Она снова видела пронзительную синеву, в которой отражалась она сама, чувствовала его теплые пальцы рук и почему-то захлебывалась счастьем. Идиотка, но она ничего не могла с собой поделать.

Он понимал, что сильно обидел ее, и знал что долго она не продержится рядом с ним не получая его нежность и понимания, она должна была получить подтверждение того, что он знает ее внутренний мир, видит его и хоть немного принимает. Она смотрела на него, как он поднял руку, коснулся ее лица, скользнул по коже фалангами пальцев смертельной лаской любимого палача.

– Сведу тебя с ума раньше, чем ты успеешь понять, что увязла во мне, что обратной дороги больше не будет, и не потому, что я тебя не отпущу, а потому, что больше не сможешь уйти сама, как и дышать, думать, жить без меня! -он провел тыльной стороной кисти, очерчивая линию щеки, скул, подбородка, приподнимая мягким давлением снизу ее голову, вверх – на себя, направляя и фиксируя взгляд больших расширенных глаз.

– Ты всегда будешь меня ждать.

Она улыбалась и, обняв его, зарылась лицом на груди, вдыхая и наслаждаясь запахом единственного в мире человека, которому было позволено все.

ГЛАВА 13.

Она смотрела как он изящно садился в машину, застегивая на ходу пиджак, последний взгляд и ее сердце пропустило удар, такое гнетущее чувство боли, потери и смерти. Он говорил, что это ненадолго и, возможно, год-два, не больше, но как же это, черт возьми долго, вот только его теплые сильные руки скользили по ее коже. Его иногда теплые, иногда жесткие губы так сладко пытали ее в последнюю неделю. Кристофер не отпускал ни на минуту, он так глубоко врос в нее, казалось, все ее нутро было пропитано этим человеком, каждая капелька крови на своем генетическом уровне скопировала всю информацию о нем и теперь этот коктейль питал ее, давал жизнь, разрешал дышать и любить. Он так точно знал о ней все, так много с ней говорил, так много ее любил, хотя, если разобраться во временном промежутке, прошло всего несколько месяцев как они были плотно вместе, и эти месяцы были просто вулканом событий, он требовал признания, требовал любви, настоящей, трепетной, ранимой и дарил счастье, столько, сколько ее израненная душа могла выдержать. Он заливал ее своим теплом после того как разрывал в клочья. Как сильно она сопротивлялась тому, о чем он так настоятельно просил, просил с молчаливой, всеобъемлющей властью. Сначала она не принимала это, не могла, он слишком много требовал, но потом что-то случилось и она увидела его совсем другим, увидела что нужна… Ах, какое же это пьянящее чувство, когда ты, зная этого человека, силу его возможностей, видишь, что нужна ему, что именно ты даешь ему искру, что только тебя он хочет видеть рядом с собой. Человек, о встрече с которым нужно было договариваться за несколько месяцев, который вершил судьбы людей, так много ниточек державший в своих сильных руках, так просто лежал с ней в постели, любил ее. Ах, какое же это безумно приятное чувство – слышать когда он засыпает, обняв сильным кольцом рук твое хрупкое тело, доверяя и отдавая всего себя только тебе. Никогда не думала, что это так заводит– доставлять ему удовольствие и смотреть, как он изнывает от страсти. Жизнь, безумная гонка событий, сейчас, когда она встретила этого странного человека, он был далек от всех кого когда-либо встречала, ее жизнь разделилась на до и после него, много поняла и пересмотрела свои ценности. Поняла, что счастлив не тот, кто выбрал «правильный» путь, а тот, кто любит свою дорогу. Каждый подъём, каждый спуск, каждый камень, выбоину, ухаб. Каждый день прожитый с ним – это необычное приключение. Она открывала его, такого многогранного ,интересного, сильного, умного мужчину, он мог быть ласковым, нежным, игривым, порочным, похотливым, темным, светлым, боже, сколько же у него могло быть ликов, он поистине неиссякаем и она понимала, что только приоткрыла завесу, не могла узнать его полностью, он о многом умалчивал, хитро улыбаясь уголками губ. Сондрин поняла, что любовь к жизни делает человека по-настоящему счастливым. Так много событий он принес в ее жизнь, так много понятий разбил вдребезги и вымел начисто осколки из ее сознания. Теперь она спокойно допускала, что в каждом из нас – свое сумасшествие, и в каждом из нас живет непреодолимое желание сорваться: кому-то с крыши, кому то в небо, кому то с катушек. И девушка была только рада этим срывам, которые рядом с ним были почему-то подчинены строгой системе, которую он прекрасно контролировал. Она называла это «контролируемое безумие», и оно принадлежало им обоим, ей это очень нравилось, полюбила то, где находилась, с кем находилась и то как он любил ее. Как же было тепло с ним. Написала много картин в студии, которую подарил ей и часто, когда уходила в процесс, не замечала, что он стоял в проеме двери и любовался тем, как творила.

Смотрела на удаляющиеся и регулярно загорающиеся красные стопы его машины и понимала, очень долго не увидит, не услышит и не сможет прикоснуться к этому уникальному человеку. Слезы катились по щекам, когда она встретила его, тогда сердце билось и трепетало от страха, и слезы катились по щекам, когда смотрела ему вслед, и сердце умирало от боли. Она все отчетливее понимала. Так мир устроен – почему то забирают самое родное, дорогое, близкое…..

Девушка стояла на пороге его дома, еще долго глядя на удаляющуюся темную точку, а затем просто в пустоту, никто не смел подойти и сказать ей что-нибудь, с пустыми глазами, из которых не переставая ползли бусинки слез, смотрела на дорогу которая унесла ее самое большое счастье.

Она уедет отсюда еще сегодня, ночь нахождения в этом доме, в котором все напоминает о нем, только еще больше поранит, каждый штрих его кабинета, каждая его небрежно брошенная книга, вещь все это сразу же, как на проекторе, восстанавливало картинку: как он шел, как улыбался, как серьезно вникал в работу, как говорил по телефону. Его синие глаза, белая кожа, темные волосы, обезоруживающая улыбка и, конечно же, опасность, которая всегда ореолом окружала его и от которой начинали трепетать ноздри и там, внизу живота, оживал зверь, который начинал полностью контролировать ее. Похоть, слепое желание принадлежать только ему, он посадил его туда, он дал ей почувствовать его силу и как же здорово он приручил его. Этот зверь контролировал всю ее целиком, ее поведение, ее удовольствия, ее печаль.

В своей новой студии она написала, как ей казалось, свои самые лучшие и значимые работы, и, конечно же, написала десяток его портретов, ни один из которых ей не понравился, но они нашли свое место в доме, в галерее, на выставке, одним словом повсюду. Не зря говорят, что у каждого свои демоны, Кристофер так легко играл с ее пороками, он мог сделать все, что хотел, заставить ее выполнить любую прихоть даже не прикасаясь. И, боже, как ей это нравилось, принадлежать ему, доставлять ему удовольствие. Видеть, как горят его глаза, как сильно стучит сердце, и слышать его глухой стон, когда получает высшее удовольствие. При воспоминании об этом щеки вспыхнули. Остановись.

Девушка собрала вещи, их было не много. Не хотела брать то, что он дарил, только самое важное. Жаль, что не может забрать с собой студию, которую подарил . На столе, в бумажном пакете, лежали документы и золотая карта на ее имя. Много раз говорил, что не позволит больше испытывать нужду в деньгах, это была его прихоть он хотел, чтобы могла реализовывать свои самые безумные мечты и добиваться того, что задумает, чтобы ожидание его возвращения не было печальным и трудным. Покрутила ее в руках, положила в конверт и все упаковала в сумку. Машина с водителем уже ждала ее. Кристофер много раз предлагал остаться у него, не могла ее дом был в Париже, там есть хоть небольшая поддержка, здесь же она оставалась совершенно одна со своей болью, которая сжигала изнутри.

Ни одного звонка, ни одного письма. Смс или е-мейла, ничего, прошло уже больше 2-х лет. Каждый день ей казалось, что она мертва. Каждый день задавалась вопросом: «кто я, почему внутри дикая пустота, которую ничем не заполнишь? Почему я просыпаюсь по утрам и не могу радоваться жизни»? Всхлипнула, не открывая глаз, прижалась щекой к подушке, пытаясь вспомнить запах его кожи.

– Почему ни один запах в этом проклятом мире не напоминает твой в моих снах… Почему я люблю того, кого нет и почему это так невыносимо больно?

Первое время не могла найти себе места и сидела дома безвылазно, просто глядя в телевизор, близкие, друзья были просто в шоке. Она мало ела, практически не гуляла, похудела очень сильно и выглядела как девушка, больная анорексией. Синие круги под глазами и дикая депрессия. Ничего не привлекало, ничего не хотелось, даже купленные подругой холсты, которые всегда выручали, стояли у стены. Она не прикасалась к кистям. Адель неоднократно собиралась отвезти ее к доктору, но ничем это так и не закончилось. Сондрин не жила, она тлела, прокручивая в голове немного потухший, но все еще такой острый, ранящий образ своего милого деспота. Она не могла думать больше ни о чем, только о том, как встретились, как он танцевал, какие сладкие минуты, часы, дни, недели, месяцы они провели вместе. Деньги, которые были на карте, тратила на содержание дома и больше ни на что. Но они странным образом всегда возвращались и сумма, которую он положил, никогда не уменьшалась. Это было единственное, что говорила о том, что он еще помнит о ее существовании. Неоднократно пыталась позвонить Альфреду, но он либо сменил телефон, либо просто заблокировал ее, доступа не было. Что бы не придумала, все концы обрывались и девушка оставалась опять наедине со своими мыслями.

Время. Время, время оно все меняет, стирает образы, сглаживает шрамы, так и у нее. Однажды ее все-таки вытащили просто погулять. Затем еще и еще. Спустя 3 года, она начала улыбаться, то страшное время осталось позади. Молодость брала свое, она требовала жизни, цвета, эмоций. Девушка вновь начала рисовать и на холстах появились не только темные и серые пятна, а голубое небо, солнечные пейзажи, теплые осенние леса, радуга, все это говорило лишь об одном – она выздоравливала и становилось той жизнерадостной красавицей, которой была до встречи с Ним. Она не забыла ничего, помнила об этом странном приключении, как о чем то нереальном, о таком, которое не могло случиться, словно это было в кино, настолько событие, которое произошло с ней 3 года назад, не соответствовало реальности. Она никогда больше не встречала никого из его друзей, никого, не соприкасалась с тем миром, это было как что-то придуманное, очень яркое, ослепляющее, но в то же время темное, пугающее. Вновь жила своей тихой, серой жизнью, никого в нее пуская и никого не приближая. Джон был рядом, он ходил, вздыхал, пытался невзначай дотронуться, поговорить, но это не имело смысла и он был за ее дверями. Девушка все видела, все понимала как он переживает и хочет быть с ней, но после последнего приключения, которое выжгло паяльной лампой все внутри, сложно было просто представить кого-то рядом с собой. Время, как же оно может расставлять все по-своему. Нет, не по местам, а по-своему.