Пандора покачала головой. Все это для нее звучало весьма странно. Но сейчас женщину больше заботила необходимость принять еще несколько таблеток, чтобы хоть как-то поддержать связь с внешним миром. Спустя некоторое время она попросила остановиться у газозаправочной колонки.

— В Англии мы их называем бензоколонками, милая, — сказал Ричард и указал вперед по пути движения автомобиля. — Вот, кстати, и одна из них.

Пока викарий заливал бензин в бак машины, Пандора удалилась в женский туалет. Он оказался ужасно грязным. Поколебавшись, она зачерпнула-таки в ладонь немного воды из чумазой раковины и проглотила с ее помощью несколько таблеток. Это были так называемые «таблетки реальности» — один из многих подарков Маркуса, от которых при поддержке и с любовью Ричарда она надеялась вскоре избавиться. Уж очень много к нынешнему моменту стало у нее разных таблеток: одни — чтобы уснуть, другие — чтобы проснуться, третьи — чтобы справиться с каждым наступающим днем. Даже сейчас все вокруг представлялось Пандоре не совсем реальным. Ей казалось, например, что она попала в переплетение жизней других людей — Маркуса, Мариан, иногда Нормана и матери. К этому добавились теперь еще новые эмоции и ощущения. А новизна, была уверена Пандора, опасна, потому что не известно, что может ждать тебя дальше. Пандора замерла перед зеркалом, открыла свою плоскую коричневую из змеиной кожи сумочку и, достав помаду, освежила губы. Выглядела она прилично. Подводили только глаза: уж очень сужены зрачки. Распознать в ней родственную душу, однако, смог бы только другой наркоман. Таковых в семье Ричарда, видимо, не было.


«Мамочка» была типичной женой викария. Она положила свои маленькие крепкие ручки на плечи Пандоры, сердечно обняла ее, поцеловала. Пандору приятно поразила нежная, мягкая кожа Молли Таунсенд.

— Все бы хорошо, да тут у нас прошел этот гребаный дождь, дорогуша, — как бы извиняясь, проговорила Молли.

Пандора удивленно взглянула на Ричарда.

— Мама ругается, как солдафон. Ничто ее не может остановить. Так что пусть это тебя не волнует.

— Пойдемте, вся семья ждет вас в столовой. Мы страшно проголодались.

— Надеюсь, мамочка, ты приготовила Пандоре и Ричарду нормальный обед? — Голос Филипа звучал действительно обеспокоенно. — Не можем же мы после перелета через океан накормить их какой-ни-будь соломой, а?

— Да, Филип, я приготовила все, как надо. Я приготовила любимое блюдо Ричарда.

Ричард улыбнулся.

— Неужели маринованную зайчатину? — с радостью воскликнул он. — Видишь ли, Пандора, это… — он подумал, прежде чем закончить фразу, — тебе понравится, на вкус — цыпленок, даже лучше.

Пандора взяла его за руку.

Семья Таунсендов напоминала маленькую армию человек из двадцати, включая нескольких детей. Среди этой армии была и тетушка Луиза. Ее варикозных вен, однако, не было видно. Повар тоже выглядел весьма добрым для человека, страдающего заболеванием простаты. Траут — садовник — весело улыбнулся Ричарду и сказал:

— Сходим на охоту, сэр, а?

Ричард кивнул.

— Конечно, только вот устроимся немного, — ответил он. Было очевидно, что главным для Ричарда в данный момент было сохранить в тайне рецепт приготовления маринованной зайчатины, сделать так, чтобы его знали лишь он сам, мама и повар.

Пандоре показалось, что собравшиеся вокруг люди слишком долго жали ей руку, предлагали стаканчик «шерри» и громко говорили с каким-то странным акцентом. Друг друга они понимали без труда. Она же, хотя и внимательно вслушивалась в речь, так и не смогла многого понять. Они проглатывали почти все согласные и ужасно часто повторяли бессмысленные фразы, типа «разве вы не знаете?». Гарет, брат Ричарда с четырьмя детьми, тот вообще обходился без звука «р».

Его жена — Нэн — оказалась сотрудницей специальной службы. Ей Пандора явно не понравилась с первого взгляда. Живот Нэн после последней беременности все еще свисал мешком между коленей. Фигурой она напоминала маленький бульдозер, впрочем, и своим поведением тоже. Ее лозунгом, очевидно, было не принимать ответа «нет». Оглядев стройную красивую Пандору, Нэн однозначно решила, что эта девушка является олицетворением этого ненавистного «нет».

Все притихли, когда в залу торжественным шагом вошел повар. Под мышкой он нес устрашающего вида молоток, для приличия обшитый верблюжьей кожей.

— Позвольте созывать на обед, сэр? — громко спросил повар.

— Позволяю.

Молоток дважды звучно ударил в большой индийский гонг. Все в зале вздрогнули, стекла задрожали. Примолкли даже дети. Филип усадил Пандору справа от себя и принялся время от времени осыпать Ричарда похвалами за то, что он оказался таким хорошим парнем и привел в дом столь распрекрасную девушку.

Пандора чувствовала, что Нэн пристально следит за ней с другой стороны стола. Узнав профессию Нэн, Пандора поняла, что и ей следует быть с этой женщиной поосторожнее. Вокруг продолжался общий разговор, причем говорили все вместе, во весь голос. И создавалось впечатление, что каждый пытается перекричать остальных. Тем временем подали суп в плошках, за которым последовала знаменитая маринованная зайчатина на огромном блюде. Блюдо обошло всех. Пандора внимательно посмотрела на то, что оказалось в ее тарелке. Мясо выглядело сочным, аппетитным и было полито соусом из красного вина.

Когда в разговоре за столом случайно образовалась пауза, Ричард вдруг услышал, как Найджел, самый несносный из детей Нэн, вдруг громко выговорил:

— …и повар сказал мне, что сейчас мы едим Питера и Флопси.

С другого конца стола тут же раздался дикий вопль:

— Нет, не может быть, скажи, бабушка, что мы не едим сейчас Питера и Флопси!

— Почему же, дорогая? Именно их мы и едим. Они достаточно набрали вес и были совершенно здоровы.

Глаза шестилетней Розмари заполнились слезами.

— Ой, мой бедный кролик Питер! И Флопси! — Слезы ручьями заструились по щекам девочки.

— Как бы то ни было, — продолжил Найджел, купаясь во всеобщем внимании, — повар еще сказал, что их приготовили в собственной крови.

Пандора побледнела. Теперь она не только знала имена бедных животных, которых ела, но и находилась в курсе того, что плавали они на ее тарелке в собственной крови. Эти люди — варвары!

— Я забыла вам сообщить, — сказала Пандора, с улыбкой обращаясь к Молли, — я же вегетарианка.

— Правда, дорогая? — Ричард с удивлением воззрился на Пандору. — Но на днях я сам видел, как вы расправились с огромным стейком.

Пандора подалась чуть вперед.

— Значит, я только что стала вегетарианкой, Ричард.

— А-а, понимаю, все дело в крови. Конечно! Какой же ты все же дурачок, Найджел. Никогда не умеешь держать язык за зубами.

Нэн вспыхнула.

— Мне как раз кажется, что с его стороны было весьма умным знать, как готовились маринованные кролики. И, в конце концов, это очень распространенное английское кушанье.

— Если вы не возражаете, миссис Таунсенд, я уже наелась, и мне хотелось бы пойти прилечь. Я немного устала, и у меня кружится голова.

— Конечно, дорогая. — Молли поднялась со своего места. — Я сама провожу вас наверх.

Мать Ричарда щебетала всю дорогу по нескончаемым коридорам. Наконец они подошли к двери с ручкой из слоновой кости.

— Мне кажется, что эта комната вам понравится. Она достаточно старая, но именно в ней есть лучшая в нашем поместье кровать с балдахином. Траут уже перенес сюда ваши чемоданы. К сожалению, у нас нет прислуги, так что распаковывать их вам придется самой. — Молли толкнула дверь, и Пандора не могла сдержать улыбки.

Перед ней была именно та комната, жить в которой она мечтала, будучи ребенком. Все здесь было белым и голубым. Белые шнуры с кистями подвязывали балдахин на кровати. На стене висела большая картина, рядом стоял глубокий удобный диван с голубыми и белыми подушками. Через окно Пандора могла видеть, как в своих детских мечтах, зеленую траву и пасшихся на ней коров.

— Я оставлю вас, милая, и вернусь, когда подойдет час вечернего чая. — Молли улыбнулась, и ее лицо, похожее на лицо гнома, расплылось. — Ричард здорово в вас втюрился, знаете? Именно так мы говорили в наши времена — «втюрился». Так вот, он здорово в вас влюбился.

— Что ж, если честно, миссис…

— Называйте меня Молли, прошу вас, милая.

— Я тоже втюрилась в него.

— О, это очень хорошо. Он мой последний сын и любимчик. Ричард всегда был немного странным, но таким забавным, умненьким и милым. Ну, я должна бежать. Оставляю вас, Пандора. — Она помахала рукой и закрыла за собой дверь.

«Как все же эти англичане могут быть одновременно и варварами, и вот такими милыми? — подумала Пандора. — Но обо всем этом — потом, а сейчас — спать, я хочу спать».

Глава сорок первая

Чай пили в саду. Там опять собралась вся семья, которая принялась в огромных количествах поглощать английские пшеничные лепешки со взбитыми сливками. Пандоре все время хотелось ущипнуть себя, проверить, не грезится ли ей все это. В приступе самообразования, когда она еще была с Маркусом, женщина прочла многие произведения Бейтса. Потом нашла книгу Бенсона, в которой автор со злым юмором описал во всех деталях будничную жизнь английской деревни. Пандора сейчас будто бы окунулась в эту книгу. У нее разболелась голова от вида всех этих громадных кресел, выставленных на зеленой лужайке. Что же касается настоящего английского чая, то он оказался ужасно безвкусным напитком. Ну а взбитые сливки, которыми так восхищался на днях Ричард, в такой степени напоминали по виду скисшие дрожжи, что Пандора напрочь отказалась даже пробовать их.

— Нет, вы обязательно попробуйте, — настаивала всегда готовая «помочь» Нэн. — Корнуоллские взбитые сливки — блюдо очень известное.