Обнажённую спину тут же стали покрывать хлёсткие удары стека. Боль просто разрывала изнутри, но Татьяна не могла издать и звука: лишь сильнее прижималась к ногам Андрея, словно ища защиты. Задохнувшись от первого удара, Татьяна старалась вообще не дышать, сжавшись в комочек и зажмурив глаза: так оказалось проще переносить острую боль от ударов. Сильвию это лишь ещё больше разозлило, и удары стали более резкими и сильными, ложась, казалось, один на другой, след в след.

- Достаточно! – резко бросил Андрей.

- Я ещё не закончила, - не останавливаясь, в запале проронила Сильвия.

- Мне повторить? – уже гневно, полушёпотом процедил Андрей, и Татьяна почувствовала, как напряглось всё его тело от этих слов. Видимо, перечить Андрею было непростительно даже для этой властной женщины.

- Нет, - тут же ответила Сильвия дрогнувшим голосом, - Простите, Андрей Владимирович… Немного занесло… - уже покаянно проговорила она.

- Стек, - протянув требовательно руку вперёд, произнёс Андрей. Сильвия с готовностью вложила в его руку стек и замерла перед ним, по-прежнему сидящим на полу.

- Подойди, - немного проговорил Андрей, и Сильвия чуть шагнула вперёд и в сторону, - Шире, - снова раздался его голос.

Послушно раздвинув ноги, Сильвия склонила голову, ожидая вполне заслуженного наказания. И Татьяна услышала вдруг хлёсткий удар, от которого сжалась сама, будто ударили её. Но вместо крика боли она услышала лишь короткий вскрик Сильвии:

- Я всё поняла, - дрожащим голосом залепетала она.

- Это радует, - сказал Андрей, отбрасывая стек в сторону, - Спасибо, но твоя помощь больше не требуется. Можешь идти.

Тут же послышались торопливые удаляющиеся шаги Сильвии и хлопнувшая входная дверь.

Татьяна ощутила на шее руки Андрея. Он расстегнул ошейник и отбросил его в сторону.

- Возьми из шкафа что-нибудь надеть и тоже можешь идти, - совершенно ровным, без эмоций голосом проговорил Андрей, - На сегодня ты свободна, - проговорил он и отстранился, пытаясь встать.

Но Татьяна придавила его ноги обратно к полу, не отпуская от себя:

- Пожалуйста… - прошептала она, и вдруг ощутила, как по щеке скользнула слезинка, - Можно я останусь? – заглядывая в глаза Андрею, прошептала она.

- Зачем? – устало спросил Андрей, проводя по её щеке рукой и стирая слезинку.

Быстро сбросив с себя тряпку, в которую превратилось её новое платье, Татьяна подползла к ошейнику и снова надела его на себя. Сама. Потупив взгляд, она вернулась к Андрею также, на четвереньках, и перед ним уже выпрямилась, встав на колени и по-прежнему глядя в пол:

- Я буду принадлежать только Вам. Буду служить только Вам. Выполнять все Ваши желания. Я доставлю Вам любое удовольствие, какое Вы скажете. Только Вы, - Татьяна шептала, задыхаясь от собственных слов, чувствуя, как по щекам бегут и бегут горячие слёзы, и не решаясь поднять на Андрея глаза, боясь, что он прочитает немой крик души: «Я хочу принадлежать только тебе! Никому больше, и – навсегда! Я хочу жить тобой! Я хочу наслаждаться тобой – каждую минуту своей жизни! Как это ни прискорбно, я люблю тебя…»

Повинуясь безотчётному порыву, она развернулась к Андрею спиной и опустилась на четвереньки, широко раздвинув ноги и подняв высоко попку. И тут же ощутила, как его пальцы, отодвинув трусики, легко скользнули внутрь:

- Какая же ты мокрая… - удовлетворённо пробормотал он.

- Да, мой Господин… И вся – Ваша… - тихо прошептала Татьяна, закрывая глаза и окунаясь в негу его прикосновений. Послышался звук открываемой молнии, и Андрей ринулся к Татьяне, встав на колени за ней, грубо овладев её покорно-открытым телом. Их тела двигались навстречу друг другу, и Татьяну, кроме удовольствия, накрыла волна радости: она чувствовала, как он желает её, и с какой страстью обладает ею сейчас. И даже боль от унижения и порки показалась сейчас не такой значительной и померла в свете этих новых ощущений.

Андрей на самом деле обладал девушкой с какой-то новой, неожиданной страстью: он и сам не ожидал, что увиденное зрелище так возбудит его, заставит практически накинуться на Татьяну. То, как она жалась к нему во время экзекуции, то, как она молчала, стиснув крепко зубы и не проронив ни слова, ни стона, настолько завело Андрея, что он просто потерял голову от страсти и желания, переполнивших его сейчас всего, без остатка.

Перевернув Татьяну, он уложил её на пол, на мягкое ковровое покрытие, и вошёл в неё стремительно и быстро, нависнув сверху и едва коснувшись губ своими, пересохшими от жаркого дыхания. Закрыв глаза, Татьяна приоткрыла губы, ожидая нового поцелуя, но Андрей уже скользнул ниже, лаская её шею короткими поцелуями, не отвлекаясь, впрочем от основного действия и проникая в девушку всё глубже и глубже. В какой-то момент Андрей уже был готов выйти из неё, ощутив волну прилива, но Татьяна сжала его плоть внутри так трепетно и нежно, так необычно – остро, что он не смог вырваться из плена, и – впервые в жизни - излился в горячее лоно женщины, задрожав всем телом в экстазе и наслаждении. Через мгновение и Татьяна забилась в судорогах под ним, протяжно застонав.

Поднявшись с пола, Андрей подал руку и помог Татьяне подняться. Проведя её в ванную, он встал с ней вместе под упругие струи душа и тихо сказал:

- Я не смог… Не сдержался…

- Это ничего, - просто улыбнулась Татьяна, поднимая на него счастливые глаза, - По моему календарику сегодня – самый безопасный день. Я давно хотела предложить Вам, Андрей Владимирович, не сдерживаться в «такие» дни – чтобы ничего не мешало наслаждаться… игрушкой, - смущённо добавила она, вспомнив слова Сильвии.

- Нет, - резко прервал её Андрей, - Я не могу так рисковать и подвергать тебя лишним испытаниям. Если будет беременность – однозначно будет прерывание. Это не обсуждается. Но я бы не хотел причинять тебе такую боль, поэтому сегодня был первый и последний раз.

- Хорошо, - легко согласилась Татьяна: быть в тягость или чем-то расстраивать любимого мужчину совершенно не входило в её планы, а сегодня на самом деле был максимально «безопасный» день, поэтому она даже не сомневалась, что ничего «ненужного» не случится.

Выйдя из душа, Татьяна замоталась в полотенце и прошлёпала на кухню – готовить кофе.

Вскоре к ней подошёл Андрей:

- Я не могу тебя отпустить просто так, не поговорив с тобой, - проговорил он, положив руки ей на плечи и склоняясь к влажным ещё волосам, вдыхая запах своего шампуня. Это было так по-домашнему приятно, как-то уютно и… давно забыто, что он невольно зажмурился, прогоняя наваждение. Так хорошо ему было тогда, в первые месяцы жизни с женой: когда всё ещё между ними было хорошо, когда они были оба влюблены и ослеплены страстью настолько, что ничего не отвлекало их друг от друга и собственного счастья. Тогда ему казалась просто милой эта странная особенность любимой девушки – она всегда мыла голову его шампунем, принципиально не покупая никакого другого. А сейчас он внезапно поймал себя на мысли, что ему приятно ощущать свой запах на этой, в общем-то, чужой для него девушке. И не потому, что в ванной не оказалось женского шампуня, а именно потому, что ему приятно это единение с Татьяной – хотя бы в запахах.

Отойдя от девушки, Андрей уселся за стол и пристально посмотрел на Татьяну. Вернее, её спину: она всё ещё сновала по кухне, решив сварить кофе в турке, и сейчас готовила чашки и блюдца, ежесекундно проверяя кофейную «шапку», стараясь находиться максимально близко к плите, дабы не упустить момент. А Андрей следил за её движениями и думал, как лучше построить диалог с девушкой так, чтобы она поняла всё правильно и не ушла, не сбежала от него.

Контракт, заключенный между ними, был для Андрея слабой гарантией того, что Татьяна не уйдёт от него при желании. Поэтому и было ему столь важно узнать, что чувствует сейчас девушка, после той неожиданной для самого Андрея выходки Сильвии. Он даже предположить не мог подобное развитие событий: Татьяна на каждой встрече была послушной и исполнительной, мягким воском, покорно исполняющим все его прихоти, и то, что сейчас она проигнорировала приказ – немного озадачило Андрея.

Что послужило причиной? Нежелание подчиняться женщине? Бунт рабыни, что без предварительного договора её отдали в распоряжение кого-то другого? Или принципиальное отстаивание позиции о единственном Хозяине, существующем для неё? Может быть, она банально не услышала слов Сильвии, шокированная до глухоты происходящим?..

Он не видел смысла обговаривать детали этого вечера с Татьяной до встречи, поскольку знал, насколько она далека от тематического мира, поэтому и получилась ситуация сродни контрастному душу: девушка не ожидала присутствия кого-то ещё в его квартире сегодня, но это тоже было своего рода проверкой. Осталось выяснить, что думает по всему этому сама Татьяна, и, услышав её ответы, выстроить окончательную модель их отношений.

Татьяна оставалась всё ещё в ошейнике, Андрей специально не стал снимать его в душе, и планировал повести сейчас разговор так, как обычно строил диалоги с рабынями на встречах.

Кофе наконец закипело, и Татьяна, разлив его по маленьким чашечкам и добавив молока, подошла к столу, расставляя чашечки на салфетки с блюдцами.

Не поднимая глаз на Андрея и не смея произнести и слова, Татьяна присела на самый краешек стула, напряжённо ожидая обещанного разговора. В том, что Андрею пришлось фактически выгнать Сильвию «в чём была», девушка видела свою прямую вину. И была практически уверенна, что Андрей сейчас устроит ей взбучку. Но она даже сейчас, уже успокоенная и ощущающая себя вполне комфортно рядом с Андреем, не могла внятно объяснить даже самой себе, почему вдруг не выполнила приказа Сильвии. Слабой надеждой мелькнула в голове мысль, что именно от Андрея она не услышала приказа подчиняться этой женщине, хотя и действовала Сильвия, как показалось Татьяне, по предварительной договорённости с Андреем.