Дальнейшее сотрудничество с ОБСЕ стояло под ударом и тогда меня отвезли в поликлинику. До сих пор помню чувства во время приближения к палате где лежала Пчёлка. Меня бросало в пот, кровь раскаленной магмой обжигала вены и с каждым шагом становилось все страшнее. Боялся увидеть её и осознать, что действительности могу навсегда потерять свою Пчёлку. Набравшись смелости вошел в палату и обомлел.

Посреди больничной койки в трубках и датчиках, лежала бледная и осунувшаяся Мая. Она выглядела совсем маленькой и хрупкой. Увидев её, ощутил как последние силы покидают меня. Ком подкатил к горлу и я с трудом сдерживал его, не давая плотине, сдерживающей слёзы прорваться. При моей девочке нельзя плакать. Это ей не поможет выздороветь. Присел на колени, перед её кроватью, осторожно, стараясь не оборвать трубки, обхватил хрупкую девичью ладонь своими и прикоснулся к ней губам.

— Девочка моя, — хрипло шептал. — Сильная моя, любимая, вернись ко мне. Прошу не покидай. Мы вместе пройдем этот путь. Медленно шаг за шагом будем возвращаться к жизни. Без тебя мне не справится. Я люблю тебя, Пчёлка. Ты нужна мне.

И целовал ее руку, каждый палец и молился. А потом меня увезли обратно в заключение. И оттуда возили к Мае каждый день до тех пор пока она не пришла в себя. И вот тогда я испытал облегчение и в то же время стало невыносимо горько, потому что Мая отказалась со мной встречаться. Так и передала врачам, что не может видеть меня.

Всё случившееся с нами не просто сломало Пчёлку, а растоптало в мелкое крошево её дух. Работающие с ней психологи разговаривали со мной о её состоянии. Она понимала верность моего поступка и благодарила меня за тот выстрел, не давший убить множество невинных людей. Но в то же время, она не могла мне его простить из-за смерти мамы. Винила себя в ней и тревожилась за жизнь папы и моих родителей. Мы жили словно на пороховой бочке, ожидая следующего удара от Хаммада.

Не имея возможности поговорить с Маей лично, впервые после несостоявшегося теракта ощутил такую дикую ярость на араба, что позволил выплеснуть её не только в крик и неконтролируемые удары о стены камеры, но и в нужное русло. Ублюдок должен быть уничтожен. Он не может просто жить, жрать свои изысканные блюда, трахать баб и творить любые бесчинства ломая жизни и судьбы людей. Эта мразь должна поплатиться за все свои прегрешения. И я сделаю все возможное, чтобы справедливость восторжествовала.

Тогда был заключен новый договор с ОБСЕ. Им требовалось мое участие, а мне гарантированная свобода по окончании следствия для Маи и меня, и защита наших родственников. Они приняли условия и сделали меня консультантом в этом деле.

Охота на Хаммада бен Ахмада Аль Муджтабу в миру порядочного бизнесмена и политика, а в подпольных кругах крупнейшего торговца людьми, оружием и главарём террористической организации шла многие годы. И ни разу международным спец службам не удалось приблизиться к нему ни на йоту. Он знал все ходы противника на несколько шагов вперед. И мы с Маей стали для них настоящим подарком. К тому же, как выяснилось позже, в день назначенных взрывов, им удалось перехватить еще нескольких людей араба. Службы знали о готовящемся теракте. Но никак не могли выяснить день и место. Зато сумели отыскать штаб-квартиру. Больше половины бойцов Хаммада полегло при захвате, двоих же удалось взять живыми. Правда о сотрудничестве те и слушать не хотели, но у спец служб были свои методы и сдаваться они не собирались.

Агенты ОБСЕ хотели привлечь в это дело и Пчёлку, но её ментальное состояние находилось в таком шатком состоянии, что любое неверное слово могло погрузить Маю в состояние невозврата. Она могла закрыться у себя в голове в каком-то одной ей известном безопасном месте и никогда мы бы не вытащили её обратно. А я не мог этого допустить. И тогда, я сделал все возможное, чтобы для поимки ублюдка хватило только меня.


День за днем, ночь от ночи я считал минуты, ждал когда смогу расквитаться с человеком сломавшим Маю, сломавшим нашу жизнь. Никогда мне не приходилось испытывать такого тёмного и всепоглощающего чувства ненависти. Только эта мразь, по ошибке считающая себя человеком, сумела пробудить во мне все самое худшее, то чему без него невозможно было проявиться на свет.

Меня перевезли на секретную штаб квартиру. О моем возможном побеге не беспокоились, убежать без документов из чужой страны, как минимум очень сложно и тем более от международной организации, способной достать тебя из самого пекла ада. Ежедневные звонки трижды в день, подтверждали кураторам моё местоположение.

Маю отправили на получение психологического лечения в закрытую лечебницу. Для политических и крупнейших международных преступников. Домой её все ещё не отправляли. Я просил их сжалиться над ней, понимал, что родная земля пойдёт на пользу для её ментального здоровья и искренне не понимал, почему лучшие психологи не видят того же.

Со мной она по прежнему отказывалась встречаться и это ранило больше всего. Пусть головой понимал её состояние и причины поведения, но сердце обливалось кровью. И даже не от того что она отталкивала меня, отвернулась, а потому что она находилась совершенно одна, проживая жуткие моменты снова и снова, пребывая в личном аду. И мой психолог, предоставленный мне куратором, не давал утешительных прогнозов относительно моей подруги. Говорил, что возможно прожив горе, проработав травмы Пчёлка снова захочет видеть меня, а возможно этого и не случится. Ведь в её сознании я теперь навсегда буду связан со всем о чем ей хотелось бы забыть, напоминая о насилии, смерти, ужасе.

Я старался не думать о втором сценарии развития событий, сосредоточив все свое внимание на враге. Хорошо когда есть цель, она не даёт опускать руки, не позволяет раствориться в жалости к себе. А боль душевная, она помогает оставаться в тонусе, напоминает ради чего все задумывалось. Так и я, несмотря на ноющее сердце, медленным шагами прокладывал дорогу к долгожданному отмщению.

Свободного времени у меня оказалось слишком много. И я не терял его даром. Нужно было постоянно находиться в движении, стоило остановиться хоть на мгновение и тогда накатывала боль, разъедающая изнутри плоть, выламывающая кости и выворачивающая душу наизнанку. Все те моменты, что хотелось забыть раз и навсегда, крутились снова и снова перед глазами, не давая вырваться из этой чертовой временной петли, утягивающей в яму, зовущейся прошлым.

Изнуряющие тренировки в спорт зале, уроки боевых искусств и часы в интернете. Не знаю что я пытался там найти, понимая, что в открытом доступе никто не выложит информацию о Хаммаде бен Ахмад Аль Муджтабе. Но отчего-то казалось, что могу поймать ниточку, способную привести меня к нему и распустить этот чертов змеиный клубок. Я создавал фейковые аккаунты, списывался с теми, кто как мне казалось мог что-то знать об арабе или же мог принадлежать к его группе. Но чем дольше я уделял этому времени, тем сильнее осознавал насколько мой поиск казался глупым и бессмысленным. Именно в тот момент куратор приободрил меня, сказав, что я буду отправлен вместе со спец группой для поимки опасного международного преступника. Новости не стали сюрпризом и воспринял я их с огромным облегчением. Теперь отчего-то не сомневался в том, что встреча с арабом состоится и смогу совершить возмездие за Пчёлку, за нас, за всех тех кого он приговорил о обрек на страдания.

Агенты ОБСЕ тщательно готовились к операции по захвату Хаммада. Мне казалось, что с их участием, наша встреча произойдет в самое ближайшее время. Но дни сменялись недели, недели — месяцами, но мы так и сидели в Европе, дожидаясь неизвестно чего. Мая всё еще находилась на лечении, а я по прежнему не был допущен к ней на свидания.

Находиться вдали от Пчёлки было невыносимо, но я уважал её желание и терпеливо ждал момента когда она сама позовет меня. И это случилось. Спустя всего шесть месяцев после попытки покончить с собой, Мая пригласила меня навестить её в клинике.

И я не просто бежал к ней на встречу, я летел, порхал, сгорая от нетерпения увидеть наконец-то любимое лицо. Но в самой больнице на меня накатило дикое волнение. Я стоял за дверью комнаты, где меня ждала Пчёлка и не мог сделать ни шага. Сердце бешено колотилось и казалось будто пальцы на руках немеют от страха. Я знал, за стеной та девочка, что была со мной рядом двадцать один год, та кого я любил всей душой и ради кого совершал ужасные вещи. Но я боялся, что больше не увижу мою Пчёлку, и в этом новом человеке не останется и следа от моей любимой женщины. Хоть и понимал, для меня этого ничего не изменит. Я по-прежнему буду любить Маю и бороться за неё. А вот каково ей быть этим новым человеком не представлял. Не знал как она будет возвращаться к нормальной жизни. И от этого жутко нервничал. Но всё же сделал глубокий вдох и открыл дверь в комнату.


Мая сидела у большого окна в просторном светлом зале, заставленным столами и стульями. Вдоль стен стояли стеллажи забитые настольными играми. Она с увлечением собирала пазл и казалось даже не заметила моего появления. Замер на пороге, задохнувшись от нежности и с трепещущим под ребрами сердцем направился к ней. Шел не замечая совершенно ничего вокруг. Я видел её, мою Пчёлку. Такую родную и любимую. Эмоции переполняли, пробудив во мне все то, что пряталось на протяжении всех этих долгих шести месяцев. Моя Мая. Здесь передо мной.

Пчёлка подняла взгляд и увидев меня замерла. Остановился, боясь вспугнуть и смотрел в любимые изумруды её глаз. Несколько мгновений она сидела не двигаясь и так же как и я пристально смотрела на меня. Пробежалась взглядом по моей фигуре, словно убеждаясь, что со мной все в порядке и остановила взор на моих глазах. Внутри все замерло, я боялся даже дышать.

И когда Мая будто в замедленной съёмке поднялась со стула и побежала ко мне, в тот момент меня накрыло такой бешеной волной радости, что я захлебывался от переизбытка чувств, жадно втягивая воздух и не в силах выдохнуть его обратно. Пчёлка прыгнула на меня, обвивая руками и ногами. Она уткнулась лицом мне в шею и я тут же услышал как шумно выдыхает, расслабляясь в моих руках. Крепко прижимая к себе я вдохнул её запах, ощущая как тяжесть минувшего года спадает с плеч, потому что рядом с ней я дома. И ничто и никто не сможет этого изменить.