Юлия Герман - Пленники солнца

Не чувствуя на себе чужих рук, ощутила, как паника отступает. Тяжело дыша, обернулась, посмотрев, где нахожусь, непроизвольно вздрогнув. На меня молчаливо смотрели пять пар глаз. Черные, как ночь, теплые, как чашка ароматного кофе, отливающие оранжевым, словно янтарь, разные оттенки карего рассредоточились по крохотной комнате размером меньше, чем была моя детская в четырнадцать квадратных метров в родительской квартире. Они сидели, прижавшись к стенам, на грязных засаленных матрасах, всклокоченные и напуганные, наблюдая за моим прибытием. Находясь под действием эмоций, я даже не заметила девушек, когда меня впихнули внутрь. А теперь, обнаружив этих несчастных, находилась в смятении, не понимая радоваться тому, что я оказалась не в одиночестве в подобной ситуации, или должна отчаиваться из-за того, что другие девушки в таком же жутком положении. Ведь даже если мне удастся найти всех пропавших, из-за кого я оказалась в чужой стране, взаперти у работорговцев или, еще хуже, террористов, будет ли у меня возможность вызволить их на свободу? А если и получится, то разве смогу оставить этих несчастных в беде? Ребра будто сжимало невидимыми щипцами, и мне становилось все тяжелее дышать. Медленно сползла по двери, ощущая острую нехватку кислорода.

Одна из девушек кивнула мне, указывая на свободный матрас у двери, но я не могла сдвинуться с места. Все мое существо взбунтовалось против того, чтобы даже прикоснуться к чему-то в этом месте. Казалось, что стоить затронуть хоть что-то, и грязь, пропитавшая не только предметы, но стены и даже воздух вокруг, проест до самых костей плоть и медленно поглотит мою душу. Мне следовало поговорить с пленницами и выяснить, кто те мужчины, удерживающие их взаперти, как они здесь оказались — и самое главное, не встречались ли им другие русские девушки. Как бы я ни готовила себя морально к подобному исходу событий, реальность не могла сравниться ни с какими установками и воображением. Она била резко под дых, вышибая вместе с воздухом последние иллюзии, окутывающие историю о спасении пленных девушек в романтический дух приключений и геройских поступков.

Незнакомки продолжали молча смотреть меня, пристально вглядываясь, но не выдавая никаких эмоций, будто для них в порядке вещей встречать новых пленниц. Пытаясь вернуть себе трезвость ума, сканировала их в ответ, наконец-то почувствовав интерес к их истории. Двух самых юных девушек, так же как и меня, скрывала абайя и нетронутый хиджаб. На вид им было около пятнадцати лет. Тонкие лучи света, падающего через крохотную решётку под самым потолком, обрисовывали совсем молодую, не тронутую жизненными невзгодами, нежную, словно персик, смуглую кожу, заставляя сердце сжиматься от боли за их загубленную, ещё не вошедшую в полный цвет жизнь. Двое других девушек выглядели на мой возраст и носили светский наряд. Синие джинсы плотно облегали стройные ноги одной девушки, а порванный подол платья совсем не скрывал ноги другой пленницы. Она пыталась скрыть обрывками платья синяки на коленках, словно стесняясь меня. Лишь одна из девушек казалась старше других. На ее лице уже пролегли первые морщинки, и в глазах виднелась глубокая печаль, скрывающая гораздо больше потерь, чем у всех вместе взятых, здесь собравшихся.

Только ощутила, как внутренние узлы ослабевают, возвращая ясность сознания, как послышался звук отпираемого замка.

— Прячься, — прошептала по-английски девушка в платье.

Отпрянув от двери к матрасу, с напряжением следила за входом. Дверь распахнулась, и в комнату ввалился огромный араб. Для того, чтобы оказаться внутри помещения, ему пришлось не только наклонить голову, но и согнуть колени. Даже в комнате ему не хватало места, чтобы выпрямиться во весь рост. Слегка склонив голову, он окинул нас уставшим взглядом, отойдя в сторону и освобождая проход женщине в абайе и еще одному мужчине.

Просканировав присутствующих глазами, второй араб кивком указал на меня. Сердце набатом било в груди, а кожа заледенела от того, как женщина в черном посмотрела на меня. Стоило ей сделать шаг в мою сторону, как я поползла вдоль стенки в угол комнаты. Знала, что это бесполезная попытка исчезнуть, но не могла просто так даться им в руки. Увидев мои жалкие потуги, незнакомка со взглядом хищной птицы сказала что-то своим спутникам, и великан, словно по приказу, обогнул ее, и решительно, будто танк, двинулся по мою душу, в два шага достигнув угла, приютившего меня. Огромные волосатые руки потянулись ко мне словно огромными клешнями, пытающимися разломить своего противника. Прижав колени к груди, сгруппировалась, стараясь хоть как-то защититься, но ему стоило лишь схватить меня за предплечье, чтобы поднять вверх словно пушинку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Отпусти меня! — кричала по-английски, но всем вокруг было наплевать на мои вопли.

Поставив на ноги перед собой, громила завел мне руки назад, удерживая железной хваткой. Попытавшись вырваться из его лап, поняла, насколько это бесполезная затея. Я даже не заставила его хотя бы слегка пошатнуться. Он, словно гора, врос в пол и ничто не могло заставить его сменить положение. С нескрываемым отвращением женщина в черном приблизилась к нам, протянув руку к подолу моей абайи.

— Пошла прочь! — рявкнула, пнув незнакомку по ноге.

Гримаса ярости исказила ее лицо, и в воздух взмыла рука, тут же опускаясь с громком шлепком на щеку. Удар оказался сильнее, чем ожидаешь получить от женщины. Но я его не почувствовала. Я словно наблюдала за происходящим со стороны. Видела лишь её сощуренные в гневе глаза и губы, шепчущие проклятия на чужом языке. Видела, как гигантская ступня амбала ботинком раздвинула мне ноги в стороны, и, выставив вперед свои ноги, он удерживал мои, находящиеся в плену его каменных голеней, и лишая возможности повторить трюк с пинком. Но все эти действия казались ничтожны по сравнению с тем, что последовало далее. Женщина наклонилась вниз, просовывая руку под подол моей одежды. Её руки сразу же нащупали ширинку брюк, быстро расстегивая молнию и спуская лен с моих бёдер.

— Убери руки, сука!

Меня трясло. Я не собиралась ей позволять пачкать меня своими прикосновениями. Эта женщина олицетворяла зло, как и все в этом проклятом месте, и она собиралась заклеймить меня, забрав волю и распоряжаясь моим телом по своему усмотрению. Я чувствовала её пальцы, пролезающие под резинку моих трусиков, и не могла поверить в реальность происходящего. Получив ещё один удар по щеке, старалась сдержать рыдания, подступившие к горлу. Шумно и часто втягивая воздух, не могла полностью вытолкнуть его обратно, сосредоточившись на том, чтобы не заплакать на глазах этих сволочей. Ее пальцы скользили по лобку и одним резким движением вторглись в моё лоно. Я прикусила нижнюю губу, сдерживая всхлипы, вырывающиеся из груди.

Казалось, унизительное мгновение длилось целую вечность, и я не могла дождаться, когда этот кошмар закончится. Женщина в черном, вытащив руку, посмотрела на пальцы, бывшие несколько мгновений во мне. Осмотрев их, снова зашипела что-то непонятное, обращаясь ко мне. Не в силах больше видеть ее мерзкую физиономию плюнула ей в лицо, почувствовав ликование при виде слюны, стекающей с ее глаз. Заверещав, как гиена, она вновь замахнулась на меня, но ее руку перехватил мужчина, стоявший все это время у дверей, тихо проговорив ей что-то. Услышав его, она тяжело задышала, окидывая меня взглядом, полным ненависти, и вытерев лицо рукавом, поспешно покинула комнату. Здоровый араб отпустил меня, швыряя обратно на матрас, и последовал за своими товарищами.

Лишь когда раздался звук запирающегося замка с обратной стороны, я позволила слезам хлынуть из глаз, смывая унижение и отвращение к себе, оставшееся после омерзительной сцены.

— Она проверяла, течет ли у тебя кровь, — услышала английскую речь.

Приподняв лицо, встретилась взглядом с девушкой в порванном голубом платье, что ранее посоветовала мне спрятаться.

— Для чего? — всхлипнула, совершено не понимая, в чем смысл подобного действия.

— Теперь они могут поскорее выставить тебя на продажу.

— Кто они? Работорговцы?

— Это один из способов их дохода, но торговля девушками не основная деятельность этих людей.

— Тогда что?

Девушка обернулась на соседок по комнате, внимательно следящих за нашим разговором, словно обдумывая, должна ли говорить то, о чем знает.

— Я пока сама не уверена, кто они в действительности.

— Давно вы здесь?

— С прошлой ночи. Нас продадут вместе с тобой.

— Что он ей сказал? — вспомнила о мужчине, остановившем женщину в черном.

— Что на тебе не должно остаться следов. Ты должна выглядеть дорого для самых лучших клиентов.

— Лучшие клиенты? Те самые, которые предпочитают оставлять собственные следы на незапятнанном холсте? — почувствовала горечь во рту, представив публику, перед которой очень скоро предстоит появиться в качестве пушечного мяса.

— Отсюда не сбежать, — тихо добавила девушка.

— Если есть вход, значит, существует и выход. Просто нужно время, чтобы его отыскать.

И я непременно найду его, но только после того, как найду тех, ради кого ринулась в этот ад.

Самая изощренная пытка, придуманная человеком — это ожидание. Бесконечно длинные часы, не меняющиеся на часах цифры, круговорот разрушительных мыслей — трясина, затягивающая всё глубже во мрак, попав в который, безвозвратно теряешь надежду увидеть еще хотя бы раз луч света. Я ждал новостей от Стекла. Проверял телефон, как одержимый, каждые несколько секунд, понимая, что таким образом я никак не ускорю процесс, и, тем не менее, продолжал гипнотизировать его, до конца не веря в успешность своей затеи. Но затем думал о Мае, и сердце болезненно сжималось, напоминая, что другого варианта у меня нет.