— Значит так. — Игорь, отодвинув стул, поднялся на ноги. Упёр ладони в стол, чуть подался вперёд и тихо заявил: — Придумайте что-нибудь с этой гадиной. Не думаю, что она не сделала копию. Она наглая, но не идиотка. Не получилось с «Мир в спорте», получится с другим журналом или газетёнкой, где главный редактор не столь чистоплотен, как Машковский. Я не собираюсь из-за ваших делишек идти ко дну. У меня тоже есть семья. К тому же, — сделал паузу Игорь и, снова пройдясь взглядом по хмурым физиономиям Леонида и Владимира, добавил с усмешкой: — Я скоро стану отцом. А вы — дедушками. Подумайте об этом и придите уже к миру. — А после, не прощаясь, ушел.


Через некоторое время Игорю всё-таки пришлось отправиться к себе в палату. Смену повязок никто не отменял, да и пришедшая медсестра сказала, что Рине пора на Узи. Вздохнув, Рината коротко поцеловала его и пошла вслед за девушкой в белом халате. Много времени осмотр не занял, а когда она вернулась, в палате её уже ждали Николь и Алиса.

— Мама! — бросилась Ника к Рине, едва только дверь открылась.

— Кнопка моя. — Рината обняла её так крепко, насколько была способна. Она могла бы больше никогда не увидеть свою малышку… Внутри всё сжалось при мысли об этом, Рината наклонилась, поцеловала Николь в лоб и улыбнулась.

— Как у тебя дела?

— Я по вам соскучилась, — поморщила носик Ника.

Они прошли к постели. Рината присела на краешек и увлекла Нику за собой. Та, скинув сандалики, забралась на кровать с ногами, встала на колени и обняла маму за шею.

— Хочу домой, — тепло выдохнула Ника.

Рината поймала на себе взгляд Алисы. Она присела на стул рядом и, сложив ладошки на коленках, едва заметно улыбалась. Прикрыв глаза, Рина потерлась щекой о нежную щёчку дочери. В горле у неё снова стоял ком, к глазам подступили слёзы. Нет. Не потеряет она больше никого, ни единого мгновения счастья не упустит. Теперь всё будет хорошо. Хорошо. Рината повторяла это как мантру.

— Что показало УЗИ? — спросила Алиса наконец.

Рина достала из кармана пижамы снимок и протянула ей.

— Кажется, всё в порядке.

Алиса взяла его и вгляделась в изображение. Нечёткое, размытое… Вот она — новая жизнь, пока ещё совсем крошечная, но такая важная.

— Мама, а что это за картинка? Почему она чёрно-белая? — нахмурила лоб Николь, вытягивая шею, чтобы рассмотреть снимок в руках Алисы.

— Я тебе попозже расскажу, хорошо?

— Когда попозже?

— Дома.

— А когда мы поедем домой? — тут же спросила Ника, глядя на Ринату огромными серебристо-серыми глазами. Ласково убрав волнистый локон ей за ухо, Рина вздохнула и выговорила:

— Думаю, что скоро. Мы попросимся домой у доктора.

— Это хорошо, — совершенно по-взрослому кивнула Николь, а потом, немного подумав, посмотрела на Алису. — Алиса?

— Что, Кнопка? — Алиса, оторвавшись от изучения снимка, подняла на неё взгляд.

Николь состроила жалобную мордашку. Сложила губы бантиком, взгляд её стал совершенно невинным.

— Я хочу мороженого, — заявила она и горестно вздохнула. — Очень-очень хочу.

— Прекрасная идея! — не успела Алиса и рта раскрыть, поддержала дочь Рината. — Я тоже хочу! — Две пары глаз уставились на неё в немой мольбе. Алиса с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. Такие разные и такие похожие… И как-то мгновенно вспомнилось всё: первые тренировки на катке в Сан-Франциско, первый день рождения в незнакомой, чужой стране, решительность крохотной Николь, тянущей её прочь из одиночества. А после самые разные дни: радостные и грустные, беспросветные и полные надежд. И две пары глаз: синие, словно самые чистые горные озёра и серые, с серебристыми искорками. А теперь они тут, снова втроём, изменившиеся и вместе с тем оставшиеся прежними. Прошедшие так много и вознаграждённые за каждый свой шаг.

— Используете меня, ну-ну. — Алиса встала, протянула снимок Рине и улыбнулась. — Пусть всё будет хорошо, — сказала она, едва не плача.

— У нас обеих, — шепнула Рината. Пальцы их соприкоснулись и на мгновение переплелись. — Все будет хорошо, — одними губами произнесла Рина.

Алиса кивнула и выдохнула. Да, теперь всё будет хорошо. Хватит с них.

— Я так понимаю, одно шоколадное, одно клубничное и…

— И одно фисташковое! — закончила за неё счастливо улыбающаяся Николь.

— Будет сделано, — тихонько засмеялась Алиса и пошла к двери.


Стоило им остаться вдвоём, Рината прилегла и утянула Николь за собой. Они лежали на одной подушке, соприкасались взглядами и едва заметно улыбались друг другу. Рина очертила пальцем лицо Ники, коснулась губ, бровей, дотронулась до кончика носа. Её маленькая девочка стала такой взрослой. Казалось, еще совсем недавно Ника была неразумной крохой, которую она держала на руках, которую убаюкивала, вместе с которой плакала и не спала ночами. Думала ли она тогда, в четырнадцатом, что наступит день, подобный этому? Ник, она, Алиса… Такие разные жизни, сплетённые воедино. Такие разные судьбы, неотрывно въевшиеся одна в другую. Где был бы каждый из них, выпади из цепочки хоть одно звено? Если бы не Алиса, она, возможно, так и не вышла бы замуж за Игоря, а связала бы свою жизнь с Ником. Если бы не она сама, Алиса, может быть, так и не сошлась бы со Стефаном… Как знать, что было бы «если». Видимо, в жизни ничего не случается просто так. Каждая встреча — не случайность так же, как и каждое расставание. Рина выдохнула, дотронулась до руки дочери. Если вдуматься, сейчас каждый из них находится в начале очередного витка: они с Игорем, Алиса, Ник…

— Мама, — первой нарушила тишину Николь. Личико её вдруг стало серьезным и каким-то напряженным.

— Что, Кнопка?

— А ты же вышла замуж за Игоря, так? — спросила Ника и закусила губу.

— Так, — кивнула Рина.

— А как ты думаешь… — вздохнула она, — если я буду называть Игоря папой, он не обидится?

Николь смотрела на неё открыто и немного растерянно, взгляд был полон ожидания. Сердце Рины пропустило удар и забилось чаще. Господи, проклятые слёзы! Почему же ей так часто хочется плакать?! И больно, и легко, словно бы всё, что было вывихнуто, становилось на свои места. Каждый вывернутый сустав её души. Это на льду она — чемпионка, а вне льда? Вне льда она всего лишь женщина. Рината покачала головой.

— Нет, Кнопка, не обидится. — Она сказала это так тихо, что и сама не поняла, произнесла ли слова вслух. Дыхание перехватило, а слезы таки покатились из глаз.

— Мама, почему ты плачешь? — маленькие ладошки запорхали по её щекам.

Рината перехватила руку дочери и поцеловала, а затем прижала к щеке. Покачала головой.

— Это от счастья, Кнопка. Игорь будет очень рад, если ты будешь называть его папой. Он будет тебе самым лучшим папой.

— Наверное, — дёрнула плечиком Николь. — Просто я подумала… — Она снова протяжно выдохнула. — Ник мой крёстный папа, а просто папы у меня нет. А Игорь… он хороший. Я обещала к нему зайти, когда приеду.

— Ты больше не обижаешься на меня за то, что я вышла замуж за Игоря?

— Нет, — губы Николь расплылись в широкой улыбке. — Игорь мне нравится. Я даже… — Она на миг задумалась, а после выпалила: — Я даже его, наверное, люблю. А если он согласится быть моим папой, то я буду любить его еще сильнее.

— Тогда пойдем сходим к нему? — предложила Рината и села в постели.

Николь тоже поднялась. Ловко соскользнула на пол и принялась обуваться. Пальчики её оказались на ремешке. Рината смотрела, как дочь застёгивает пряжку, и в очередной раз поражалась тому, какой она стала взрослой. Ещё совсем недавно она сама обувала её, а теперь…

— Скажешь ему? — спросила Рина.

Ника, застегнув второй сандалик, выпрямилась и посмотрела на неё.

— Нет, — мотнула она головой, и кудряшки её легонько шевельнулись в такт движению.

— Почему?

— Я стесняюсь, — покривила губами.

Рината подошла к дочери и погладила по волосам.

— Хорошо. Как будешь готова, обязательно скажи ему, что ты хочешь звать его папой, ладно? Он будет очень счастлив.

— Ладно. — Николь взяла Рину за руку и задрала голову. Поймала её взгляд. — Мамочка, я тебя люблю.

— И я тебя люблю, солнышко, — нежно отозвалась Рина. Сжала руку дочери и взяла с тумбочки телефон. — Папе тоже, наверное, хочется мороженого, как думаешь? — с улыбкой спросила она у дочери.

— Фисташковое! — немедля согласилась та. — Он мне сам говорил, что любит фисташковое.

Почему-то Рината даже не удивилась. Сколько же в ней от отца… Их продолжение. Открыла мессенджер и написала Алисе: «Мы у Игоря. Возьми, пожалуйста, ещё одно фисташковое. И да… Он всё знает про Нику».


— Игорь! — едва они вошли в палату, Ника кинулась к Игорю. Тот стоял у окна и рассматривал что-то за стеклом.

— Привет, малыш, — обернувшись, улыбнулся он. Николь подбежала к нему, но остановившись в паре шагов спросила:

— Тебе больно?

— Почему ты так решила?

— Просто, — выговорила она, внимательно рассматривая его покрытое ссадинами лицо. — Ты же в больнице.

— Завтра мы поедем домой, — сказал Игорь и сделал шаг к Николь. Она сама обняла его, прижалась так крепко, что у него перехватило дыхание из-за мигом захлестнувших его чувств.

Рина наблюдала за ними от двери. Вот так — правильно, по-настоящему. Каждый кусочек мозайки, каждая деталька хитроумного конструктора под названием «жизнь», каждый перелом судеб, каждый болезненный вывих. И ком в горле, и нежность в сердце. А потом два фисташковых и одно клубничное…

Не отрывая взгляда от них, Рина прошла вглубь палаты и присела на кровать. Завтра они поедут домой. Четыре слова, в которых заключалось их счастье. Семья. Дом. Вместе. Сколько времени им понадобилось, чтобы наконец построить нечто прочнее карточного домика. Начать с фундамента. С разговора о прошлом, об обидах и поступках. О молчании и о словах, брошенных со злости. С привычки ранить друг друга, колоть, резать. Делать больнее, так больно, что не было сил дышать… Но завтра они едут домой. И этим всё сказано.