– Замолчи... – на этот раз просто прошептала Дарья, но это возымело не меньший эффект, чем если бы она вновь закричала – Пожалуйста замолчи. Ты и так сказал слишком много. Прошу замолчи, а лучше выйди из комнаты. Мне нужно побыть одной – тихий безразличный голос не понравился отцу Дарьи, но благоразумие в нем все же взяло верх. Не сказав ни слова, он покинул помещение, бросив лишь единственный грустный взгляд на свою девочку, прежде чем дверь тихо затворилась за ним. Оставшись в одиночестве девушка первым делом отключила ненавистный телевизор, бросив ни в чем неповинный пульт на кресло вслед за телефоном. Бесстрастное лицо продолжало хранить истинные чувства Дарьи в тайне и лишь глаза, два колодца боли, выдавали ее с головой.

- Сказано тобою было слишком много... дорогой мой папочка – тихий шелест слов заполнил пустоту комнаты, оставляя после себя горькое послевкусие – А сделано и того больше. Ты отвратительный актер и я говорю тебе «Не верю» – последние слова, словно приговор, обрушились на абсолютно ни чего не подозревающего отца Дарьи. Это не было похоже на угрозу. Скорее создавалось впечатление, словно девушка поставила точку. Точку не возвращения. Огненную линию, разделившую всю ее жизнь на до и после.

- Сближенье ваше сумраком объято. Сквозь толщу туч не кажет солнце глаз. Пойдем обсудим сообща утраты и обвиним иль оправдаем вас. Но не было судьбы печальнее на свете, чем выпала Ромео и Джульетте - тихо продекламировала девушка. После чего вновь откинулась на кровать, но на этот раз не для того что бы погружаться в пучину скорби. Теперь ее разум занимали лишь мысли о мести. Отца Дарьи ожидает жестокая вендетта за то что он посмел лишить свою дочурку счастья. За то что он посмел убить ее Романа.


***


Этот мир прогнил до основания. Что говорить, если даже такой несведущей и неопытной девчонке как Дарья удалось прикупить пару доз кратковременного, ложного счастья. Весь вопрос заключался лишь в платежеспособности. Скорее всего, мир таким образом просто избавлялся от бесполезной человеческой шелухи. Безобразные язвенные наросты, с которыми может справиться лишь остро наточенный скальпель именуемый наркотиками. Вот только осознание этого, сугубо прагматичного факта вряд ли смогло бы принести кому-либо облегчение. Практически всегда наркотики ведут лишь к скорби и пока что это никому не под силу изменить.

- Пусть у господа, в существовании которого я в последнее время начала сомневаться, голова по этому поводу болит. Раз создал весь этот бардак, так пусть в нем и разбирается - пришла к довольно странному выводу девушка, после чего безразлично пожала плечами и неизвестно в какой уже по счету раз, скосила взгляд на содержимое своей левой ладони. Там, звеня стеклянными боками и выставляя напоказ свое жидкое желтоватое содержимое, лежали три маленьких ампулы. Три дозы отвратительной отравы, дарующей радость духу, и несущие гибель телу - Дааа... - грустно протянула девушка - Шекспир даже и не подозревал, что спустя какие-то жалкие пол тысячи лет воспаленный жаждой наживы человеческий разум придумает такой яд, за возможность отравиться которым люди будут платить бешенные деньги, при чем неоднократно. Хотя зачем ему было об этом думать. В те времена у человечества имелись и куда более насущные проблемы - Дарья легонько подбросила ампулы с болезненным интересом наблюдая за мерным колыханием их смертоносного содержимого.

- Еще недолго. Уже скоро наступит время мести. Очень скоро - голос девушки вибрировал, пропуская сквозь маску усталого безразличия всполохи жгучей ненависти - Зря вчера папочка, ты мне решил продемонстрировать этот нелепый спектакль. У него был просто отвратительный сценарий. Да и исполнение подкачало. Слиииишком много... слишком много ошибок. А я даже имени его тебе не говорила, да и то что он детдомовский ты тоже не мог знать - конечно многое можно было узнать через милицейских подкормышей. Многое но далеко не все. Предложение сбежать из страны, слова о рае в шалаше, преодолении невзгод и счастливой смерти в один день, крайне своевременное предложение посмотреть телевизор, удачный выбор канала, быстрое узнавание человека которого ни разу не видел вблизи – все это говорило о том что отец в действительности был хорошо знаком с Ромкой и имел с ним продолжительный разговор. Который, судя по всему, закончился смертью парня. Отец убил его и в этом нет ни малейших сомнений. Конечно не своими руками, но это ни чего не меняет. По мнению девушки, смерть Ромки была на совести отца, а глупая постановка с наркопритоном лишь увеличивала тяжесть его вины.

Дарья стукнула своим кулачком по деревянной каретке кровати, словно судья, ставящий точку в прениях сторон и оглашающий обвинительный приговор.

- Ненавижу тебя! Ненавижу за то что ты выставил Ромку конченным наркоманом перед всей страной. Ненавижу за то что в эту чушь могут поверить – и правда, от детдомовского парня можно было подобного ожидать. Въедливые стереотипы, мощь которых просто невозможно отменить или опровергнуть. Коллективный разум силой одинокой мысли, словно стихийное бедствие, разрушал жизни сотен, чаще всего, ни в чем неповинных людей - Ненавижу тебя отец! За то, что ты облил нечистотами честное имя самого дорогого мне человека – Дарья неоднократно видела его руки и точно знала, что Ромка не наркоман. Тем больнее ей было видеть исколотое и покрытое синяками предплечье любимого. Видеть и осознавать, что смерть его была долгой и крайне мучительной.

- Я ненавижу тебя отец! Ненавижу! - горячно шептала Дарья с легким блеском безумия глядя на маленькие ампулы лежащие на ладони - Я ненавижу тебя. Но ни чего, месть очень скоро настигнет тебя. Очень скоро. Я воспользуюсь тем же оружием. Эти поганые наркотики разрушат и твою жизнь - ярость, безумие, горечь, скорбь - множество противоречивых эмоций разрывали на части разум девушки. Боль утраты оказалась для Дарьи невыносимой, она просто не выдержала этого давления, сломалась. Мощнейший стресс обрушившийся на нее разрушил рамки разумного и бедняжка по сути уже слабо осознавала свои действия. Запреты и ограничения, законы и правила казались девушке чем-то далеким, размытым и эфемерными. Глаза застила лишь одна единственная мысль - отомстить отцу. Все остальное для нее было уже неважно.

- Я не буду убивать тебя папочка - продолжила свой монолог Дарья, медленно и вдумчиво отпиливая горлышко одной из ампул точилкой для ногтей – Нееет. Это сталось бы слишком легкой участью для тебя, мой дорогой отец. Я сделаю все куда хитрее и драматичнее…

«- И губы, вы, преддверия души, запечатайте долгим поцелуем бессрочный договор с небытием. Сюда, сюда, угрюмый перевозчик! Пора разбить потрепанный паром с разбегу о береговые скалы. Пью этот яд я за тебя, любовь!»


***


С подсчетом смертельной дозы Дарья ошиблась, ведь ее ослабленному стрессом телу вполне хватило бы и двух ампул. Слабый девичий организм быстро сдался под напором ударной дозы наркотиков. Боль и наслаждение скрутили хрупкое тело в предсмертном экстазе. Пустившееся вскачь сердце было неспособно долго выдерживать подобную скорость. Прошло не более пяти минут с момента смертельного укола, прежде чем оно начало давать первые сбои. То ускорялось, то резко замедляло свой бег, а то и вовсе замирало на краткий миг. Долго подобное издевательство продолжаться не могло, в любой момент обезумевшее сердце могло окончательно остановиться.

Что собственно и произошло в самое ближайшее время. В какой-то момент боль от разрыва сразу нескольких крупных сосудов вышибла из мозга эйфорию и ложное счастье. Тело Дарьи выгнулось, до хруста в позвоночнике. Тихий, едва слышный, булькающий хрип донесся из широко распахнутого рта, а в глазах, впервые за прошедшие сутки, появился страх. Да что там страх - это был дикий, первобытный ужас. Ужас от понимания того что смерть уже очень близка. Безумие и ненависть растворились бесследно, оставляя после себя чистый, слабо осознающий происходящее разум. Наконец-то девушка получила возможность чистым незамутненным взором взглянуть на окружающий мир, вот только случилось это слишком поздно. Тело Дарьи обмякло, более не терзаемое болью. Изо рта, вместе с последними крохами кислорода вытекло несколько капель крови, пятная алыми кляксами белоснежную наволочку подушки. В глазах уже не осталось никаких эмоций. Ни страха, ни ненависти - лишь пустота и безмятежность.

Яркой белой, но в то же время ни чуть не слепящей вспышкой, тело окончательно покинула жизнь. Скрученные в невероятном напряжение мышцы резко обмякли. Пальцы правой руки наконец-то разжались выпуская из ладони изломанный до неузнаваемости шприц, неслышимо упавший на толстый ковер. Это стало знаком! Знаком... Свершившейся... Мести! Бессмысленной и беспощадной мести.


***


Одновременно с окончанием агонии Дарьи в комнату вошли, но это был явно не ее отец. Дверь бесшумно распахнулась, впуская в помещение... девушку. А если быть точнее это была женщина, но точно угадать ее возраст было просто невозможно. Небольшого роста со скромными формами и почти детскими чертами лица, она походила на подростка, вот только походка сердцеедки и цепкий оценивающий взгляд черных раскосых глаз вносили дисгармонию в общий образ цветущей юности. Она неспешно шла по направлению к кровати, тихо шелестя по ковру полами темно-коричневого платья с довольно затейливой красной вышивкой. Холодный взгляд с каплей затаенного раздражения, прошелся по безжизненному телу Дарьи и ни на миг не задержавшись, продолжил скользить по комнате.

- Не понимаю - подошедшая к креслу незнакомка элегантным движением руки сбросила на пол пульт, после чего сама заняла его место - Не понимаю! Почему люди так не дорожат своими хрупкими и крайне короткими жизнями? Почему столькие возжелали оборвать свое, якобы бессмысленное существование, прибегнув к ядам. К этому древнейшему и благородному виду оружия - взгляд женщины скосился влево на маленький столик стоящий возле кровати. Оценив ряд пустых ампул, она довольно хмыкнула, после чего уже с куда большим интересом взглянула на Дарью.