– А как же Алиенора? – продолжала она. – Моя сестра, которая так любила перебирать лепестки цветов, пострадала сильнее всех. На лице ее то и дело появлялись синяки, а на руках шрамы от ожогов. Уриен никак не оставлял ее в покое, его кулаки разили, точно булавы, а я ничего не могла поделать! – Анвен ударила себя в грудь, чтобы избавиться от сжимающей сердце боли. – Я пыталась! Пыталась заслонить ее своим телом, но Уриен лишь отшвыривал меня прочь. Почему он бил ее, а не меня? Ведь это я его незаконнорожденная дочь!

Молчание Тига распалило Анвен еще сильнее. Ей требовался ответ. Хоть какая-то реакция. Любая!

– И ради чего все это? – вопрошала она. – Чтобы у тебя были каменные стены, увешанные драпировками и освещенные свечами из пчелиного воска!

Тиг вздрогнул, и Анвен замолчала. Переведя дух после гневной тирады, она заметила, что надвигается не просто дождь, но гроза. Когда Тиг наконец заговорил, она поняла, что обвинения ее не были безосновательными.

– Считаешь, что я объединился с Эдуардом ради собственного комфорта? – воскликнул он. – Ты, дарящая другим щедрость своей души, судишь меня по моему богатству?

– Я вижу то, что показывают мне мои глаза. У тебя есть то, чего никогда не было в Брайнморе!

– Ничего ты не видишь! Да, у меня есть соколиный двор и крепость с толстыми стенами, но ты и понятия не имеешь, чего мне стоило сохранить все это и на какие жертвы пришлось пойти ради их возведения.

– Я знаю, что произошло. Все знают, как поступил лорд Гвалчду. Когда законный принц Ллевелин готовился к войне, ты, поджав хвост, как испуганная собачонка, бросился к королю Эдуарду! Лишившись защиты Гвалчду, Брайнмор не сумел выстоять против военной мощи англичан. Ты предал нас!

Бесстрастие на лице Тига сменилось выражением нетерпения. Закипающий в его сердце гнев грозил вот-вот вырваться на свободу.

– Предательство действительно имело место, Анвен, но не с моей стороны. – Тиг взмахнул рукой. – Нет, погоди! Пришло время выслушать мою историю.


Анвен плотнее закуталась в плащ и скрестила руки на груди. Что ж, она выслушает его.

– Тебе холодно? – спросил Тиг.

Анвен покачала головой:

– Говори, что хотел, и покончим с этим. Мне не терпится поскорее вернуться!

Тиг поднял горсть камешков.

– Тебе, без сомнения, известно, что моя мать была валлийкой, а отец англичанином, – начал он. – Она многим пожертвовала, выйдя замуж за англичанина, но она любила его. Она умерла, рожая Рэйена, в тот день, когда получила весть о смерти моего отца. Мне тогда было пять лет, и Гвалчду лишился защиты. Что, по-твоему, происходит с поместьем, когда оно остается на попечении мальчишки, еще не умеющего держать в руках меч?

Тиг забросил камешек в темные воды реки.

– Забота о крепости легла на плечи Ффайон. Гвалчду всегда был валлийским, таким и должен был оставаться. В то время Ллевелин был принцем Уэльса и хорошо ладил с королем Генрихом, отцом Эдуарда. К счастью, капитан гвардии моей матери остался в Гвалчду и помог защищать крепость. Подозреваю, что ему нравилась Ффайон. У нее было много поклонников, и я думал, она выйдет замуж за него, но этого так и не произошло.

Тиг поднял с земли более плоский и широкий камешек и метнул его. Тот перелетел через реку и упал на противоположном берегу. Маленькая победа, когда приходится говорить о крупных поражениях.

– Мощь принца Ллевелина была велика, и Уриена тоже. Король Эдуард взошел на английский престол, когда мне исполнилось десять, но Уриен и Ллевелин отказались признать нового короля, тем самым разрушив хрупкий мир между Англией и Уэльсом.

Поворошив камешки у себя под ногами, Тиг выбрал один подходящий, но не спешил бросать его.

– Большую часть жизни я слышал только версию Ффайон о превосходстве Уэльса и был таким же патриотом своей страны, как любой мальчишка, потому и ненавидел то обстоятельство, что моя мать стала женой англичанина. Уриен понимал, что мирное время подходит к концу. Мне было всего десять, когда он подъехал к воротам Гвалчду со своими людьми.

Подбросив камень на ладони и тут же поймав его, Тиг наконец посмотрел на Анвен. Руки ее по-прежнему оставались скрещенными на груди, но выражение лица стало задумчивым.

– То, что он взял власть в свои руки, казалось вполне естественным. Но я сожалею об этом и буду сожалеть всю жизнь.

Тиг бросил камень и проследил взглядом, как он плюхнулся в воду.

– Вскоре стало ясно, что Уриен заинтересован вовсе не в защите Гвалчду, а просто в выкачивании из него богатств ради укрепления Брайнмора и усиления его военной мощи. На жителей Гвалчду ему было наплевать. Когда Эдуард объявил войну Уэльсу, я не представлял, как мой дом сумеет выстоять. Слуги исхудали, а оставшиеся солдаты вынуждены были возделывать землю, чтобы добывать пропитание. Крепостные стены, в то время деревянные, нуждались в починке. По невежественности или намеренно, Уриен лишил Гвалчду всякой возможности постоять за себя. – Тиг сделал глубокий вдох. – Этот человек принялся разграблять мое наследие, нимало не заботясь о том, что после него останется. Расположенный ближе всех к английской границе, Гвалчду оказался беспомощным, как тростник перед серпом.

– Люди в Гвалчду голодали и были беспомощны? – насмешливо воскликнула Анвен. – Никогда не слышала ничего подобного.

– И не услышишь. Не прочтешь даже в летописях. Я позаботился о том, чтобы все забыли об этом. Если не веришь мне, можешь спросить Эдит. Они с Гретой жили в Гвалчду в то время.

– Что случилось потом? – спросила Анвен.

– После того как Эдуард похитил невесту принца Ллевелина, настало время мне вернуть наследие предков. Тогда я и присягнул на верность английскому королю. Нечего и говорить, я рисковал, отправляясь в лагерь Эдуарда. Страшно представить, что бы со мной стало, если бы меня поймали до того, как я успею переговорить с королем Эдуардом, – продолжил Тиг. – Я поступил так, потому что знал, что люди с легкостью предают друг друга, а каменные стены останутся навсегда. Я готов был спасти Гвалчду даже ценой собственной жизни, и плевать на последствия.

– Где был в это время Рэйен?

– Когда я заручился поддержкой Эдуарда – еще до объявления войны Уэльсу, – я отправил брата к английскому королю в качестве заложника. Таково было требование англичан. Рэйену тогда было лет девять или десять, а вернулся обратно он, как тебе известно, совсем недавно. Ффайон моих действий не одобряла и вскоре ушла в монастырь. Меня она никогда особо не любила, и по возвращении ее неприязнь только усилилась.

– Но почему король Эдуард не повесил Уриена за предательство?

– Король Эдуард помиловал его по моей просьбе. – Тиг тяжело вздохнул. – Когда я вернулся после подавления первой волны валлийских восстаний, Уриен уже тогда начал стремительно опускаться. От него всегда несло выпивкой, он не заботился о своей одежде. Вынужденный влачить существование побежденной стороны, он сильно страдал, и топор палача стал бы для него избавлением. Продолжая жить, он все сильнее превращался в животное, не так ли?

Пораженный взгляд Анвен говорил красноречивее слов.

– Теперь я сожалею о том, что не обвинил Уриена в предательстве. – Тиг бросил камень. – Особенно когда узнал о ваших с Алиенорой страданиях. – Губы Анвен задрожали, но Тиг не умолк. Ему хотелось завершить рассказ. – Ненависть, которую я испытывал к англичанам, постепенно утихла. Рэйена приняли при дворе, как принца. Он рос с детьми короля, получил прекрасное образование и военную подготовку. Я завоевал свои шпоры и был признан полноправным властителем Гвалчду, когда Ллевелин подписал Аберконуэйское[4] соглашение, признающее завоевание Эдуардом Уэльса. Мне в то время было около пятнадцати лет. Так что прекрати на меня гневаться. Не я предатель, а Уриен.

Капли дождя упали на лицо Анвен. Надвигалась гроза, а она стояла, не в силах отвести взгляда от Тига, который не мигая смотрел на нее.

– Мне нужно возвращаться, – прошептала она.

Глава 19

Едва они въехали во двор крепости, как Анвен поспешно соскользнула с коня. Сквозь шум ветра до нее донесся зовущий ее голос Тига, но она даже не обернулась. Ледяной ветер трепал ее юбки. Придерживая их обеими руками, Анвен бросилась бежать, стремясь как можно быстрее оказаться у цели.

Ветер помог ей отворить тяжелые двери птичьего вольера, а вот чтобы закрыть их изнутри, пришлось потрудиться. На Анвен тут же пахнуло запахом птичьего помета и сена. Она слышала, как снаружи завывает ветер, сотрясая прочное дубовое здание, а по крыше барабанит дождь. Вдохнув полной грудью затхлый воздух, Анвен осмотрелась по сторонам.

Птицы проснулись и вели себя очень беспокойно. Гроза будет страшной. Пернатые повернули головы в ее сторону, уставившись хищными немигающими глазами, словно спрашивая, нет ли чем поживиться. Анвен направилась к Галли.

– Приветствую, старина. – Протянув руку, Анвен коснулась его головы и провела по густым зимним перьям. Ястреб зажмурился от удовольствия. – Привык к новому месту? Теперь это твой дом… – Понизив голос, она добавила: – А мне, видимо, не дано найти новый дом. Я здесь чужая.

Анвен горько вздохнула. Смятение охватило ее. Она пыталась отыскать в рассказе Тига какой-нибудь изъян, но все было верно. Правда оказалась очень болезненной и ранила в самое сердце, но отрицать ее не имело смысла.

Тиг, лорд Гвалчду, вовсе не предатель.

Анвен было всего восемь, когда Тиг получил шпоры, но даже в таком юном возрасте она заметила разницу в Брайнморе до и после Валлийских войн. Если раньше у них всего было в достатке, то после перестало хватать даже еды.

Но Анвен и в голову не могло прийти, что довоенное процветание Брайнмора связано с тем, что Уриен попросту грабил Гвалчду. Брайнмор был преуспевающим поместьем, вот она и заключила, что Уриен прекрасный хозяин. Впрочем, она никогда не видела его за работой.