Как только её губы обхватили мою эрекцию, я оторвал её от себя, поднимая и укладывая на кровать. Нужно как можно быстрее прекратить все это. Выполнить долг, успокоить араба и забыть об случившемся как страшном сне. Мне было омерзительно от того, что поступаю так с Пчелкой. Было омерзительно использовать Машу. Омерзительно делать это под камерами на виду у других. Никогда я бы не поступил так с Маей, пусть на кону и стояла бы моя собственная жизнь. А так получалось, что мне нужно было предать её, чтобы спасти. Тупик какой-то. Только от этого не становилось легче. Зажмурившись, представил на месте Маши свою Пчёлку.

Думая, что подо мной находится Мая, кончил. Сел на край кровати, закрыв лицо ладонями. Маша подползла сзади, продолжая целовать мне спину и шею, пытаясь обхватить ладонью член. Похоже, что её все ещё не отпустило действие наркотика.

Осторожно оттолкнув её, натянул штаны, отползая в другую часть спальни, смотря в одну точку. Ещё никогда в жизни я не чувствовал себя большим ничтожество чем сейчас. Хотелось смыть с себя все следы измены. Но даже пошевелиться не мог от навалившейся тяжести. Я бы и дальше занимался самоуничижением, если бы в шатер не ворвались двое бойцов и схватив меня потащил и на улицу. Кажется, я получу желаемое наказание.


Перед тем как выйти из шатра, я лишь обернулся, посмотрев на Машу, сожалея, что не смогу ей помочь. Ведь это наверняка наша последняя встреча. Я не сопротивлялся, шёл беспокоясь только о Мае, и моей жене. Меня вели на казнь, в этом не оставалось и капли сомнений. Выполнив свою функцию, сразу же стал для араба лишь нежелательным элементом. Крысой, вором, предателем. И таких как я он привык раздавливать каблуком начищенных до блеска туфель. Точнее поручать другим, давить и уничтожать. Сам же он предпочитал пожинать плоды своей власти, испытывая садистское удовлетворение от чужих страданий.

Шанс на спасение был равен нулю. Но я не оставлял надежды, постараться выторговать жизнь для Пчёлки. Возможно тогда у нее будет возможность сбежать. Иначе и на том свете не смогу найти себе покоя из-за того, что не уберег её. Меня запихнули в багажник джипа и машина тронулась в путь. Дорога заняла не так много времени как утром, когда нас возвращали в оазис.

Находясь в одиночестве в багажнике думал беспрерывно думал о Мае. Волновался о том где она, успокаивая себя тем, что так будет лучше если момент моей смерти будет вдали от нее. Но сердце все равно рвано билось в груди, пытаясь найти себе место.

Как только машина остановилась, я напрягся, прислушиваясь к звуками снаружи. Бойцы о чем-то переговаривались, постояв несколько минут возле автомобиля, лишь после распахнув багажник и затащив меня в какой-то темный амбар, полностью заставленный ящиками. Но это абсолютно другой склад, не тот, куда нас завозили ранее. Меня отвели в противоположный конец здания, где была еще одна дверь. Через второй выход двинулись к следующему строению, там стоял лишь стол и парочка металлических стульев.

Висок пронзило и следом что-то твердое врезалось в живот. Я согнулся от боли и на меня тут же посыпался град из ударов. Со всех сторон, меня били в голову, спину, живот. Со связанными руками я не мог даже попытаться дать отпор. Упал ан пол от того обилия ударов, обрушившихся на меня. Но обидчики не прекратили избиение. Теперь они толпой пинали меня, без разбора в корпус или голову. Казалось, что все тело гудело, превратившись в сплошную непрекращающуюся боль. Я не различал ударов, перестав понимать куда именно наносят очередной удар. Всё прекратилось так же резко как и началось. Меня утащила темнота.

Холодное и мокрое брызнуло в лицо, вытягивая из забытья. Закашлявшись, открыл глаза. Попытался расцепить веки, но вышло плохо. Открылась лишь узкая полоска. Сквозь пелену смог различить фигуру, сидящую напротив меня на стуле. Сомкнув и снова открыв глаза, смог сфокусировать зрение, узнав человека перед собой. Чертов араб, сидел и пристально смотрел на меня. Одно успокаивало, не было у него на лице привычной дебильной ухмылки.

— Очнулся? — спросил, всматриваясь мне в лицо. — Слышишь меня?

— Да, — прозвучало глухо, почти беззвучно.

В пересохшем рту стоял металлический привкус и першило горло. Руки, заведенные за спину затекли. Теперь я был привязан к стулу. Будто мог в таком состоянии бежать куда-то.

— Да, ты дружок, похож больше на отбивную, чем на человека, — усмехнулся он, а мне захотелось раз и навсегда стереть с его лица эту гнилую усмешку. — Не такой ты представлял себе брачную ночь?

— Зато ты о ней думал больше меня, представляя в красках, — прокашлялся отвечая.

Вдруг вся ситуация показалась мне безумно забавной. Нет, я не о том в какой опасности мы находились с Пчёлкой, а обо всем этом цирке со свадьбой и том, как много внимания араб уделяет таким мелким сошкам.

— Что, своя жизнь совсем не радует раз с головой ушел в мою? — усмехнулся, взглянув в его самодовольное лицо.

— Приятно разнообразить свои дни, — откинулся он на спинку стула, наливая воду в стакан. — Воды?

— Не откажусь.

Араб протянул бокал, удерживая его у моих губ и давая смочить пересохшее горло. Пока я пил он не отводил взгляда, следя за мной, будто я могу таком положении что-нибудь сделать. Отчего-то такое его внимание тешило моё самолюбие. Всё же приятно, когда враг не списывает тебя со счетов и воспринимает как серьезного соперника, даже когда ты казалось бы повержен.

— Так к чему все это? — смотрел пристально ему в глаза, наверное пытаясь найти там хоть какие-то ответы. — Тебе не понравилось шоу?

— Шоу оказалось даже лучше, чем я планировал. Зрители остались в восторге.

Позади араба распахнулась дверь. Не видя тех, кто находился за спиной ублюдка, уже знал кому принадлежит стук каблуков. В животе похолодело, закручиваясь воронкой. А об грудную клетку снова застучал отбойный молоток.

— После него у тебя даже появились фанаты, а точнее фанатка, — не отводил взгляд в сторону, наблюдая за моей реакцией.

Но я его уже не слушал. Все мое внимание было сосредоточено на приближающихся фигурах. Пальцы покалывало, а в горле разбух ком, не дающий дышать. Удары сердца вторили цоканью каблуков и я понимал, она все видела. Рядом с арабом появилось двое мужчин, удерживающих Пчёлку за предплечья. Внутри меня все оборвалось. Глядя на ее опухшие от слез глаза, почувствовал как задыхаюсь. Увидев меня, она ахнула и глаза снова заблестели.

— Макс! — крикнула Мая, попытавшись вырваться из их рук и подбежать ко мне. — Что ты с ним сделал?!

Охранники дернули ее, возвращая на место рядом с арабом. Увидев как они делают ей больно и обращаются как с вещью, ощутил как во мне разгорается огонь, растапливая лед в венах и опаляя их пламенем гнева.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- О, кажется впечатления от прямого эфира уже забылись, сменившись новыми, — холодно произнес Хаммад.

— Зачем она здесь? Ты сказал, что не тронешь её если я сделаю так как ты просишь!

— Я и не трону, — слегка улыбнулся он, пожимая плечами. — Просто, я считаю, не справедливым то, что одному удалось посмотреть фильм, а другому нет.

— Не трогай её! — я вмиг похолодел от ужаса и забыл про побои, от которых гудело все тело. — Прошу тебя, делай со мной что хочешь, но не трогай её! — под ребрами будто вырос комок боли, сдавливающий все органы. Я не мог спокойно выдыхать, чувствуя нехватку кислорода. Шея покрылась мурашками. Дернулся вперед, попытавшись разорвать веревку, но она оказалась сильно крепкой и плотно удерживала на стуле.

— Ты не волнуйся так. Не будет ничего такого, чего Ануд не любит. Сам знаешь как она охотно отвечает на телесные ласки. Я лишь хочу, чтобы ей было хорошо. Да и тебе, чтобы не скучно было.

— Не смей! — попытался как-то встать на ноги, но каждая из них по отдельности была привязана к ножкам стула и в итоге, упал на пол.

Лёжа на боку видел, как Маю начинает трясти от ужаса и она пытается вырваться из рук людей главнокомандующего.

— Нельзя быть таким жадным. Нужно делиться с нуждающимися, — встал со стула приблизившись и сев на корточки рядом со мной. — Разве ты не хочешь помочь своим собратьям, служащим Аллаху и поднять их боевой настрой. А я знаю, как эта шлюха может поднять дух.

Позади него Мая уже кричала и билась в руках здоровых мужчин, по прежнему удерживающих ее, но дожидающихся приказа.

— Думал сможешь так просто взять моё, попользоваться, а после этого и сам выйдешь сухим из воды и я с радостью приму оскверненную вещь? — его лицо исказила злобная гримаса.

— Умоляю тебя, делай со мной все что угодно, но ее отпусти. Проси все что угодно, любые приказы, я все сделаю и не попытаюсь бежать, только ее оставь в покое, — умолял, пресмыкался, готов был сделать абсолютно все, лишь бы спасти Пчёлку.

— Время просьб закончилось! — выпрямился, застегивая пуговицу на пиджаке и пренебрежительно взглянув на меня, плюнул. А затем с взглянув с отвращением, пнул в живот. — Она ваша, — произнес ледяным тоном, приговаривая Маю.

Крики стали громче, послышался треск ткани.

— Неееееет! — уже визжала она пытаясь отбиваться, но ее окружило четверо мужчин. Четверо!

Глаза налились кровью и я находился в каком-то ужасном и диком сне. Дергаясь на стуле, я старался хоть как-то высвободится, но эта чертова железка лишь елозила по полу и не происходило совершенно ничего, на что я надеялся.

— Ма-а-а-а-акс! Ма-а-а-а-кс! — кричала Мая. — Не трогайте ублюдки!

Один из них замахнулся ударяя ее по лицу наотмашь, другой сорвал с нее абсолютно всю одежду, а третий скрутил, кидая ее животом на стол, стоящий в десяти метрах от меня.

— Сволочи! Ублюдки! Уберите от неё свои руки! Твари! — все так же бессмысленно дергался, не в силах ничего сделать.