Сборы надолго не затянулись. Вил боялся опоздать к началу аутодафе, боялся услышать крики Сионы, да и просто боялся неизвестности, из-за чего очень торопился. Хотя особо много ему собирать было не нужно. Разные походные мелочи, вроде огнива, веревки, ножа, соли и наконечников для стрел, уже лежали в сумке с которой он ходил на охоту. Из еды взял только хлеб и воду, а остальным он планировал разжиться в лесу, благо птицы в этот сезон должно было быть много. Быстро выгреб все деньги в доме и даже, не особо церемонясь со своим имуществом, выломал несколько половых досок, что бы достать из тайника небольшой кусок золота. После чего, не утруждая себя ремонтом, пошел собирать теплую одежду. Брал лишь самое необходимое, чтобы не обременять себя лишним весом, но все равно к концу сборов сумка набрала довольно приличный вес, заметно оттягивающий плече Вила. Ну и наконец пришло время и для самого главного - оружия! Свое законное место на поясе занял большой нож для свежевания дичи, а рядом с ним был прикреплен колчан со стрелами. Ну и главное это конечно же лук, который охотник решил не убирать за спину и оставил в руках. Вытащенную из небольшой деревянной коробочки тетиву Вил прицепил сразу же. Ну а две запасных отправились в сумку, в дополнение к куче остальных вещей. Окинув быстрым взглядом помещение и не найдя более ни чего важного, он наконец толкнул входную дверь и покинул в раз осиротевший дом.

Если бы Вил не знал, где будет проходить казнь, он все равно нашел бы нужное место по нарастающему гулу толпы. Казнь еще не должна была начаться, но парень все равно ускорял и ускорял шаг, изредка даже переходя на бег. Он боялся не успеть. Боялся услышать женский крик перекрывающий ропот, жадных до зрелища и крови, людей. Вил шел по пустынным улочкам Мил-Ренка, не скрываясь и даже не убирая оружия. Не нужно было опасаться чужого внимания, ведь практически все взрослые и даже некоторые дети, пошли посмотреть на то как сжигают "злокозненную ведьму". Гул становился громче по мере приближения Вила к его источнику и уже можно было различить смысл некоторых выкриков. Хотя, главным солистом в этом безумном хоре все же был святой отец Вилано. Его визгливые речи были слышны наверное и за пределами поселения.

- Скорее привяжите эту тварь и вставьте ей в рот новый кляп. Мне уже надоело выслушивать богохульства, что слетают с ее лживого, поганого языка - видимо Сиона, почувствовав безнаказанность, решила высказаться на последок и всласть поиздеваться над толстой серой крысой. Но самым главным было то, что над ее шутками все-таки смеялись, а когда женщине наконец-то заткнули рот, по толпе пронесся явственный шум недовольства, от окончания бесплатного выступления. Вилано это очень не понравилось и он опять начал поторапливать своих помощников.

- Быстрее! Поторопитесь. Это дитя тьмы уже заждались в адских чертогах. Прошу вас поторопитесь и привяжите, наконец, одержимую к столбу - святой отец видимо был обеспокоен столь резким падением уважения к его персоне, по этому торопился, как можно скорее избавиться от смутьянки, от чего даже позабыл о положенных к подобному случаю молитвах и лишь изрекал заковыристые ругательства в адрес Сионы. Вил слышал все это но порадоваться за несломленную духом жену увы не мог. Сейчас его волновало лишь последнее желание жены. Ни какие, даже самые логичные и правильные доводы были не способны обосновать необходимость убийства любимого и самого дорогого человека. Он осознавал правильность слов Сионы разумом, но вот сердце бунтовало, даже не желая слушать оправдания. Эта внутренняя битва сводила Вила с ума, доставляя ему почти физические мучение. Голова раскалывалась от сотен мелькающих в ней мыслей и не было понятно когда этому придет конец. Но стоило лишь только Парню выйти на нужную площадь, как все сомнения отпали сами собой. Вид занявшейся дымом соломы помог доводам разума одержать победу. Глупое сердце конечно же не сдавалось без боя, стараясь заставить парня броситься на спасение Сионы, но его попытки увы были бесплодны. Холодный разум охотника требовал отойти назад и укрыться за углом ближайшего дома. Что Вил собственно и проделал - быстро, четко, без суеты. В каждом движении виден огромный опыт, а во взгляде стоит решимость. Все сомнения отброшены проч. Здесь и сейчас есть лишь стрела и жизнь, которую она вскоре оборвет. Один точный выстрел должен будет вырвать добычу из хищных зубов пламени. Расстояние невелико - чуть более сотни шагов. Легкая задача для столь опытного охотника.

Время будто замерло, ожидание невыносимо, но Вил терпит и ждет. Выглядывать за угол нет необходимости, можно легко ориентироваться на слух. Толпа притихла – значит наконец-то смогли разжечь костер и все ждут когда пламя начнет набирать силу. Вил выжидал. Спиной прижавшись к бревенчатой стене он стоял неподвижно, словно изваяние, весь обращенный в слух и лишь капельки пота на лбу и едва заметно вздымающаяся грудь, говорили о том что он все таки жив.

- Гори ведьма! Пылай нечестивый сосуд и пусть тебе сполна воздастся за все грехи. Гори тварь и пусть вместе с тобой из этого поселения уйдут все хвори и невзгоды. Реви пламя и очисть Мил-Ренк от вездесущей тьмы, что подкрадывается к чистым сердцам людей - ликующие выкрики Отца Вилано изредка прерывались его полубезумным смехом. Он явно наслаждался происходящим и даже не собирался скрывать этого.

Хотя вряд ли хоть кто-нибудь сейчас обращал внимание на безумного монаха. Толпа ликовала. Слабое и чахлое пламя, медленно но верно разрасталось, каждую секунду пожирая почти что снопами набросанную меж поленьев солому. Толпа предчувствовала зрелище и жаждала увидеть агонию "жертвы". Толпа бесновалась, но Вил все так же продолжал стоять, молчаливо и неподвижно. Левая рука крепко сжимает лук. Правая безвольно обвисла, а зажатая, меж указательным и средним пальцем стрела выглядела ее столь же безжизненным продолжением. Казалось что парень может так стоять очень долгое время, но то что он выжидал наконец-то произошло. Крик боли заглушил гомон толпы и разнесся по всему Мил-Ренку. Вил дернулся несколько раз, словно приняв малую толику этих мучений на себя, но все же смог удержать себя на месте.

- Еще рано! - громко шипел он сквозь сжатые от злобы зубы - Потерпи Сиона. Потерпи моя дорогая. Еще не долго осталось. Еще совсем чуть-чуть - это скорее выглядело мольбой, чем просьбой, но тогда Вилу было на это плевать. Он повторял раз за разом, одно и то же. Он лишь просил ее потерпеть. Истошные крики рвали его душу и терзали разум. Он конвульсивно вздрагивал всем телом, почти физически ощущая ее боль – Потерпи. Потерпи моя дорогая! Еще немного - он понимал что ей сейчас куда больнее, но все же продолжал стоять твердо держа в руках свое оружие, выжидая неизвестно чего. Когда же крик уже перешел на визг на пределе возможностей легких, парень все же не выдержал. Одним плавным, но невероятно быстрым движением он вышел из своего укрытия уже готовый к выстрелу. Стрела лежала на своем месте, а тетива натянута до предела. Глаза цепко осматривают импровизированную площадь для казни. Вон бесноватый Вилано кричит что-то непонятное в бесплодной попытке донести "истину" до своей паствы. Как жаль, но сегодня ни его день. Вил с явственным трудом отвел от этой широкой мишени свой лук прямиком на дымный костер.

- Не зря я плеснул на дрова воды - с явным удовлетворением в голосе прошептал парень, в то же время выцеливая среди всполохов пламени и клубов дыма тоненькую фигурку девушки. Хотя много у него времени это не заняло - хватило и пары ударов сердца.

- Прощай Сиона - почти одними губами произнес он, после чего отпустил тетиву. Извивающаяся словно змея стрела сорвалась с места и отправилась в полет одновременно с одинокой, скупой, мужской слезой. - Прощай! - вновь повторил Вил, уже разворачиваясь спиной к костру и подхватывая лежащую у ног сумку. Проверять, попал или нет, он не стал, так как был уверен в своей меткости. Ну а если честно, то ему просто не хотелось смотреть в ту сторону, ведь он все еще боялся сорваться и прикончить эту церковную крысу, так походя разрушившую его, относительно спокойную жизнь.

- Думаю, двух остывших сердец на сегодня будет вполне достаточно. Так что живи Вилано и моли своего бога, что бы он избавил тебя от ночных кошмаров.


***


Мелькнувшая в воздухе "оперенная смерть" осталась незамеченной для распаленной зрелищем толпы и лишь резко оборвавшийся крик девушки сказал им о ее преждевременной кончине. Протяжный разочарованный вздох и недовольный ропот собравшихся людей, стал реакцией на столь поспешный уход "злокозненной ведьмы" из жизни. Теперь уже мало кто сомневался в ее виновности, ведь только поистине адское создание, фактом своей гибели способно насолить нескольким сотням людей разом. Святой отец Вилано что-то выкрикивал со своего спешно сколоченного помоста, стараясь удержать на месте медленно разбредающуюся по своим делам, потерявшую интерес толпу. Увы, но у него мало, что получалось. Место казни неуклонно пустело. Остались лишь те кто должен был очистить "площадь" от остатков уже практически догоревшего костра.

Шло время и вот уже силуэт последнего обывателя затерялся средь извилистых улочек Мил-Ренка. Даже склочный и крикливый Вилано, поняв что внимания к его персоне здесь больше не найти, поспешил покинуть место судилища. Поэтому ни кто не смог увидеть новое действующее лицо, неторопливо и степенно шедшее к черному пятну копоти, что осталось на земле от полностью выгоревшего костра. То был мужчина - статный и рослый. А по одежде в нем можно было узнать коллегу святого отца Вилано. Темно-серая ряса, явно бывшая когда-то черной, почему-то была без рукавов. Хотя их с лихвой заменяла кольчуга закрывавшая могучие руки по самые запястья. Откинутый на плечи капюшон позволял хорошо разглядеть лицо незнакомца. Грубые словно выточенные из камня черты, широкий подбородок, брови выдаются вперед костяными наростами, скрывая под своей тенью взгляд серых и довольно неглупых глаз. Серые волосы, вероятно выцветшие под светом яркого солнца, давно немытыми патлами спадали на плечи. Завершало колоритную картину, монаха-война, оружие. Это был молот довольно необычной формы. Ну а если присмотреться по пристальнее, то в нем угадывались черты католического креста, к которому по какой-то непонятной причине прикрепили рукоять. Весило это "чудо оружие" наверняка немало, но боевой монах нес его на плече, не особо и напрягаясь при этом. А еще один крест у мужчины был, белыми нитями вышит на груди.