Бренди Пурди - Пламенная роза Тюдоров

Я проснулась с криками и, обхватив себя за плечи, стала звать Пирто, спавшую на соседней кровати, которую специально для нее поставили в моих покоях. Мою грудь раздирала мучительная боль, я билась, как в предсмертной агонии, и мне казалось, что меня пронзили острым, смертоносным мечом. Внутри все пылало, и я готова была на что угодно, только бы избавиться от этих страданий и обрести покой.

Нянюшка присела на край кровати, обняла меня и стала гладить по голове и спине, приговаривая с плохо скрываемым недовольством, что кухарка мистрис Хайд «не жалеет специй», так что нет ничего удивительного в том, что у меня в груди «все пылает».

Пирто утерла мои слезы, напоила меня сиропом, который должен был «унять жар», и уложила в постель, словно маленькую девочку, но я знала, что той ночью случилось нечто особенное. Этот сон не был плодом моего больного воображения, мои худшие опасения и в самом деле воплощались в жизнь, у меня не было никаких сомнений в этом.

Мой муж предал меня, теперь его интересовали лишь корона и женщина, которая ее носила, женщина, которая могла исполнить все его мечты, – Елизавета.

На Новый год я подарила Роберту небольшой особняк в Лондоне, который все в Кью называли Маслодельней. В первый раз он пригласил меня в гости в апреле, когда уже настали погожие, солнечные деньки. Он прислал мне мягкую коричневую накидку с капюшоном и попросил, закутавшись в нее, спуститься по потайной лестнице и пройти через сад к реке, где меня уже будет ждать лодка. Я решила сделать все как он просил и быстро переоделась в простенькое красное полотняное платье с белым льняным передником и чепец, какие обычно носят деревенские коровницы. Кэт недовольно нахмурилась, глядя на мое отражение в зеркале, пока зашнуровывала мой корсет.

– Не смотри так, Кэт! – Я обняла ее. – Я в последнее время постоянно в делах, все эти встречи с советом, государственные грамоты, вопросы обороны, ухаживания чужеземных послов от имени бесконечных принцев, герцогов и графов… Я заслуживаю хоть денек отдыха! – Расправив юбки, я стала кружиться вокруг нее. – Целый день свободы, я наконец смогу побыть сама собой!

– День свободы с Робертом Дадли, – сухо молвила Кэт, нахмурившись еще сильнее.

– И что с того? – пожала плечами я. – Он – мой лучший друг с самого детства.

– Но он – женатый человек, – суровым тоном напомнила Кэт.

– Знаю, – кивнула я. – И слава богу! Я не вышла бы за него замуж, Кэт, даже будь он свободен. Я ищу мужской компании, но не ищу замужества – ведь тогда мне придется пожертвовать всем, чем я дорожу, отдав власть в руки мужа. Роберт не получит от меня ничего, кроме того, что я сама захочу ему дать.

– Ты всегда твердила, что никогда не выйдешь замуж, с самого детства, – проворчала Кэт, – но я думала, надеялась, что ты это перерастешь… Неправильно быть одной, Бесс…

– А я и не хочу быть одна, Кэт, – стала уверять ее я, – и не буду, но и женой ничьей тоже становиться не собираюсь. Для меня это – неправильно. Я так сильно ценю свою свободу, что ни за что ее никому не отдам; я хочу сама распоряжаться своей судьбой и не доверю ее никакому господину.

– Если бы ты только знала, – Кэт крепко сжала мои руки, заглядывая мне в глаза и едва сдерживая слезы, – как сильно ты неправа! Кое-что он может сделать и без твоего позволения – например, погубить твою репутацию! Пожалуйста, не забывай об этом, люди уже шепчутся…

– Сплетники! – Я с отвращением передернула плечами и скривила губы в презрительной ухмылке. – Люди всегда будут обсуждать меня, и даже если я не дам им никакого повода, они будут выдумывать обо мне всякие сказки! Пожалуйста, Кэт, не осуждай меня, у меня так мало радости в жизни, а Роберт делает меня счастливой, мне с ним хорошо…

– Да уж, милая, нисколько в этом не сомневаюсь, – кивнула Кэт. – Смотри, чтобы от подобного времяпрепровождения у тебя в животе не поселился будущий бастард и тебя не окрестили шлюхой!

Я застыла на месте – слова Кэт прозвучали как пощечина.

– Ах, дорогая моя, я не хотела обидеть тебя! – Сожалея о сказанном, Кэт обняла меня. – Но ты ведь теперь королева, а не та девчушка, которой была во времена лорда-адмирала. Люди все подмечают, о твоих особых отношениях с лордом Робертом уже и так судачат…

Я оттолкнула ее и бросилась к двери.

– Мне нет дела до досужих слухов! – воскликнула я, строптиво тряхнув волосами и топнув ногой. – И не заговаривай со мной больше об этом! Я отправлюсь на встречу с лордом Робертом, и никто не остановит меня, и будь они прокляты, все эти сплетники и злые языки!

Я хотела было уже выскочить из покоев, хлопнув дверью, но вдруг заметила слезы, бегущие по лицу Кэт. Я тут же вернулась к ней, обняла и стала объяснять, что она всегда была мне как мать и что я действительно хочу, чтобы она поняла, почему я поступаю так, а не иначе.

– Жена не любит его, Кэт, а он не любит ее, они давно уже стали чужими друг другу. Брак принес им лишь горечь и сожаление, они были слишком молоды, когда поженились, а повзрослев, поняли, что между ними нет ничего общего. Роберт всегда говорит об этом с таким огорчением и досадой… Она не хочет жить при дворе, я пыталась пригласить ее, но он отговорил меня, рассказав, что она боится жизни в большом городе, а потому будет плакать и скучать по своему родному дому. Но отказать она мне не сможет, боясь, что я накажу ее за это. Она хочет жить в деревне. А ты ведь знаешь, что Роберт – не из тех людей, которые станут довольствоваться ролью сквайра и станут возделывать ячменные поля и пасти овец. Ему суждено вершить великие дела. А это ему могу дать только я – в награду за верную службу и приятную компанию. Я ничего не заберу у Эми, я лишь дам ему то, что отвечает его наклонностям. Она же пускай и дальше остается в любимом своем поместье и носит красивые платья. Правда, Кэт, наша дружба никому не принесет вреда, мы – не такие уж грешники, какими делают нас злые языки.

Кэт тяжело вздохнула, обняла меня и, покачав головой, выдавила из себя улыбку.

– Беги, милая, – прошептала она, – но, пожалуйста, будь осторожна с этим жеребцом. Он так напоминает мне лорда-адмирала… Вот это был мужчина! – выдохнула она, погружаясь в воспоминания.

– Обещаю, я не дам ему спуску. – Я поцеловала ее в щеку. – Не беспокойся обо мне, Кэт, я ведь больше не маленькая девочка, а лорд Роберт – не первый жеребец, который встретился на моем пути, – со смехом добавила я, притворила за собой двери и радостно побежала по каменным ступеням к лодке, которая должна была отвезти меня к Роберту, с нетерпением ожидавшему, когда уже наконец он снова заключит меня в объятия и прильнет губами к моим губам.

Белоснежные стены показавшегося вскоре особняка сияли в свете заходящего солнца. Перед ними изумрудным ковром раскинулась большая лужайка, уставленная белыми мраморными статуями и причудливыми лавочками в форме молочных ведер. Я рассмеялась, захлопала от восторга в ладоши и выпрыгнула из лодки, не дав Роберту даже подать мне руку. Без обычных своих тяжелых роскошных нарядов я чувствовала себя свободной и легкой, как облачко, в простом полотняном платье без единой нижней юбки, тяжелых фижм и тугого корсета, больно стискивавшего мои ребра. Я побежала по лужайке, и Роберт погнался за мной, огибая бесчисленные статуи и деревья, но я всякий раз уворачивалась от его объятий и поцелуев, смеясь и кружа вокруг него, как стрекоза.

– Дом еще не закончен, – сказал Роберт, когда, утомившись, мы присели на одну из чудесных лавочек. – Я не хотел тебе его показывать, пока не доведу до совершенства, но у меня есть для тебя небольшой сюрприз, который порадует нас обоих, потому как твоя радость – это и моя радость.

Он громко хлопнул в ладоши, и на лужайке появились его слуги в синих ливреях с родовым гербом Дадли, вышитым на груди и рукавах. Они установили небольшой шатер из пурпурного шелка, расшитого золотом, постелили в нем турецкий ковер, затканный яркими цветами, и разложили огромные яркие подушки, отделанные самоцветами. Затем они поставили на ковер столик на низких ножках, за которым мы могли бы разделить трапезу, устроившись на подушках. Вышедшие из дома музыканты стали играть для нас, и мы с Робертом, взявшись за руки, одетые, как коровница и пастух, скрылись за пологом. Следом за нами в шатер вошел высокий темнокожий мужчина с золотым тюрбаном, украшенным перьями и драгоценными камнями, на голове. На нем были алые атласные шаровары, длинный кафтан из желтого шелка, вышитый красными маками, и золотые восточные туфли, отделанные рубинами. Позвякивая золотыми браслетами на запястьях, он поклонился и поставил перед нами огромный золотой поднос с заморскими яствами, названий которых не знала даже я. Роберт сказал мне, что привез повара из самой Турции и что прежде этот человек служил у самого султана. Мне до смерти хотелось с ним поговорить, выспросить названия экзотических блюд и из каких ингредиентов они приготовлены, но Роберт сразу же отослал его. На подносе стояли тарелки с вкуснейшим пряным мясом, изысканными сырами и сластями, которые на вид напоминали засахаренные фрукты, но пахли розовой водой и были щедро присыпаны мелко растертым белым сахаром. Были там и вкуснейшие пышные пирожные золотистого цвета, состоящие из множества тончайших, как бумага, слоев, обильно политые сладким медом и посыпанные измельченными финиками и орешками. Мы с Робертом кормили друг друга с рук, слизывая капли меда или мясного сока с пальцев.

Когда мы закончили трапезу, слуги унесли столик и Роберт снова хлопнул в ладоши. В шатер вошли три прекрасные смуглые женщины с миндалевидными глазами и черными как смоль волосами. Одеты они были в необычные шелковые шаровары, а лица их прикрывали прозрачные, летящие вуали. На их запястьях и щиколотках я заметила такие же золотые браслеты, что и у повара. В руках они держали свертки роскошных тканей.