– А Сондрин, она вернется?

– Сондрин…– он посмотрел на нее. – Думаю, что вряд ли. Документы на перевод оформлены и уже утверждены, возможно, мы будем здесь набегами, навещать дом, но не более. Все, пора. Извините нас.

Расплатился по счету, подтолкнул бледную девушку к выходу. Она была приторможена и молодой человек, чтоб долго не говорить, взял ее за руку, вытащил из кафе, затем стоянка и машина. Он усадил ее на заднее сидение и очень тщательно пристегнул ремень безопасности, медленно, тщательно, глядя ей в глаза и думая о своем, молча. Затем сел за руль, в машине стояла тишина, видела, что он еле сдерживал гнев, в солнечном сплетении появился страх, тягучий противный и холодный.

– Я не успел побыть у Альфреда. Это, скорее, визит вежливости, мы ненадолго. Так много хочется тебе сказать. Хочу посмотреть с тобой фильм, сегодня вечером

ГЛАВА 12.

Девушка молчала, она знала, что вранье ей просто так не сойдет с рук и еще она видела, как он смотрел на Джона, он готов был его просто испепелить, хоть и старался держаться в рамках. И фильм , какой фильм она не понимала . Он припарковал свою машину, помог ей выйти, взял за руку и повел в дом. Братья встретились очень тихо, но было видно, что они рады встрече, для них не важны были слова, просто они были вместе, стояли на балконе, потягивая лимонад. Несколько незначительных фраз, красноречивые намеки и выражение глаз, было видно, что они понимали друг друга на каком-то своем языке, мимика, жесты. Она сидела у стены на большом кожаном диване и не могла прикоснуться ни к чему, только противное чувство страха висело и ныло внутри, как же хотелось убежать от него, выплюнуть этот страх и уйти в ночь, одной не зависящей ни от кого, как ветер, как птица, у которой ничего нет, и она никому не принадлежит. Из ее мыслей девушку вырвал Альфред

– Добрый вечер, Сондрин, вы выглядите уставшей.

– Да, был тяжелый день, Альфред, – она наигранно улыбнулась.

Покачал головой, глядя на нее, все видел и понимал, казалось, читая ее мысли.

– Да, наверное это именно так, думаю, что для вас он еще не закончен.

Сондрин посмотрела на него понимающим взглядом, вновь немного нервно улыбнулась, все, что говорил Альфред, всегда сбывалось, он или просто знал много всего, или угадывал. Прощание, дорога домой, все было практически в тишине, девушка боялась нарушить тот маленький хрупкий лед, на котором она пока еще стояла. Вошли в дом.

– Сними все. Останься в белье, я буду ждать в гостиной .

Он подошел к бару, налил себе немного виски. Слышала, что напряжение летало в комнате, снял пиджак и бросил его на диван, сам сел рядом и включил ноутбук, что-то там поколдовал и на экран плазмы на стене вывелась картинка.

Сондрин вошла в комнату в тот момент, когда Джон целовал ей руку. Она остановилась и смотрела, он тоже смотрел, не отрываясь, на экран. В комнате стояла тишина. Он остановил видео и опустил глаза в пол, затем негромко произнес:

– Ты знаешь, меня поразило даже не то, что он целовал руки, которые принадлежат мне, а то, что ты посмела разрешить, я же просил, не нарушай, – в этот момент он повернулся к ней минутку, смотрел не моргая, затем протянул руку. – Иди ко мне, у нас сегодня долгая ночь, – девушка услышала нервные нотки в голосе и ей захотелось убежать, просто развернуться и убежать, она сделала шаг назад к двери, он посмотрел в упор. – Мы еще не все посмотрели, самое главное впереди, я глянул краем глаза. И был шокирован тем, что ты, оказывается, не слышишь меня, давай посмотрим главное, а потом поговорим.

Он промотал немного и остановил там, где она вошла в ванную комнату, сняла одежду. Девушка сглотнула, она знала что будет дальше, он откинулся на диван и смотрел на то, как закатила глаза от удовольствия, как шептала его имя, как неистово ласкала себя и как кончила раз, а потом второй. Как сладко с экрана она шептала его имя, с чувством полного счастья на лице. Выключил телевизор и закрыл ноутбук. В комнате повисла тишина…

– Объясни мне свое поведение, если объяснения будут достойными, я ничего не сделаю.

Девушка стояла возле дверей и медленно отступала в проем. Смотрела и видела его глаза, которые превратились в два кусочка льда, он чудом контролировал свой гнев. Наверное закалка на работе помогала ему не взорваться. Встал и повернулся к ней.

– Объясни мне, почему ты нарушила то, о чем я столько раз говорил? – он посмотрел и с интересом задал вопрос. – Ты поняла, что ты нарушила? – молодой человек встал, его рост и широченные плечи сейчас сильно ее напугали. Что у него в голове, что он сделает, как поступит, она не имела ни малейшего понятия. Медленно шел к ней, на ходу расстёгивая рукава на рубашке. – Отвечай мне, – его голос повысился и нервные нотки начали требовательно сквозить. Холодная жестокость, гнев и дикое желание причинить ей боль, такую, которая запомнится навсегда. Боль, которая заполнит ее всю, не оставив места своеволию.

– Да… – она прошептала.

– Что именно? – он подошел почти вплотную, девушка отступила еще на шаг, но уперлась в стену…

– Сондрин, будешь молчать – я просто начну тебя наказывать.

– Я… Позволила себе получить удовольствие…

– Дальше, – он наклонился к уху, взял её за волосы и начал их перебирать.

– Я довела себя пальчиками.

– А я разрешал?

Девушка помотала головой.

Он отошел от нее, стал спиной и продолжал:

– Да, я не разрешал. Мало того, я предупредил когда уезжал , что ты не имеешь на это прав, но ты не услышала. Что ж, буду говорить так, чтобы ты слышала. Я постараюсь вбить в тебя понятия послушания и дисциплины, чтоб в твоем сознании сначала шли мысли о боли, а затем об удовольствии. Если вести себя так, как я прошу, все будет просто замечательно, я дам безграничные возможности, ты будешь заниматься чем захочешь: творчеством, бизнесом, отдыхом, ничего неделанием и получать удовольствие от этого. А еще от меня, но если ты будешь вести себя так, как ты вела себя последние два дня, я превращу твою жизнь в ад. Это будет не тюрьма или темница. Это очень многогранное понятие, включающее в себя все возможные виды боли и отчаяния. Это место крушения надежд, твоих надежд, место, полное боли и страха. Это место, где огонь моего гнева сожжет всю твою жизнь, твою душу, тебя, не оставит даже пепла. Мне жаль, что ты не услышала меня сразу. Мы приехали на 6 дней, 5 суток, два дня прошло, осталось 3-е суток, 24 часа в каждых. И за это время я сломаю тебя и отстрою по новой. Называй это как хочешь. Извращением. Жестокостью. Ненавистью. Слабостью. Беспощадностью. Безжалостностью. Эгоизмом. Манией величия. Криминалом. Преступлением. Безумием. Одержимостью. Я называю это любовью.

Он повернулся, взял ее за волосы и повел в другую комнату, она знала свой дом, но никогда не предполагала, что он сделал еще несколько дополнительных комнат, в одну из них он ее втолкнул. Она почти полностью повторяла ту, которая была у него, темная, без окон, с приглушенным красноватым светом. Он толкнул ее в центр и запер дверь, затем снял рубашку, оставшись в брюках, из которых он вытянул ремень и, приблизившись к ней, быстрой петлей набросил его ей на шею. Девушка испугалась и, схватив его руками, пыталась высвободиться, но он так сильно его затянул вместе с ее руками, что она в мгновение начала задыхаться.

– Нельзя, слышишь… – он взял ее за волосы и резко рванул на себя. – Нельзя противиться тому что я делаю, нельзя нарушать то, о чем я предупреждаю, сейчас ты заведешь обе руки за спину и просто возьмешься за локти одной за другую, услышала? – девушка чувствовала, что последний воздух ушел и легкие вот-вот взорвутся. Она кивнула, в этот момент он ослабил ремень, Сондрин вздохнула и начала кашлять, но не смогла удержаться на ногах.

– Встань и сделай то, о чем я только что говорил, – она кое-как встала на ноги, ремень был еще на шее, только чуть-чуть в ослабленном состоянии. – Руки… – девушка завела их за спину и взялась одной за другую, сложив их в локтях. – Тебя спасло то, что когда ты кончала, ты шептала мое имя. Если бы этого не было, поверь, мы бы уже не разговаривали.

– Возможно, это было бы к лучшему и я смогла уехать к себе…

– К себе? А кто тебе сказал, что я бы с тобой порвал? Нет. Только я решаю когда мы закончим наше сотрудничество, – он посмотрел на нее. – Ты бы уехала туда, где ты уже побывала один раз. Подумай, куда?

– В психушку?

– Да, верно, в психушку, а теперь мы поговорим о твоих руках. Выставляй их перед собой. Когда-то я говорил, что если ты нарушишь, я сломаю тебе пальцы.

Девушка вновь попятилась он него, но он сильно рванул на себя ремень и подтащил ее к себе.

– Куда ты, мы еще даже не начали, – подойдя ближе, он застегнул ремень на шее и, подтянув какую то цепочку, защелкнул карабин за кольцо на ремне. Отошел к стене, взяв оттуда несколько тонких палочек, затем вернулся и посмотрел на испуганную Сондрин. По щекам уже текли слезы, она вытирала их и терла шею, пытаясь отойти как можно дальше от него, настолько, насколько это позволял ей поводок на который он ее пристегнул.

– Нет, не смей меня трогать, – она понимала, что сейчас будет. В ответ он не произносил ни слова, только глаза стали холодными и, казалось, что в них застыл лед. Он взял наручники.

– Сама вытянешь руки или мне надеть?

– Нет, -ей казалось, что крикнула, но на самом деле просто громко прошептала.

– Хорошее слово «нет», оно тебе идет, правда ты слишком много теряешь, произнося его часто, – он взял сначала одну руку, защелкнув на ней наручник, резко перехватил вторую и защелкнул на ней. Девушка заплакала и отталкивала его.

– Я просил тебя! – он практически прокричал .

Он оттянул ее руки вперед в то время, как поводок натянулся на шее, не позволяя ей идти за руками, и закрепив руки к стойке перед телом, нанес первый удар.

– Можешь не считать, я буду бить долго, чтобы ты запомнила: все удовольствие, которые ты можешь получить, принадлежит мне и только я могу дать разрешение на получение удовольствия. Твои руки не могут доставить тебе его, ты не имеешь права касаться себя, а за то, что ты сделала, я тебя сейчас наказываю.