Андрей, не получив привычного ответа её тела, вдруг просто сорвался, и удары посыпались один за другим. Он уже сам не понимал, что делает: какая-то звериная ярость проснулась вдруг в нём, не оставив и капли сострадания к любимой девушке…

Татьяна не сдержалась, и громко заплакала.

От её слёз и рыданий в голос рука Андрея бессильно опустилась, выронив ремень:

- Малыш, прости меня! - он сгрёб в охапку рыдающую девушку и сел в кресло, прижав её к себе, - Что случилось? Что с тобой происходит?

- Нам нужно расстаться, - переведя дыхание, тихо проговорила Татьяна, не глядя на Андрея.

- Почему? – он ловил её взгляд, как будто в глазах мог прочитать ответ.

- Мне с каждым разом становится всё больнее, наверное, я перешагнула какую-то грань… Я не знаю, что происходит, - подняла она наконец заплаканные глаза на Андрея, - Мне нужно уйти.

Андрей весь напрягся, на скулах заиграли желваки, вздулись вены:

- Ты ничего не хочешь мне сказать? – жёстким голосом спросил он, - Знаешь, за это время я прекрасно изучил тебя и вижу, когда тебе есть, что скрывать от меня.

- Мне нечего больше сказать, - упрямо проговорила Татьяна, - У меня очень сильно изменились ощущения. И … Мне нужно разобраться в себе. Я увольняюсь. Заявление я сейчас подготовлю.

Нервно достав сигарету, Андрей тут же подкурил её.

- И ещё, - дрогнувшим голосом проговорила Татьяна, - На днях я принесу Вам оставшуюся сумму денег…

Андрей выхватил из ящика стола принесённый Татьяной утром конверт и швырнул его. Соскользнув со стола и рассыпавшись, деньги разлетелись по кабинету:

- Ты же знаешь: деньги меня не интересуют! – зло крикнул он, даже не взглянув в их сторону.

Глаза Татьяны наполнились слезами.

- Андрей, отпусти меня, пожалуйста, - прошептала она и крупная слезинка сорвалась с ресниц и упала на пол, скатившись по щеке.

- Забирай свои деньги и вали! – резко выкрикнул Андрей, отворачиваясь от девушки.

- Андрей Владимирович, это Ваши деньги, - твёрдо проговорила Татьяна, вставая с колен директора и отступая на шаг от него.

- Я сказал – забирай СВОИ деньги. Считай, это - твоё выходное пособие. Ты их - отработала, - ядовито произнёс он, окинув Татьяну взглядом, полным презрения. Ни мгновения не верил он в слова об изменившихся ощущениях. Наверняка что-то другое произошло в её жизни. Какой-то новый «Алёша» вскружил голову и...

Опустившись на колени, Татьяна стала собирать рассыпавшиеся по полу купюры, не видя их сквозь пелену слёз, душивших её. Слёзы обиды и боли. Слёзы отчаяния и бессилия: она так и не решилась признаться Андрею в истинной причине своего решения.

И снова ей невыносимо больно видеть страдания близкого человека. Но – насмешка судьбы – она снова не может ничем облегчить его страдания, не поставив под угрозу жизнь своего нерождённого ещё ребёнка. И эти деньги нужны больше ему, её малышу, и она готова ползать, собирая их, сколь бы унизительно для неё это не было.

Андрей встал с кресла и подошёл к окну, распахнув его настежь, коротко бросив ей, не оборачиваясь:

- Прощай.

Выйдя из офиса, Татьяна обернулась, бросив взгляд на окно его кабинета, в надежде увидеть Андрея ещё раз. Но Андрея там уже не было: окно было плотно закрыто...


Эпилог


Наступила осень. Деревья стояли в золотой листве, не торопясь сбрасывать свои праздничные наряды. За городом небо было прозрачнее и тишина – звенящей. В воздухе летали осенние паутинки, лёгкие и невесомые, едва различимые на фоне светло - голубого неба.

Татьяна уже давно переехала с мамой в свой домик в деревне, потихоньку обживая и обустраивая его. Деньгив, которые ей швырнул в качестве «выходного пособия» Андрей, Татьяна решила не трогать: оставив их в приданное малышу.

У неё будет сын, на последнем УЗИ врач даже показал ей на мониторе это крошечное создание, распечатав снимок ребёнка «в профиль»… Татьяна повесила чёрно-белый квадратик снимка над кроватью в своём доме, и каждый раз, проходя мимо, улыбалась своему крошке.

Андрей до сих пор снился ей, и по утрам Татьяна просыпалась в промокших трусиках, особо остро ощущая нехватку его сильных рук, нежного голоса и внимательных, проницательных глаз. Казалось, он видел её насквозь, когда смотрел прямо в глаза, а ей всё же удалось обмануть его. Сбежать. Спрятаться. Утаить самое главное счастье жизни – его сынишку…

Касаясь ладонью чуть округлившегося своего живота, Татьяна улыбается. И, потянувшись под лёгким одеялом, встаёт с кровати.

Странно. Почему-то очень сильно захотелось кефира. Не молока – её любимого напитка, а именно – кефира.

Накинув халат, Татьяна ощутила едва различимый удар в живот:

- Доброе утро, малыш! – пожурила она сынишку, поглаживая живот, - Это ты захотел кефира, да, крошка? Сейчас я тебя напою, солнышко моё!

Выйдя из спальни, Татьяна прошла на кухню, где вставшая по привычке рано мама уже колдовала что-то у плиты.

- Мам, у нас есть кефир? – не особо надеясь на чудо, спросила Татьяна, подходя к холодильнику и убеждаясь в его отсутствии там.

- Нет, дочка, откуда же? – искренне изумилась мама, - А что, ты хочешь кефирчику? – тут же подхватилась она, - Так я сейчас, сбегаю! – суетливо обтирая влажные руки и снимая фартук, заторопилась мать.

- Не надо, мамуль! Я сама. Заодно прогуляюсь! Сегодня мне после обеда выходить, так что я всё успею! – улыбнулась Татьяна.

Очень удачно, едва переехав на новое место, девушка нашла работу воспитательницы в детском саду: и малыш будет под присмотром, когда родится и немного подрастёт – в садике есть ясли, туда принимают детишек уже с годика!

И здание садика – новое, только недавно отстроенное, находилось совсем рядом – в пяти минутах ходьбы от их дома.

Едва Татьяна вышла за калитку, как взгляд её тут же наткнулся на дорогую чёрную иномарку, припаркованную у соседнего двора. Это явно был не местный автомобиль: девушка за прошедший месяц перезнакомилась уже со всеми ближайшими соседями, да и работа в садике способствовала сближению с местными жителями. Но такой машины ни у кого из них не было.

Решив, что это приехали гости к соседям, Татьяна спокойно направилась в сторону магазина. И вдруг заметила, как машина поехала следом за ней, двигаясь на приличном расстоянии, но не отпуская ни на мгновение. Ускорив шаг, девушка почти бегом ворвалась в магазин. Едва она скрылась за дверями, машина остановилась в нескольких метрах от входа. Никто из неё не выходил.

Поругав себя за мнительность, Татьяна перевела дух и пошла искать себе кефир.

Когда девушка вышла из магазина, машины уже не было на улице. Татьяна спокойно дошла до дома. Придя домой, с порога почуяла запах блинов. Быстро разувшись, чуть не бегом прошла к столу и, скатав верхний блинчик, сунула его в рот:

- Мам, а ты не знаешь – к Силаевым никто не приехал? Там какая-то незнакомая машина возле их двора стояла… - проговорила Татьяна с набитым ртом: блинчики у мамы всегда получались мягкими, масляными, и такими сладкотающими во рту, что даже начинки добавлять не хотелось!

- Да ну вроде бы нет, - задумчиво протянула мама, переворачивая последний блинчик на сковороде, - наверное, опять городские приехали – дачу себе выбирают. Так, а ну, марш мыть руки и – за стол. Завтракать будем!

Поставив плоскую тарелку с пышной горкой блинов на стол, она присела рядом с Татьяной, уже вернувшейся из ванной и вымывшей руки после магазина.

Задумчиво глядя на дочку, с аппетитом поедающую блины, мама тихо проговорила:

- Дочка, а не слишком ли дорого заплатила ты за свою любовь? Может быть, нужно было всё-таки признаться Андрею, что ребёнок у тебя будет, а?

Татьяна подняла на маму вмиг заискрившиеся глаза:

- Мамочка, ты о чём таком говоришь?! Да это самый лучший подарок, что только мог Андрей сделать мне!!! А сказать ему… Может быть, когда-нибудь он и узнает о сыне. Но сначала я его рожу! – тихо проговорила девушка, поглаживая свой выпирающий животик.

Тяжело вздохнув, мама опустила глаза, в душе надеясь, что дочка делает всё правильно.

… К выходным Татьяна совсем успокоилась и уже забыла о той чёрной машине, так напугавшей её в прошлую среду.

В субботу она проспала дольше обычного, и солнечный свет вовсю заливал уже комнату, когда девушка наконец проснулась.

Выйдя к маме на кухню, она присела к столу и наблюдала, как та шинкует капусту на засолку.

- Мам, а огурчики будем солить? – внезапно спросила Татьяна. Мама изумлённо посмотрела на дочку:

- С чего это ты вспомнила? Ты же никогда, вроде бы, и не любила их?.. Я-то посолю, обязательно, как же без них зимой…

- Да что-то хочется, - смущённо улыбнулась девушка.

- Ну, раз хочется – конечно, насолим, дочка! – мягко произнесла мама, опустив глаза и снова часто-часто опуская нож на капустные листы.

- Пойду-ка я куплю маринованных. В уксусе. Вот такие, как мы на новый год для «Оливье» покупаем, ладно? – и Татьяна почувствовала, как во рту набежала слюна. Судорожно сглотнув её, девушка кинулась умываться и собираться.

Накинув пальто, пока ещё застёгивающееся на все пуговицы, Татьяна подхватила сумочку и вышла за калитку.

Пройдя по улице совсем недалеко до магазина, Татьяна ринулась сразу к стеллажу с консервами и разными стеклянными баночками. Пересмотрев все предложенные маринады, Татьяна выбрала, наконец, самую симпатичную – с мелкими корнишонами – и взяла её с полки, довольно улыбаясь и снова сглатывая голодную слюнку. Чуть отстранившись от полки и продолжая разглядывать этикетку, девушка внезапно ощутила такой сильный толчок, что невольно прижала руку к животу, чуть сморщившись от боли:

-Ванечка, ну что ты делаешь? – тихо зашептала она малышу, - маме же – больно!