- Я ходил в аптеку. - Он положил ладонь на ее бедро. Руки у него еще не согрелись, и Лиза вздрогнула. Она и без того замерзла, а от прикосновения холодных пальцев по телу и вовсе побежали мурашки. – У нас ни пластыря, ни марли для компрессов. Я подумал, что когда ты проснешься, нужно будет сразу обработать твои порезы. Ну и шоколад купил, ты же хотела…

Она с недоверием смотрела ему в лицо. Под его глазами залегли темные круги, взгляд был усталым. Лиза почувствовала себя глупой и всхлипнула. Подбородок у нее дрогнул, глаза наполнились слезами. Она отвернулась и опустила голову. Вздохнула. Плечи поникли, позвонки стали выпирать еще сильнее. Как ни пыталась, собраться и что-нибудь сказать она не могла, а бездействие Макса расшатывало нервы еще сильнее. Она начала замерзать, тихие всхлипы перешли в дрожь, и Лиза уже не отдавала себе отчет в том, от чего ее колотит. Она хотела услышать позади шаги и хлопок двери и боялась этого. Плеч коснулись сильные руки. Они развернули, укутали и обняли. Протяжно выдохнув, она позволила себе расслабиться. Почему-то она верила ему.

- Больше никого не будет. - Макс уложил ее на спину и легонько коснулся губ. Лиза смотрела на него широко-распахнутыми глазами и походила на куклу. Только дыхание было живым, оно дрожало, боялось и, казалось, само по себе могло говорить о том, что в данный момент она испытывает. – Я тебе обещаю.

Пакет зашуршал в ногах. Макс переложил его на тумбочку, стянул через голову свитер. Повернувшись на бок, Лиза смотрела за тем, как он раздевается. Говорить ей больше не хотелось, да и слушать тоже. Она дождалась, пока он заберется под одеяло, и придвинулась к нему. От него пахло женщиной. Лизе стало так нестерпимо больно, что она несколько секунд не могла дышать. А потом сделала вдох и внезапно осознала, что от него пахнет ее собственным гелем для душа. От него пахнет ею.


Из вязкого тумана сна Макс выплывал медленно и неохотно. Сознание потихоньку возвращалось, пробиваясь через блаженство утренней лени, и ему хотелось задержаться в этом состоянии как можно дольше. Он спал без сновидений, укутанный каким-то восхитительным теплом, но сейчас тепло исчезло, и вернуть себе прежнее безмятежное спокойствие уже не получалось. Он открыл глаза, прищурился от света, струящегося в широкую щель между занавесками, потянулся. И тут же на него всей своей беспощадной действительностью обрушилась реальность.

Лиза сидела рядом почти в той же позе, что и ночью. Руками она обвила ноги, согнутые в коленях, только теперь неотрывно смотрела не в окно, а на него. Ей удивительно шла его бледно-голубая рубашка, накинутая на плечи. Закатанные до локтей рукава подчеркивали красоту рук, под тканью едва угадывались очертания фигуры. Это было просто и откровенно. Пожалуй, еще ни одной женщине не удавалось выглядеть столь сексуально, ничего для этого не делая.

- Тебе идет.

Макс дотянулся до ее ноги и провел от лодыжки до колена. Кожа под пальцами оказалась гладкой и мягкой.

- Привет.

Она не улыбнулась. Смотрела серьезно, но без настороженности. Макс взял мобильный и негромко выругался. Он проспал гораздо дольше, чем собирался - часы показывали начало одиннадцатого.

- Давно не спишь?

- Не знаю, - ответила Лиза, пожав плечами.

- Надо было разбудить меня.

- Зачем?

- Я бы завтрак приготовил.

Макс поднял руки над головой и потянулся. Его торс оголился, обнажив широкую грудь с темными кружочками плоских сосков и порослью волос. Лиза смутилась и отвела взгляд, ее щеки вспыхнули. Просыпаться в одной постели с мужчиной для нее все еще было непривычно, и она радовалась, что Макс не заметил ее реакции.

- Я и сама могу.

С этими словами она резво встала с постели, намереваясь доказать, что вовсе не беспомощная. К тому же это был неплохой предлог, чтобы спрятаться от его взгляда, пока он, чего доброго, ее не раскусил. От резких движений ребра немилосердно заныли, даже дыхание перехватило, а стоило Лизе сделать пару шагов, как у нее зашумело в ушах. Она почувствовала, что ее ведет в сторону и поспешила вернуться обратно, благо, что отойти далеко от кровати она еще не успела. Закрыв глаза, она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Сердце колотилось, на шее и груди выступила испарина, ноги сделались ватными.

- Лизка, что с тобой? – Обеспокоенный Макс тут же возник рядом и ласково обнял ее за плечи. Она мотнула головой. – Плохо?

- Голова немного закружилась.

- Ничего себе немного.

Он потрогал ее руки. Пальцы были ледяными, и он взял кисти Лизы в свои ладони, стараясь согреть. Она была очень бледная, даже глаза у нее стали светлее обычного. Макс подозревал, что она храбрится и старается казаться более бодрой, чем есть на самом деле. Он слегка злился, хотя волнение перекрывало все остальные чувства. Кому и что она пытается доказать?!

- Лиз, ложись в постель.

Не обращая внимания на ее слабые попытки протестовать, он помог ей устроиться и укрыл одеялом. Легко тронул ее губы своими. Она вздохнула и расслабилась, ей действительно стало лучше, несмотря на то, что слабость не прошла и жутко болели ребра.

- Такое и раньше бывало.

Легкая улыбка, призванная успокоить, скользнула по девичьим губам. Мягкость ее чувственного голоса обволакивала, а в сочетании с ласковыми прикосновениями пальцев к предплечью, действовала почти безотказно. Макс угрюмо посмотрел на нее, его бы воля, он, не задумываясь, отправил бы эту упертую девчонку на пару-тройку дней в больницу. Но какой там…

- Тебе нужно показаться врачу, - сурово глядя на Лизу, проговорил Макс. Она привстала, подобралась, собираясь возразить, но его мрачный взгляд заставил ее промолчать. – Я позвоню Жене и попрошу, чтобы он прислал Егора. - Лиза цокнула языком, повалилась на подушку и закатила глаза, выражая все свое неудовольствие. Однако спорить не стала – знала, что сделает только хуже. Макс нагнулся к ней, очень осторожно провел пальцем по щеке, возле пореза, потом легко поцеловал, а отстранившись, наткнулся на ее взгляд. – Все пройдет, Лиз. Я знаю, что тебе сейчас нелегко, хоть ты и стараешься этого не показывать.

- Ребра болят, - пожаловалась она, поморщившись.

Взгляд у нее был усталым, несмотря на то, что часы не показывали и одиннадцати. Макс понимал, что усталость эта вызвана не физическим состоянием, а тем, что творилось у Лизы в душе. Ночью, уже засыпая, он чувствовал, как она вздрагивает во сне, слышал ее тяжелый вздох. Быть может, стоило поговорить с ней о том, что случилось, вывести ее на эмоции, но ему становилось не по себе от мысли, что она снова заплачет. Да и уверенности, что она вообще захочет говорить об этом, у него не было.

- Я сделаю тебе компресс. Только чай вначале заварю и позвоню Жене.

- Угу.

Он все еще был не одет, его присутствие немного волновало. В его руках она испытывала непривычное чувство внутреннего умиротворения, словно время внезапно замедляло свой ход, становясь чем-то вроде абстрактной субстанции, неспособной существенно на что-то повлиять. Вот и сейчас всем компрессам на свете она предпочла бы минутку-другую в его объятьях. Тогда можно бы было ни о чем не думать, ни о чем не вспоминать. Перед мысленным взором четко проплыли Ирины часики с разбитым циферблатом и маленькими стрелочками, бегущими вперед. Дверь с Лизиной стороны заклинило, и все то время, пока спасатели не могли вытащить ее из машины, она смотрела на эти беспощадные стрелки.

Казалось, что этот циферблат, эти стрелки, мертвая Ирина рука, все это навсегда врезалось в память. И все же Лиза надеялась, что когда-нибудь наступит день, в котором она не вспомнит об этом.


Пока она, обхватив большую чашку ладонями, пила чай с молоком, Макс приготовил все необходимое для компресса. Лиза отметила сосредоточенное выражение его лица и четкие, умелые движения рук. Впрочем, последнее ничуть не удивляло: синяки и ушибы для них обоих не были чем-то из ряда вон, так что компрессы приходилось делать постоянно, и Макс в этом очевидно преуспел.

Лиза откинулась на подушку, прислоненную к спинке кровати, и расслабила плечи. Миронов дал им три выходных. На самом деле, это было условностью, за которую все они с готовностью зацепились. Три дня на то, чтобы взять себя в руки и выйти на лед с гордо поднятой головой, три дня, чтобы зализать раны и понять, что жизнь идет дальше. Никто не сказал бы ни слова, если бы по прошествии этих трех дней последовало бы еще три, но она знала, что уложится в отведенное ей время. Если она позволит себе погрузиться в болото переживаний, ничего хорошего из этого не выйдет. Если они не возобновят тренировки, все труды, положенные на то, чтобы достойно показать себя на чемпионате России, пойдут насмарку. Лиза, задумчиво глядя в никуда, поражалась цинизму собственных мыслей. Разве об этом она должна сейчас думать? Устыдившись, она заставила себя воскресить в памяти Ирино лицо, ее взгляд, глаза с игривыми смешинками. Образ получился нечетким, подернутым рябью, как изображение телевизора с перебитой антенной. Какие-то слова, фразы, жесты… С каждым мигом что-то бесследно исчезало, терялось. Они никогда не дружили, да и общались от случая к случаю, пересекаясь в раздевалке или коридорах школы. Поначалу Ира, как и некоторые другие ребята, и вовсе открыто демонстрировала свое отношение к тому, что Лиза перешла к Миронову. Считала, что в одной группе с Максом ей не место. Это уже позже отношение поменялось, а первое время Лиза постоянно ощущала перешептывания за спиной и знала, что многие ей тут не рады.

Короткие разговоры, ничего не значащие диалоги… И опять часы с разбитым циферблатом. Эти часы остались самым ярким воспоминанием об Ире, хотя сама Ира на тот момент была уже мертва.

Звонок мобильного выдернул Лизу из трясины скомканных мыслей. Чашка в ее руках остыла, и она с удивлением поняла, что выпила весь чай. Надо же, а она и не заметила… Сотовый Макса лежал на тумбочке с ее стороны и продолжал звонить. Недолго думая, Лиза взяла телефон, собираясь передать его Самойлову. На сотовом почему-то не было чехла, и взгляд невольно скользнул по экрану. В глаза бросилась фотография красивой девушки с длинными каштановыми волосами, вьющимися крупными кольцами.