Тент для женского обслуживающего персонала находился недалеко от кухни и вдали от основного лагеря с воинами Аллаха. Девушек в оазисе было немного и араб понимал, что опасно оставлять их рядом с парнями без присмотра, поэтому приставил к их палатке охранника, который в отсутсвие главнокомандующего пропадал на кухне за игрой в калах. Не было его на своем дежурном месте и в этот раз.

Отодвинув в сторону полу шатра заглянул внутрь, увидев Марию на раскладушке в дальнем углу тента. Еще две девушки накидывали на себя хиджаб, готовясь идти выполнять свою работу. Они испуганно соскочили на ноги. Я поднял указательный палец к губам показывая взглядом на Машу и проговорив:

— Она моя невеста.

Не знаю смогло ли это их успокоить, но кричать они не стали, но и палатку не покинули.

Я приблизился к Машиной раскладушке. Она лежала на боку, не шевелясь.

— Маша, вставай, — позвал её.

Девушка как-то резко дернулась, приподнимаясь на локте и подозрительно взглянув на меня.

— Что такое? — нахмурилась, пристально смотря на меня. — Кто ты?

На ее лице отражалось искреннее недоумение, словно она впервые видела меня.

— Я Махди, помнишь меня? Мы разговаривали с тобой как-то в подвале, в другом лагере. И виделись вчера за ужином.

Она сильнее сдвинула брови. Её взгляд блуждал, с трудом сосредотачиваясь на мне.

— Вчера? — озадаченно проговорила она. — Я не…, - начала она и тут же прервалась. — Да, кажется вчера видела.

В её голосе слышалось столько неуверенности, что становилось абсолютно ясно, она не понимала о чем я говорю. Сделав шаг ближе, увидел как она попыталась дернуться, но пошатнулась и осталась в том же положении. Горло сдавило тисками, глядя на ее потерянный вид, на вялый взгляд и абсолютную дезориентацию. Девушка явно находилась под действием каких-то веществ.

— Маша, пойдем домой, — подошел ближе, опускаясь на колени перед ней. — Тебя ждут родители.

Когда заговорил про дом, в горле пересохло. Всех нас ждали семьи. А ей нужно оказаться в родительских объятиях как можно скорее, ведь никто не сможет ей помочь кроме близких и их заботы.

Она помотала головой, усаживаясь на раскладушке.

— Нет, дома больше нет, — заявила так, будто это единственное в чем она была уверена.

— Есть. Там мама и папа, они ищут тебя и очень ждут твоего возвращения. Пойдем, — протянул ей руку.

Но она даже не посмотрела на мою ладонь, продолжая сидеть в том же положении.

— Я не знаю тебя и не пойду с тобой, — испугано пробормотала она, отодвигаясь дальше.

— Знаешь, просто пока не можешь этого вспомнить, — пытался уговорить её.

Сложившаяся ситуации застала меня врасплох. Я понимал, что драгоценные минуты ускользают, а уговоры займут гораздо больше запланированного времени. Да и Маша в целом выглядела совсем заплутавшей и потерявший связь с реальностью. Хотя физически она выглядела гораздо лучше, чем после нашей первой встречи, но ее психическое состояние значительно ухудшилось.

— Уходи, — проговорила она.

— Я не могу без тебя, — почувствовал как она выстроила между нами стену, прячась от меня.

— Уходи, я тебя не знаю, — замотала она головой.

За спиной девушки начали что-то говорить в мою сторону. Ситуация накалялась. Уговорить Машу не получалось. По крайней мере не тогда, когда она находится в полной прострации. Взвалить ее на плечи и пронести через весь лагерь, это все равно что повесть на себя мишень и с колоколом встать посреди оазиса. В висках стучало. Нужно принимать решение и действовать, но я никак не мог решиться бросить ее на растерзанием арабу и его людям.

— Маша, ты погибнешь здесь, — не оставлял попыток утащить ее за собой. — Пожалуйста, пойдем со мной.

— Уходи. Мне здесь хорошо. Обо мне заботятся. А ты чужой. Уходи! — повысила она голос.

Щебет арабок у меня за спиной становился громче. Еще немного и на шум прибегут люди. Я поднялся на ноги, не в силах сдвинуться с места без неё.

— Маша, прошу тебя, пойдем. Вспомни, как я пообещал тебе, что вытащу отсюда.

— Уходи-и-и-и! — закричала она.

Заполнивший палатку ультразвук заставил меня подскочить и выбежать из шатра. Маша продолжала кричать и я слышал топот ног на кухне. Прибавив шагу, обогнул шатры, стараясь как можно более спокойно и в то же время быстро добраться до стоянки. Крик из женской палатки продолжался и на его звуки начали выглядывать бойцы из своих спален. Все внимание сосредоточилось на крике Маши. У меня же больше не оставалось времени для осторожности. Увидев стоянку, я прибавил шагу и побежал. Достал нож и быстро пробежался вдоль оставшихся на стоянке машин, протыкая колеса. Открыв багажник, выпустил Пчёлку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Быстро, быстро ложись на заднее сидение.

Не задавая вопросов Мая сделала как было сказано. В следующее мгновение я уже сидел за рулем, поворачивая ключ зажигания. Машина зарычала и нажав на сцепление, вдавил педаль газа в пол.

Глава 30


Мотор ревел, заглушая звук бешено колотящегося сердца. Лёжа в багажнике, мне казалось что из-за его громкого стука меня тот час найдут и выволокут за волосы для публичной казни. Но даже то как было страшно во время ожидания Макса, не сравнится с тем насколько я была испугана теперь. Макс пришёл без Маши и было ясно, за нами вот вот начнётся погоня. И нам как воздух было необходимо временное преимущество. Лишь бы успеть отъехать подальше, лишь бы не попасться! Я лежала на заднем сидении джипа, смотря в спинку водительского кресла передо мной и не могла поверить, что Жёлтый решился на подобное безумство.

Когда я прочитала записку, то моментально решилась. Да и какие могут быть сомнения? Макс сделал невозможное — нашел меня. Нашел вопреки здравому смыслу и обстоятельствам! Мой Жёлтый, мой друг, мой соратник, мой любимый мужчина! С ним я готова на любой риск, на любое безумство. Нас непременно ждет расправа, так лучше умереть вместе, чем сокрушаться о неиспользованной возможности. Рядом с Максом я не боялась ничего и способна на любые безумства. После длительной разлуки и всего пережитого, мои чувства к нему стали глубже, острее, увереннее. И как я могла усомниться в его искренности, как могла принять ночь любви за акт жалости? Прошлого не вернуть и придется иметь дело с настоящим.

Встретив Макса на ужине и получив известия о его предстоящей свадьбе, я погрузилась в пучину беспросветного отчаяния. Конечно, понимала, причины по которым он оказался среди людей Хаммада, и да, проклинала и ненавидела себя за это. Если бы я знала, что Жёлтый сам кинется по моим следам, то ни за что не оставила бы того письма и не подвергла его жизнь опасности.

Я надеялась, что он передаст файлы полиции, свяжется с консульством и совместными усилиями им удастся вытащить кого-то из девчонок на свободу. Уже тогда я понимала, что моя дорога в один конец и обратно мне не суждено купить билет на обратный рейс. Хотелось дойти до сути, узнать правду и возможно каким-то чудом вернуть девушек домой. Ведь полиция плевала на этих дурочек, добровольно отправившихся в ад на земле. И не понимала, почему их так быстро вычеркнули из жизни, забыли об их существовании и продолжили жить как и прежде. Жажда правды не давала мне покоя, как и душевная боль из-за нераздельных чувств. Но больше, я все же бежала от себя. Даже после ночи с Максом, услышав от него заветное "люблю" боялась увидеть тот же взгляд, что и несколько лет назад. Моё сердце не выдержало бы такого удара вновь.

Но Господину садисту, удалось посеять зерно сомнений в моем сердце. Как искусно он обставил нашу встречу с Жёлтым, как филигранно вплел в нее информацию о всех наших жизненных трансформациях. И Максу продемонстрировал то какое место я занимаю рядом с собой и мне рассказал о метаморфозах друга, ткнув носом в исполняемые им приказы. Но вишенкой вечера стало представление будущей жены моего Жёлтого. Такой боли я не испытывала никогда в жизни. Меня словно ножом полоснули по сердцу, вырвав его из груди и кинув на растерзание цепным псам. Боже! Я не могла ожидать таких перемен в Максе. На том и был расчет Хаммада. Он хотел опустить нас в глазах друг друга, хотел вызвать отвращение к самому дорогому для меня человеку. Сам же Господин упивался своей постановкой, нашей болью и собственным могуществом.

Он даже сумел испоганить то, что Мария, девушка из моего списка, оказалась жива и находилась на расстоянии вытянутой руки. Я хотела радоваться нашей встречи, но не могла. Она забирает у меня Макса, она станет его женой. Она. Низменные, ничтожные эмоции одолевали весь остаток вечера. Меня будто вывернули наизнанку. Даже взглянуть на Жёлтого не могла. Казалось стоит встретиться с ним взглядом и тогда точно не выдержу, разревусь на глазах у Хаммада и его гостей. Вот только Господину мои слезы точно доставили бы наслаждение.

Я уходила с ужина, словно с пытки. Раздавленная, униженная, уничтоженная, посмотрела на Макса, не зная увижу ли его вновь, и та горечь, и боль, отражавшиеся в его глазах, сломили меня и мою выдержку. Эмоции захлестнули с головой и за это я поплатилась позже. Таким жестким и беспощадным в спальне Хаммад не был даже после казни Зикраят. В нем не осталось нежности или внимательности, в ту ночь в шатре были он и его демоны. Он заставлял меня ползать обнаженной у него в ногах, вымаливая спасение моей грешной души, а позже брал всеми возможными способами, причиняя физическую боль. Мои слезы лишь больше возбуждали его. Он вдалбливаясь в меня, накручивая волосы на одну руку, а второй сжимал шею так, что у меня в глазах темнело. Если я не издавала звуков, хлестал по щекам, требуя назвать его своим Господином и умолять его о прощении и еще самозабвеннее погружался в мое тело. Он пытался доказать, что имеет власть не только надо мной физически, но и духовно. Демонстрировал то кому именно я принадлежу, наказывая за проявление чувств к другому мужчине и в то же время упиваясь моими страданиями. Мне казалось, что это не закончится никогда. На рассвете он обхватил ладонью меня за щеки, влажно и глубоко поцеловав, сказал: