Пчёлка относилась ко мне как брату, доверяя свои мысли, мечты, и я не мог обмануть её ожиданий, извратив наши отношения банальным желанием заполучить её для себя, лишив дружбу невинного света, придающего ей еще больше особенности. Казалось, стоит переступить черту, и магия будет разрушена, отдалив нас друг от друга, вместо того чтобы сблизить. Ещё будучи подростком, я считал влечение к Мае, необходимость в её близости и постоянном присутствии лишь временным помутнением, пережив которое, всё должно было вернуться на свои места. Поэтому, стиснув зубы, позволял ей влюбляться в других, играть с ними в отношения, и вместо того, чтобы отговорить её впервые подарить своё тело сопливому ублюдку, в которого, как ей казалось, она была влюблена, молча напился, надеясь, что после этого больше не буду думать о ней так, как не должен был, утешаясь мыслями о душе Маи всегда принадлежащей мне. Никто и никогда не сможет стать для неё настолько же близким, как я.

Несмотря на все попытки самовнушения и целую вереницу девиц, пытающихся помочь отвлечься от единственной, к кому тянулся всем своим существом, не смог перерасти свои чувства к ней. Наоборот. Они пропитали меня полностью, растекаясь по венам, став не просто влечением или любовью, а настоящим преклонением. Всё, что касалось Пчелки, будоражило меня, каждое слово, взгляд, идея волновали и вызывали восхищение. Я смотрел в её изумрудные глаза и не мог отвести взгляда, утопая в них, каждый раз удивляясь, как кто-то может быть настолько совершенным. Даже совершаемые Маей глупости не могли заставить меня всерьез злиться на нее. На кого угодно, только не на неё. Она была моим идеалом женщины.

Единственное, что действительно выводило меня из себя — парни, которых она пыталась любить и которые не стоили даже ногтя с её пальца. Я понимал, что ни один из них не сможет сделать её счастливой, но терпел их присутствие, скрипя зубами, ради Пчёлки, зная, кто в конечном итоге будет с ней всегда. И ни разу Мая не пыталась мне дать почувствовать себя забытым или отодвинутым на второй план. Это грело душу, помогая смириться с тем, что не могу быть с ней так, как хотелось бы, с тем, что ни одна женщина в моей постели так и не смогла переключить моё внимание на себя, с тем, что рано или поздно появится в её жизни тот, кто отберет у меня Пчёлку навсегда. И как бы жестоко или отвратительно это не выглядело с моей стороны, но я был готов сделать все во избежание возникновения у неё настоящих чувств к другому. Вот только до сих пор не хватало смелости рискнуть всем и вынуть сердце из груди, отдав ей во владение. Я слишком сильно боялся потерять Маю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А вчерашний вечер в клубе, несмотря на успешное открытие, был похож на кошмар, когда я увидел на танцполе её, целующую Лекса. Я знал, что сукин сын давно положил глаз на Пчёлку, поэтому расставил все точки над «и», еще пока мы были детьми. Все мои друзья знали, что Мая под запретом, и старались держаться от нее в стороне. Хотя я постоянно ловил их плотоядные взгляды, обращенные к ней. Но когда я увидел их там, среди толпы, готовых запрыгнуть друг на друга, меня словно оглушило. Я приготовился разорвать ублюдка на части, наплевав на то, что он мой лучший друг. Не терпелось разбить в кровь его смазливую рожу, сумевшую привлечь мою Пчёлку, и заставить пожалеть о каждом прикосновении к ней!

Не слыша и не видя ничего вокруг, только их трущиеся друг о друга тела, я даже не помнил, как вытащил их из толпы. Во мне все бурлило от ярости. С трудом сдерживаясь от того, чтобы не начать драку прямо посреди зала, велел мерзавцу приготовиться к разговору. Он понял, как именно будет протекать эта беседа. Но прежде всего требовалось выяснить ситуацию с Маей. Все случившееся совершенно не походило на неё. Она не относилась к тому типу девушек, что вешались на мужиков и были готовы к сексу без обязательств. Нет. Таких, как она, сначала водили на свидания, начинали встречаться официально и только потом получали доступ к телу. Но её инцидент с Лексом прошлым вечером не укладывался в моей голове, как и многие другие моменты. Почему она не рассказала о расставании с парнем, с которым прожила почти год, и почему, черт возьми, она была готова отдаться Лексу? Неужели у нее до сих пор остались к нему чувства? Даже спустя столько лет? И почему я этого не видел, а она утаила от меня свои эмоции?

В голове крутились тысячи вопросов, разрывающих изнутри. Переполненный злостью, я должен был справиться с ней, прежде чем разговаривать с Пчёлкой. Но гнев вперемешку с растерянностью — гремучая смесь.

И все события, последовавшие после, стали полным откровением. Злость и агрессия Маи не только не успокоили меня, а погрузили в еще большее бешенство. Казалось, что за все годы нашей дружбы я ни разу не видел её такой, и это пугало меня. Что такого могло с ней произойти, от чего Пчёлка пребывала в подобном раздрае? Я винил себя в недостаточном внимании к ней. Погрузившись в подготовку к открытию клуба, я практически не замечал ничего вокруг, и тем не менее, всегда находил время выслушать её и был рядом, когда она просила. Тогда в какой момент я упустил такие значительные перемены в ней?

Признание Маи разорвало воздух, словно снаряд, поразивший своим осколком меня в самое сердце. Смысл сказанного ею сначала не доходил до меня, витая над головой, но не касался сознания. Тысячу раз мы произносили слова любви друг другу. Ведь в действительности любовь всегда жила в нас и была взаимной. Во всем мире не существовало никого, настолько близкого и важного, как она — для меня, и я — для нее. Потому всегда считал, что Пчёлка вкладывает в свои слова чувства, испытываемые сестрой к брату, к лучшему другу, к родственной душе. Оттого, когда она сказала там, на парковке, о своих эмоциях, я даже в самых смелых фантазиях не мог представить об истинном смысле услышанного. И даже увидев её глаза, наполненные болью, отчаянием, страхом и той самой любовью, сжигающей и меня долгие годы и, в то же время, заставляющей совершать новые шаги и двигаться дальше, мотивируя стать кем-то лучшим для неё и только ради неё, решил, будто неправильно читаю Пчёлку, и мой разум выдает желаемое за реальность. Более того, я находился в ужасе. Казалось, что она отталкивает меня, устав терпеть мои выходки и наконец-то осознав, кто именно причастен ко всем её неудачам в личных отношениях. Я лишь слышал слово «слишком» и то, насколько наша дружба давит на неё. От этих слов стало так больно дышать, словно легкие наполнились ледяной водой, разрывающей их изнутри. А потом Мая сказала о предложении, сделанном её бывшим, и тогда я наконец-то четко осознал, как был близок к тому, чтобы потерять её навсегда. И затем…затем мир перевернулся с ног на голову. Страх, сменившийся неуверенностью в правдивости услышанного, шок и осознание того, насколько я был слеп и глуп, попусту теряя наше с ней время, нахлынули на меня словно цунами. Пока новая реальность приживалась в моей голове, Мая убежала прочь, и вот тогда я понял, что больше не имею права медлить ни минуты, ни даже чертова мгновения. Поймать, прижать, ответить, успокоить и никогда не выпускать из рук. Именно так нужно поступить.

И снова чертовы обстоятельства лишили меня этой возможности, оттягивая, так необходимый нам двоим, момент искренности. Отправляясь вниз разбираться с инцидентом и вынужденный оставить её в растрепанных чувствах и в слезах дожидаться меня, так и не получив ответа, не мог радоваться её признанию. Никогда не получалось спокойно воспринимать даже её грусть, тем более не выходило игнорировать плач. Особенно когда сам стал причиной её печали, чего старался избегать годами и готов был растерзать любого, посмевшего обидеть мою Пчёлку.

Убедившись, что охранника забрала скорая, и сунув пару купюр ментам, чтобы оформить все как можно тише, оставил администратора разбираться с неприятной ситуацией в клубе, поспешив к Мае. Беспокойство распирало грудную клетку. В любой другой день, не пришлось бы даже сомневаться, что она сделала именно так, как я её попросил, и спокойно дожидается моего возвращения. Но сегодня все её поведение было на грани, словно внутри лопнула невидимая струна, удерживающая её спокойствие и терпение, а теперь она разваливалась на кусочки и, как выяснилось, по моей, мать её, вине! С бешено колотящимся сердцем заглянул в кабинет и, не увидев её внутри, побежал к балкону, надеясь и одновременно с тем опасаясь, что найду там. Я больше не желал видеть Пчёлку рядом с Лексом. Плевать, насколько хорошими друзьями мы были, но теперь никогда не позволю им оказаться в одном помещении без моего контроля. Пусть подобные мысли характеризуют меня как эгоистичного ублюдка, но у меня не получалось держать себя в руках, когда речь заходила о ней, тем более после всего, что я узнал сегодня. На балконе, к моему огромному облегчению, среди толпы друзей и малознакомых девок, пытающихся привлечь внимание парней, не увидел Пчёлку. Зато Лекс находился там, пристально наблюдая за мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Где она? — навис над ним, стараясь не думать о том, как он лапал Маю.

— Забрала сумочку и ушла, — ответил Лекс, пожимая плечами.

Других ответов не требовалось. Я знал, где должен её искать.

Дальше все напоминало сцену из какого-то фильма. Спустившись через кухню на улицу, убедившись, что и там её нет, запрыгнул в машину, вжимая в пол педаль газа. Лавируя между ночным трафиком, поток которого казался слишком плотным для этого времени суток, я гнал к её дому, понимая, что должен поговорить с ней, пока она не натворила новых глупостей.

Затормозив у девятиэтажки, выругался, вспоминая, что оставил дома ключи от квартиры Пчёлки. После того как она съехалась с этим гинекологом, уже не чувствовал себя в праве заявляться к ней домой в любое время дня и ночи, и открывать дверь своим ключом. И тем более не предполагал, что он потребуется мне сегодня. Позвонил в домофон, мысленно взывая к ней, чтобы открыла дверь, но в ответ лишь раздавались мерзкие гудки. Снова и снова набирал номер её квартиры, дожидаясь, когда из динамиков услышу любимый голос. Больше всего я опасался того, что вместо дома она поехала в другое место, и от этой мысли живот скручивался в узел. Лучше пусть находится у себя в спальне, отключив телефон и трубку домофона, избегая меня, чем пытается забыться другими способами.