то есть ты еще не получила ни одного удара.

– Но…

Он снова стеганул по спине и она вскрикнула, потянув руки, увидела, что узел даже не сдвинулся.

– Ты сказал, что я могу в любой момент освободиться.

Следующий удар был ниже спины и очень сильный – плеть обожгла кожу и полетела горячим импульсом по телу, закричала и не смогла удержать слез, еще несколько быстрых и сильных ударов. Девушка корчилась на кушетке и заикалась, пытаясь шептать просьбы о том, чтоб он остановился…

– Заметь, ты не получила еще ни одного удара, ведь ты должна считать вслух. Чем больше споришь, тем больше получишь, во время порки плетью ты должна только считать, не более, или счетчики сбрасываются на нули.

– Мне больно… Прошу, Кристофер, прекрати…

– Меня восхищает твоя страсть и твое непомерное любопытство, желание познать новые грани и тебя не останавливает даже то, что они могут быть очень острые, это так пьянит, сродни почти наркотической зависимости, ты мой наркотик. Ты так бурно реагируешь на все новое. А я в свою очередь смотрю, я чувствую, я пью твою боль и это замкнутый круг.

Он ходил вокруг, легонько водил плетью по спине, пока не ударяя.

– Ты ждешь эту боль, предчувствуешь, твои слезы… Я же вижу, что ты стараешься сдержаться… Твоё тело, оно предает собственную хозяйку и заливает всё вокруг желанием, возбуждением.

Он нагнулся над ней и начал вновь хрипеть:

– Мне не нужно даже спускать твои трусики, чтобы посмотреть хочешь ты или нет, все вокруг пропитано запахом твоего желания. На первом месте желание, потом страх . От банального быть связанной, беспомощной, беззащитной, до высокого принадлежать кому-то, отдать свою волю и тело в чьи-то руки, полностью доверяя ему. Но когда ты потом будешь вспоминать. Ты не будешь помнить боль от порки, ни страх перед неизвестностью моих дальнейших действий. Нет! Ты будешь помнить прикосновение моих губ, ласку пальцев. Ты запомнишь, как я буду играть с тобой, как я познакомлюсь с твоим клитором, как мои пальцы будут входить во влагалище и, может быть, в твою узкую попку, – он увидел как она дернулась и засмеялся.

– Успокойся, это будет не сегодня, мы же договорились. Тебе же нужен я. Как нужна та боль, что я приношу с собой. Ты просишь меня остановиться.. Зачем? Ты же ждешь именно этого… И никто там тебе этого не даст. А если даст, то это будут маленькие осколки, которые ты будешь собирать и хранить в постоянном поиске целого. Что ж, продолжим, из 100 ты не получила еще ни одного, возможно, даже сегодня ты будешь вся исполосована, а мы так и не сможем насчитать ни одного удара.

Он снова сильно ударил плетью по спине, вскрикнула от боли и сквозь слезы прошептала:

– Один…

– Вот видишь как все просто, хотя, уже должно было быть что-то около 15.

Боль, слезы и свист плетки, после того, как она, заикаясь от слез, проговорила 35, он остановился, присел на одно колено к ее лицу и с восхищением смотрел на размазанную слезами косметику.

– Что ж, на сегодня, я думаю, достаточно.

Сондрин лежала и рыдала взахлеб, не могла остановиться.

– Достаточно или продолжим?

– Нет… – она заикаясь от слез произнесла, – не надо больше…

Кристофер обхватил ладошками заплаканное лицо и принялся губами собирать слезы, вдыхая ее запах, передавая ей дрожь от своего возбуждения.

–Сладкая, теплая, настоящая, и только моя, – подошел к рукам и, дернув за один конец шарфа, развязал узел, то же он сделали и с ногами.

– Ну все, все, успокаивайся, у нас еще одно очень приятное дело, давай перейдем на кровать, там будет удобнее.

Он помог ей встать, девушка поднялась и вытирала слезы, он принес ей большую салфетку и подтолкнул к кровати.