- Разве это справедливо? – тихо спросила она.

Ее глаза больше не блестели, и Макс вдруг осознал, что огонек в них потух не внезапно, это происходило постепенно, день за днем. Ему захотелось сделать для нее что-то хорошее, сказать что-то красивое, но в голову приходили какие-то пошлые банальности, совершенно не подходящие к ситуации, и он решил, что лучше вообще ничего не говорить.

- Что, Лиз?

- Ира… Разве справедливо, что ее нет, а я жива и даже толком не пострадала?

- Это не нам решать.

Обе ее кисти легко поместились под его ладонью. Макс знал, что ей тяжело, и хотел хоть как-то дать понять, что он рядом, что разделяет ее боль.

- Я знаю. Просто… Макс, у меня ничего нет. Вообще ничего. Ни образования, ни любящей семьи… Ты знал, что весной Ира должна была выйти замуж? - Она высвободила руки из-под его ладони и спрятала под одеяло. – У нее замечательные родители, друзья. Она говорила, что через пару лет хочет уйти из спорта и родить ребенка. Она показывала мне свои семейные фотографии всего за несколько минут до того, как…

Тяжело вздохнув, Лиза на секунду прикрыла глаза. Воспоминания причиняли боль, но она чувствовала необходимость выговориться. Держать все в себе было еще труднее. Ее мучили вопросы, ответов на которые заведомо не имелось, и все же она должна была их задать.

- Я не знаю, Лиз, - держа ее взгляд, проговорил Самойлов. – Не знаю, почему так вышло. Но я знаю, что ты ни в чем не виновата.

- Я могла родить ребенка, но не родила. Я всю жизнь мешала своим родителям, да и брату тоже. - Кривая, циничная усмешка исказила ее лицо, но не смогла скрыть боль, сквозящую во взгляде. – Я живу с мужчиной, которому не нужна. У меня даже гордости нет, Макс. Я знаю, что ты пользуешься мной, но не могу решиться и уйти. Так где справедливость, скажи? Она нужна своим близким, а я…

- А ты нужна мне. - Макс сгреб ее и прижал к себе. – Ты представить себе не можешь, как я испугался, когда понял, что случилось. Господи, Лиза… - Его горячий шепот в макушку заставил Лизу замереть. Соприкосновение обнаженных тел уже не вызывало прежней страсти, но было все так же желанно. Она инстинктивно положила ладони ему на грудь и прижалась щекой к его плечу, несмотря ни на что чувствуя себя защищенной в его руках. – Нам не сказали, кто погиб, я до последнего не знал, жива ты или нет. Мне в жизни не было так страшно, как сегодня. Думал, рехнусь, пока доеду, а когда увидел тебя… Лизочка…

Она ткнулась носом ему в шею и всхлипнула. Рядом с Максом она всегда становилась слабой, и это пугало. Но вместе с этой слабостью к ней приходило ощущение полноты жизни. Она попыталась успокоиться, но слезы душили, наворачивались на глаза, текли по лицу. Ранки щипало от соли, а Лиза никак не могла унять истерику. После аварии она так и не сумела как следует выплакаться, вокруг все вертелось: машины скорой помощи и полиции, люди в форме и в белых халатах, ДПСники, врачи, медсестры… Умом она понимала, что ей уже ничего не угрожает, но не ощущала себя в безопасности. И вот теперь, когда она находилась рядом с человеком, которому, невзирая ни на что, доверяла, с которым чувствовала себя защищенной, слезы хлынули неукротимым потоком. Слова Макса стали катализатором, а думать о том, искренны ли они, Лиза сейчас не могла.

Макс осторожно выбрался из-под одеяла и взглянул на спящую девушку. Она лежала на боку, свернувшись клубочком, и походила на девочку-подростка. Волосы падали на лицо, но не скрывали красную полоску на щеке. Этот порез сразу бросался в глаза, хотя были и другие, более мелкие. Спала Лиза беспокойно, вздыхала и ворочалась. Максу очень хотелось забраться в ее мысли, в подсознание и понять, что там происходит, но это было невозможно, и он просто смотрел. Впервые за все время он подумал о том, что если бы можно было вернуться в прошлое и что-то изменить, он бы ни за что не переспал с ней. В тот вечер, когда она, угловатая и тоненькая, первый раз появилась в этой квартире, он бы налил ей чая и угостил печеньем. Интересно, водилось ли у него тогда печенье? Помнится, частенько в холодильнике у него не было ничего, помимо кетчупа и сосисок, и мать, приезжая в гости, упрекала его за безалаберность, а потом подолгу стояла у плиты.

Лиза вздрогнула, вздохнула и спрятала нос в одеяло. Прислушавшись, Макс уловил звук ее ровного дыхания. Он встал и, взяв со стула вещи, оставленные вечером, тихо вышел в коридор. Да, тогда бы он угостил ее чаем. И, может быть, поцеловал. Точно поцеловал бы, но не более того. А родинку под ее лопаткой он увидел бы позже, года через два или, хотя бы, через год.

Усмехнувшись собственным идиотским мыслям, Макс покачал головой. В ванной он плеснул в лицо теплой водой. Лиза заняла большую часть полки под зеркалом: тюбики и баночки стояли неровным рядом, тут же валялось что-то из ее косметики и ватные диски. Какие-то штучки лежали и на стиральной машине, меж зубчиков расчески он увидел пару светлых волос. Он вдруг представил, что всех этих баночек и бутылочек тут вдруг не станет, и ужаснулся. Рука сама потянулась к полке. Он взял один из многочисленных тюбиков, прочитал название, отвинтил крышку и поднес к носу. Пахло горьким шоколадом. Взял другой и проделал то же самое, потом еще и еще.

Потом ему показалось, что из комнаты доносится какой-то шум. Он подумал, что проснулась Лиза, поспешил поставить все на место, но неловко дернул рукой, и град баночек посыпался в раковину. Как ребенок, застигнутый за несанкционированным поеданием варенья, он испуганно замер, совершенно не соображая, что с этим теперь делать. В воздухе сильно запахло молоком и клубникой. Макс прислушался, но в квартире стояла полнейшая тишина. С досадой он понял, что шум, скорее всего, доносился с лестничной клетки, и стал расставлять Лизино добро по местам. Получалось совсем не так, как было раньше, и он надеялся, что она не придаст этому большого значения. По стенке раковины расползлось розоватое пятно: банка с кремом для тела открылась, но, к счастью, не треснула. Вернув ее на место, Макс уже собрался было пустить воду, но потом соскреб крем пальцами и размазал по ладоням. Вдохнул знакомый запах и решил, что обязательно приделает к стене полку. Его всегда раздражало, что Лиза занимает в ванной слишком много места, и он неоднократно говорил ей, чтобы она убрала все свое барахло. Несколько раз у них доходило до откровенной ругани. А теперь он думал о том, что мог лишиться всего. И этих ароматных тюбиков, и разбросанных по квартире вещей, и самой Лизы.

Было начало пятого утра. Из зеркала на Макса смотрел мужчина, повзрослевший за один вечер на десяток лет.

Глава 55

Москва, ноябрь 2016 года


Коридор был все так же погружен во тьму. Макс перехватил пакет в другую руку и тихо закрыл за собой входную дверь. На улице подморозило, а он забыл перчатки и теперь почти не чувствовал пальцев. Он несколько раз сжал и разжал кулак, потряс рукой и стал расстегивать пуговицы пальто. В квартире стояла тишина, и это радовало. Прогулка немного взбодрила, однако он знал, что не пройдет и десяти минут, как усталость возьмет свое. Скорее всего, Лиза проснется через пару часов, а это значит, что на сон ему осталось всего ничего.

Лизина комната манила разобранной постелью, и Макс едва не соблазнился. Как было бы здорово забраться под ее одеяло и уткнуться в ароматную подушку. Ему вспомнились все многочисленные баночки в ванной, и уголки губ дрогнули. Стараясь не шуметь, он отворил дверь в свою спальню. Пакет качнулся в руке, и Самойлов запоздало сообразил, что нужно было оставить его в коридоре.

Он сделал шаг в комнату и сразу же увидел Лизу, сидящую на постели. Притянув к груди согнутые в коленях ноги, она смотрела в окно и не двигалась. В этой позе она казалась совсем крошечной, как Дюймовочка, которую можно удержать на ладони.

- Лизка, ты что голая сидишь? – произнес он негромко, боясь напугать ее.

Так оно и вышло. Лиза встрепенулась, вскинула голову. Как человек, застигнутый врасплох, она выглядела растерянной. Губы ее приоткрылись на вдохе, руки разжались и упали на кровать. И тут же она подобралась, дернула одеяло и прикрылась. На улице еще не рассвело, но даже в темноте Макс уловил ее попытку спрятать лицо. Он быстро подошел к постели, включил ночник, взял ее за подбородок и довольно резко поднял голову. Ее глаза горели злостью и обидой, губы дрожали, а щеки были мокрыми. Она отбросила его руку и отвернулась.

- Зачем ты вернулся?

- Куда?

Он не понял ее и нахмурился, стараясь уловить суть. Лиза криво усмехнулась и отползла к противоположному краю постели. Ее волосы совсем разлохматились, плечи нежно белели в тусклом свете ночника, лопатки походили на недоразвитые крылья. Она упрямо молчала, и Максу стало ясно, что он не добьется от нее ни слова. Ему хотелось дотянуться до ее спины и провести пальцами по змейке позвонков, но кровать была слишком широкой. Тогда он обошел ее и встал возле Лизы. Теперь он мог видеть ее профиль.

- Я утром уйду, - просипела она и вытерла слезы.

Макс похолодел. И внезапно ее слова обрели ясность. Ему и в голову не приходило, что она может проснуться и подумать, будто он решил наведаться к левой подружке. Да, он не раз уезжал ночью, даже после того, как они занимались восхитительным сексом, но чтобы бросить ее сейчас…

- Я тебя никуда не пущу.

Сев рядом, он обвил ее за талию. Но Лиза вместо того, чтобы прильнуть к нему, сжалась и постаралась отодвинуться. Максу показалось, что его ударили. Даже когда она наотмашь била его по лицу, было не так погано, как сейчас. Он, должно быть, подлинная сволочь, если сумел довести ее до такого состояния.

- Хватит! – Крик разрезал тишину и, звоном отразившись от стен, осыпался мелкими льдинками. Лиза всхлипнула. – Я не дверной коврик, чтобы ты мог вытирать об меня ноги. Ты еще не наигрался?! Тебе мало?!