- Могу ли я видеть Алексея?

- Да, конечно, - ответила совершенно спокойно женщина, и крикнула куда-то в комнаты, - Лёш, тут к нам новая соседка пришла! Хочет с тобой поговорить, - я открыла рот от изумления. Что вообще здесь происходит?! Кто эта женщина? Почему Алексей так и не появился в офисе, раз он – здесь, в нашей квартире?!

Из комнаты тем временем не спеша вышел мужчина. Невысокий. С небольшим животиком. С чёрной бородкой и усиками.

- Здравствуйте, - еле выговорила я, чувствуя, как холодеет у меня всё внутри, - Я имела ввиду Алексея – хозяина этой квартиры! – всё ещё надеясь, что здесь какая-то ошибка, пролепетала я.

- Здравствуйте, - низким баском ответил мне мужчина, с интересом разглядывая меня, - А теперь я – хозяин этой квартиры.

- А не подскажете, что случилось со старым владельцем? – окончательно убедившись, что ошибки нет, я попыталась хоть что-то выяснить у этих людей.

- Нет, к сожалению: он как-то очень сильно торопился, и даже не все вещи забрал, уезжая, - мне показалось, что мужчина даже сожалеет немного, что ничем помочь мне не может, - Но у меня где-то был номер его мобильника! – внезапная догадка озарила его, и он качнулся даже в сторону комнаты, - Если нужно - я могу поискать!

- Нет-нет, спасибо… - взмахнула я рукой: что мне толку от нескольких цифр, к тому, записанных в моём мобильнике – Алексей пропал, и этот набор цифр мне точно найти его не поможет… - Я, наверное, всё-таки пойду, - упавшим голосом проговорила я и, развернувшись, медленно побрела прочь.

Выйдя из подъезда, я тут же позвонила маме Алексея. Она мне сказала, что Лёша уехал куда-то за границу, вроде как в командировку.

- А ты разве не знаешь, куда он поехал? – искренне удивилась моя несостоявшаяся свекровь.

- Ну конечно, знаю, - соврала я, пытаясь улыбнуться, чтобы не расстраивать его маму, - просто думала, может быть, он Вам звонил – что-то не могу дозвониться до него.

- Нет-нет, не звонил, - тут же проговорила она, - Алёша сказал мне, что очень сильно занят, и звонить не будет, но скоро вернётся и всё расскажет, - вполне спокойным тоном объяснила Лидия Ивановна.

- Хорошо, - вздохнула я: и эта ниточка оборвалась, - Спасибо Вам большое, Лидия Ивановна, приятных Вам снов.

Маме я не решилась рассказать о происшедшем, и, даже не искупавшись, улеглась в кровать. Сна, понятное дело, не было: полночи я пыталась ему дозвониться, писала смс, но «абонент» в сети так и не появился…

Кое-как проснувшись утром, я весь день бродила по комнате, пытаясь найти ответ, что же случилось с Алексеем. Ведь может быть, с ним что-то случилось, а я здесь, ничего не знаю и ничем не могу ему помочь… Поверить в то, что он меня кинул, оставив практически без средств к существованию, да ещё и накануне свадьбы, я до сих пор не могла, и придумывала всё новые и новые причины его исчезновения.

Но, как всегда это бывает, беда не приходит одна. После обеда мне позвонили с маминой работы. Сказали, что её увезли на скорой, она внезапно упала в обморок прямо в кабинете.

Я тут же помчалась к ней в больницу. Меня провели в палату, где на больничной койке лежала бледная, как простыни, мама, и часто-часто дышала, прикрыв глаза. Рядом с кроватью стояла капельница, и лекарство медленно поступало в мамину кровь. Несколько дней я металась по замкнутому кругу: дом-больница-аптека. И в один прекрасный день меня после утреннего обхода пригласил к себе мамин лечащий врач. Прикрыв плотно за собой дверь, он усадил меня на кушетку и сел за свой стол:

- Не буду ничего скрывать, говорю, как есть: если бы Вы обратились раньше – можно было бы обойтись без хирургического вмешательства. Но сейчас слишком поздно, и спасёт Вашу маму только операция. Но. Проблема в том, что подобные операции в нашей стране никто не берётся делать – опухоль расположена слишком неудачно, есть риск повредить жизненно важные органы, у наших врачей просто нет нужного оборудования. Необходимо обращаться к специалистам в Германии. Сумма, которую Вам придётся собрать – что-то около восьмиста тысяч рублей, это стоимость операции и проживания на то время за границей.

Стремглав я кинулась в банк, где мы оформляли кредит для сделки Алексея. Посмотрев заполненную мной анкету и сверившись с компьютерной базой, менеджер ответила мне, что по предыдущему кредиту ещё не было внесено ни одно платежа, и сумма одобренного кредита уже превышает возможный кредитный лимит.

Понуро бредя по улицам, я вернулась в больницу и зашла к врачу. Узнав, что требуемой суммы мне взять негде, он тут же предложил выписать маму домой. Мотивировав тем, что обезболивающие уколы можно ставить и дома, а чем-то большим в больнице всё равно маме помочь не смогут.

С робкой надеждой я поехала к маминому начальнику. Но он сказал, что ничем помочь нам не может, и молча отдал мамину трудовую книжку. На автомате я раскрыла её на последней странице и уставилась на запись, под которой стояла размашистая подпись директора: мама была уволена за день до приступа. Я подняла полные презрения и рухнувших надежд глаза на этого холёного, в дорогом костюме и с модной салонной стрижкой мужчину, вот так, одним росчерком пера выкинувшем, по сути дела, мою маму на улицу – умирать – и даже не нашлось слов, чтобы выразить чувства, раздирающие меня изнутри. А он лишь пожал плечами, и, нажав кнопочку селектора, попросил секретаря проводить меня на выход, - Татьяна замолчала, уставившись глазами в стол. Андрей не мешал, давая время справиться с нахлынувшими воспоминаниями и переживаниями. Достав сигарету, он молча встал из-за стола, приоткрыл форточку и, подкурив сигарету, сделал пару долгих затяжек, прежде чем Татьяна продолжила:

- Какое-то время мы с мамой ещё как-то держались: у мамы были небольшие сбережения – она хотела сделать мне подарок на свадьбу, купить что-нибудь дорогое, хорошее, «на память». Сейчас эти деньги я тратила на возможность жить. Хотя бы без боли. К слову сказать, мамину боль хотя бы удавалось купировать, пусть и на время, специальными препаратами, а вот мою душевную боль невозможно было притупить ничем. Очень скоро я поняла, вернее, убедила себя в этом, что с Алексеем ничего не случилось. Он жив -здоров, и, наверняка, весел. Это был очень удачный ход, выверенный и хорошо сыгранный: влюбить молоденькую девочку в себя, повесить на неё кредит и исчезнуть из её жизни. Безумно шокировал меня ещё и тот факт, что он подставил, по сути-то, не меня одну: весь наш коллектив оказался в таком же положении: вдруг разом без работы и приличного заработка. Без объяснения причин, - Татьяна глубоко вздохнула, - А я – дура. Я была вся в себе, своём счастье и - в Алёшке. Я даже не видела, что мама так серьёзно больна, списывая постоянную бледность лица то на усталость, то на загруженность. А сама она мне ничего не говорила, потому что не хотела омрачать моё счастье.

А ещё через какое-то время в квартиру вдруг начали ломиться какие-то подозрительные личности, требуя погасить кредит банку. Когда я объяснила ситуацию, мне сказали – есть квартира, продавай! Не продашь – мы её сожжём, и продавать будет нечего, а долг – останется. Ну вот, в принципе, и всё… - Татьяна посмотрела на Андрея, вернувшегося за стол и снова внимательно слушавшего её рассказ, - Красивая сказка в один миг превратилась в трагедию. Алексей так и не появился больше, а со временем и его мать перестала отвечать на мои звонки…

Андрей сидел, уставившись глазами в клеёнку стола, вслушиваясь в звенящую тишину, повисшую на кухне. От нахлынувших воспоминаний и тревог Татьяну просто затрясло всю от боли и обиды, и она добавила самое горькое, то, что не давало сейчас ей покоя ни днём, ни ночью:

- На прошлой неделе состоялся суд. И, скорее всего, мы останемся без квартиры, - также опустив глаза, выдавила она.

- Сколько? – резко спросил Андрей, поднимая на неё глаза.

- Что – сколько? – непонимающе уставилась Татьяна на него, опешив от неожиданности и его резкого тона.

- Сколько по решению суда ты должна выплатить? – медленно проговорил Андрей, чеканя каждое слово.

- Полтора миллиона, - нехотя произнесла Татьяна, отводя взгляд в сторону.

- И что, есть смысл из-за полутора миллионов бросаться под машину или резать себе вены?! – изумленно спросил он, разглядывая хрупкую Татьянину фигурку. Та мгновенно залилась краской стыда: как Андрей догадался о её решении? Или это – вполне стандартное решение любой проблемы слабыми людьми? Боже, неужели он решил, что она – просто слабовольная плаксивая дурочка, да и к тому же – жалкая пьянчужка?! Нет-нет. Не могло этого быть. Андрей уже смотрит на неё совсем другими глазами, даже нежели днём, во дворе. Он, казалось, всё понял и сделал правильные выводы. Просто так сложились обстоятельства. Просто Татьяна – нелепая их жертва.

- Найти другую работу оказалось очень сложно, - опустив снова глаза, как-то обречённо продолжила Татьяна, - а тут ещё и маме стал нужен постоянный уход. Сначала уколов хватало хотя бы на три – четыре часа, но всё равно же делать нужно постоянно. Ту работу, которую я смогла найти, как вчерашняя выпускница ВУЗа, я даже не стала рассматривать. То, что там предлагали в качестве платы - хватало лишь на оплату труда сиделки, её услуги как раз равнялись восьми тысячам окладных моих рублей, а кроме этого нужно ещё как-то ездить на работу, что-то есть и во что-то одеваться. Не говоря уже о покупке препаратов для мамы – а их становилось нужно всё больше и больше. Поэтому мне пришлось оформить пособие, и сидеть с мамой самой. Отложенные на свадебный подарок деньги почти все уже закончились, и сейчас у нас единственный источник дохода – моё пособие по уходу за мамой.

- Понятно, - решительно произнёс Андрей, - У меня к тебе есть предложение.

- Какое? – Татьяна устало подняла на него глаза, уже ни во что не веря и смирившись с завтрашним днём. Обещавшим лишь выселение на улицу по решению суда.