В следующее мгновение охранник дернул за скотч на моем лице и кожу опалило болью. Вслед за клейкой лентой последовала и тряпка, пропитавшаяся насквозь моей слюной. Освободившись от кляпа, пошевелила затекшей челюстью, но не прерываяла зрительного контакта с Хаммадом.

Он подошел практически вплотную, засунув руки в карманы брюк, не отводя взгляда. И чем больше он приближался, тем темнее становилась его радужка. Хотелось поёжиться от тьмы осевшей у него в глазах, от гнева и отвращения, исходящих из самых глубин. Зная, что он хочет смутить, подавить, заставить бояться его, не спасовала, встретив бездну, бушующую в нем.

— Как отдохнула, Ануд? Натрахалась? — стоял так близко, что я чувствовала его дыхание. Каждый волос на теле встал дыбом от его близости, а живот скрутило в тугой узел.

Я чувствовала как напрягся Макс, ощущала идущие от него электрические разряды и готовность вцепиться в схватку из-за меня.

— Мало. Ты слишком рано нас прервал, — ответила, наблюдая за его реакцией.

Губы исказила ухмылка, а в глазах всколыхнулся огонь, но Господин быстро взял себя в руки, успокаивая языки пламени.

— Знаешь, а ведь я в тебе совсем не ошибся. Конечно ты задела мое эго, я все же в глубине души надеялся, что ты спасуешь и останешься при мне. Но нет, все случилось именно так, как и ожидалось.

Его слова еще плохо воспринимались, но полоснули острее любого ножа. Что он хотел этим сказать? Что знал о нашем побеге? Ждал его?

— Приятно, что ты верна своему сердцу и близким, — оценивающе посмотрел на Макса, хмыкнув. — Хотя, признаться, я думал, что расчет и выгода в тебе возьмут вверх. Но ты не подвела. А вот чувство самосохранения у тебя напрочь отсутствует, — снова вернул взгляд ко мне. — Неужели вы думали, что сможете от меня скрыться? Или что я такой лох и совершенно ничего не знаю о вас?

Хаммад переводил взгляд с меня на Макса и обратно, пытаясь прочитать нас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — И ведь поверили, будто обвели меня вокруг пальца и сбежали, да так далеко, что смогли на сутки спрятаться! — рассмеялся, но в голосе не звучало ничего веселого. Лишь металлические ледяные нотки, от которых по телу прокатилась дрожь.

— Считайте это вашим подарком. Мне хотелось посмотреть насколько далеко вы сможете зайти и что предпримите. А ты молодец, Махди! — подошел к Максу, попытавшись постучать ему по плечу, но Макс дернулся, стряхивая руку араба. — Рискнул всем ради шлюхи, которую передавали из рук в руки. Знаешь какое это было удовольствие е***ь её, зная как ты корчишься от ревности и боли у меня под дверью, — ослепил Макса улыбкой, больше напоминающей оскал.

Напряжение идущее от Жёлтого практически заискрилось и он харкнул прямо в самодовольную рожу Хаммада. Плевок блестел на его холеной физиономии стекая вниз.

Достав из нагрудного кармана платок, араб вытер лицо, победоносно улыбаясь.

— Не знал, что у тебя такой характер, Махди! Оказывается, ты хороший актер, что так долго притворялся преданным солдатом. И все ради чего? Вот этой?

В его голосе, словах, взгляде было столько отвращения, будто я покрыта коркой экскрементов и от меня исходит невыносимая вонь.

— Жаль терять таких кадров, жаль, — задумчиво проговорил он. — Пора прекращать все эти лирические отступления, — проговорил, словно возвращая себя из какого-то забытья.

Лицо сразу же стало каким-то угловатым, совершенно непривлекательным.

— У меня еще сделка не завершена. И вы двое нужны мне для того, чтобы довести ее до конча. А это значит, что вечером у тебя свадьба, — говорил это все глядя Жёлтому в глаза.

— Я не стану тебе ни в чем помогать, — процедил сквозь зубы Макс.

— У тебя нет выбора. Будешь демонстрировать гонор и тогда обе твои подружки отправятся к праотцам. И помни, стоит тебе проявить хоть каплю самодеятельности: сказать хоть слово моим партнерам и сорвать сделку, и тогда она, — кивнул на меня, — будет умирать долгой и мучительной смертью у тебя на глазах.

В амбаре повисла тишина. Или это я ничего не слышала из-за шума в ушах. Хотя нет. Макс рядом тяжело дышал и глазами прожигал в арабе дыру.

— Надеюсь мы поняли друг друга? — выжидательно смотрел на Жёлтого. — Я жду! — крикнул он и его голос эхом прокатился по складу.

— Я понял, — проговорил Макс.

— Вот и славно, — довольно улыбнулся Хаммад. — Ах, да! — уже собирался уйти, когда снова оказался напротив меня. — Тоже самое касается тебя. Без фокусов или он и вся твоя семейка будут трупами.


Остаток дня прошёл как в тумане. В оазисе нас с Максом разделили. Меня запихнули в шатер из которого я бежала всего чуть более суток назад, а его утащили в неизвестном направлении. Очутиться в том же самом месте, откуда удалось выпорхнуть, оказалось гораздо тяжелее, чем я могла предположить. Если смирившись с пребыванием в клетке, я научилась просто жить в неволе, думая о свободе как о чем-то призрачном и неуловимом. То вдохнув долгожданного воздуха за пределами тюрьмы, теперь все в этом месте давило и вызывало ужас. Тем более теперь, когда наши дни сочтены. Пусть Хаммад не сказал об этом ни слова, но наверняка дело не ограничится только свадьбой Жёлтого. Если бы не сделка, то он расправился с нами уже сегодня.

До начала торжества я металась по шатру, пытаясь придумать хоть какую-то лазейку, отыскать хотя бы крохотный шанс на спасение. Но, казалось, будто меня замуровали, оставив лишь узенький канал для кислорода, чтобы продлить мои мучения. Я не помню как девушка помогла подготовиться к празднику, да и саму свадьбу вряд ли смогу описать. Помню лишь Макса в костюме и Машу в белом закрытом кружевном платье и в хиджабе, а также её совершенно безэмоциональное выражение лица.

Как бы я себя не убеждала в том, что этот брак вынужденный и по факту они с Жёлтым не будут мужем и женой, ведь главное сейчас заключалось в спасении. Но внутри все равно меня съедала ревность. На протяжении последних десяти лет, я готовила себя к этому дню, к моменту когда в жизнь Жёлтого войдет другая женщина и создаст с ним семью. Но все это было до того момента, когда мы поняли о том, что всегда принадлежали только друг другу и никто иной не может влезть между нами. Тем более брак с другими просто невозможен.

И вновь судьба посмеялась над нами. Точнее отплатила мне за кошмар, привнесенный в наши жизни. Остаток вечера я пыталась отвечать на вопросы партнеров Господина и не думать о предстоящей брачной ночи. Ведь её не будет, верно? Разве должны люди заниматься сексом лишь потому, что разыграли спектакль под названием свадьба?

Каждый раз, поймав себя на этих гнусных мыслях, одергивала, думая о том как нас вытащить отсюда. Можно было подать знак русским, попросить их помочь нам сбежать. Но они ни за что не станут рисковать многомиллионной сделкой ради трех рабов. Оставалось верить в чудо и молиться о дополнительном времени. Все что нам сейчас требовалось — как можно времени в запасе.

Банкет наконец-то подошел к концу и под крики и улюлюкание гостей, молодожёнов проводили в их шатер. Казалось, радовались все, начиная от солдат Хаммада и заканчивая русскими партнёрами. У меня же сердце грохотало так, что удары отдавались в ушах. Взгляд, брошенный Максом на прощание, напоминал попытку успокоить меня и в то же время он хотел убедиться в каком состоянии я находилась после событий этого дня. В серых глазах промелькнуло беспокойство, а после он принял невозмутимый вид, уверенный в том, что на этом представлении он выполнил свою роль. Но в груди засела тревога. Словно что-то скреблось о рёбра, тяжестью оседая под ними, не позволяя свободно дышать.

Я провожала жёлтого взглядом, успокаивая себя мыслями о завершении постановки. Конечно же в спальне между Максом и его женой ничего не будет. Господин хотел бракосочетание и он его получил. Обо всем остальном, что обычно входит в свадебный пакет, речи не велось. Но стоило мысленно назвать эту девушку его женой, и захотелось зажмуриться от боли пронзившей грудь. Тут же одернула себя, не поддаваясь на провокации сердца. Неужели я настолько не доверяю Желтому? И почему сейчас эта ерунда кажется мне важнее выживания? Ведь вопрос стоит о жизни и смерти, а не о физической неверности.

Неужели я до сих пор не оставила в прошлом переживания по поводу всех тех женщин в его постели, которым я годами вынужденно улыбалась, обманывая всех вокруг и в первую очередь себя в том, что я не переживаю из-за его близости с другими. Ведь я с детства воспринимала его только как брата, а сёстрам принято радоваться за личное счастье братьев. Горечь от его интрижек, связывала с непостоянством Жёлтого. И переживанием за чувства бедных девушек. Ведь не понаслышке знала какая это мука прикоснуться к нему, опалить руку о его лучи и больше никогда не иметь возможности погреться в его тепле. Только вот те несчастные оказывается завидовали мне. Какая глупость! Тогда я думала, сумею убедить себя в том, что совершенно не переживаю из-за бесконечного потока женщин в его постели и смогу относиться к этому с пониманием и безразличием. И так оно и было, отчасти. Ведь тогда я даже не позволяла себе мечтать о большем. Не считая того единственного случая перед отъездом в Лондон.

Вот только сейчас это всё неважно. Жёлтый знает как сильно я его люблю, а мне не нужно никаких заверений. Его действия, совершенные ради меня, кричат громче любых самых высокопарных слов. Макс не может предать меня.

Так бы я и варилась в бульоне из противоречий, тревоги и самоистязания, если бы спустя час после окончания банкета за мной снова не пришли. И вот тут все ненужные мысли вмиг покинули голову, оставляя место только для страха. Было не просто страшно, а жутко. На лбу выступила испарина, а ноги тут же налились свинцом. Хотелось вооружившись кинжалом, залезть под одеяло и ждать подмогу. Но в тот момент я не могла не то чтобы сопротивляться, а даже выдавить из себя хотя бы какой-то звук.