— Я знаю, — улыбаюсь я и все никак не пойму, куда клонит старуха.

— Альберт Иванович, — вздыхает Маргарита Семеновна, смахивая несуществующую слезу, — всегда хотел, чтобы на этом месте разбили парк. Там бы играли детишки…

— Я собирался построить торговый центр с детскими площадками и аттракционами, — тихо напоминаю я. — А Фигнищев, если доберется до ваших угодий, устроит там закрытый клуб с банями и казино…

— Да, — кивает она. — Вы мне говорили о его планах. Хотя сам Юрий Петрович все отрицает… Но вам-то зачем врать?

«Действительно! — хочется заорать мне. — Зачем? Только бы не дать этой сволочи Днищу захватить мою землю, и мне плевать, что именно он там хочет возвести. Но, наверное, Фигня собирается его перепродать… Кому? Кому? Мне!»

Я терпеливо жду. Рассматриваю хрустальную люстру, перевожу взгляд на зеркальную итальянскую горку и мягкую велюровую мебель. Все явно не новое, но профессура, вероятно, имела хороший вкус. К тряпкам, недвижимости и к жизни.

— Так вот, — снова вздыхает Маргарита. — Я решила подойти к вопросу иначе. Каждый человек живет в социуме. Семья, друзья, близкие… У Юрия Петровича жена и две любовницы. От одной, кажется, ребенок имеется. Для меня жизнь на две семьи немыслима. Да и сам человек, допустивший такое коварство, тоже с двойным дном. И он может мне пообещать, что на всей территории устроит церковно-приходскую школу, но в ваш вариант мне верится больше. И вы сами больше нравитесь, Родион Александрович, — бормочет старуха. — Вот если бы у вас была полная семья… Я знаю о постигшей вас утрате. Но годы-то идут. Человек без семьи — как сухостой. Сегодня стоит, а завтра и сломался… Вы понимаете, о чем я? Я ни в коем случае не принуждаю вас жениться на ком попало… Но если у вас есть кто-то на примете, порадуйте старуху, сводите девушку в ЗАГС.

«Ничего себе! — мысленно охаю я. — Вот так поворот! Еперный сарай!»

— То есть, — со светской улыбкой уточняю я. — Если бы я женился, сделка бы состоялась? Я вас правильно понял, Маргарита Семеновна?

Старушка смотрит на меня своими выцветшими гляделками и радостно кивает головой.

— Ни на минуту бы не задумалась, Родион Александрович!

— Хмм… — пытаюсь совладать с собой я. И мне кажется, что от напора роящихся мыслей на голове поднимаются волосы. Я предательски провожу рукой по короткому ежику.

«Ептиль, — рычу я про себя. — Думай, Родя, твою налево. Бабка все равно продаст участок. Ты бы его купил и по двойной цене, лишь бы обскакать Феднищева. Но и этот вариант замечательный. Жениться можно на ком угодно, — думаю я азартно. — Маргарита свалит в свой Сочельник, и ты сразу же разведешься. Делов-то!»

— Ну что ж, — улыбаюсь я как мальчик-идиот и торжественно заявляю: — Доставайте самое красивое платье, Маргарита Семеновна. Записывайтесь к парикмахеру. Думаю, на эти выходные мы отгуляем свадьбу и сразу оформим сделку. Вас устраивает?

— Конечно, — заламывает руки старуха и смотрит на меня умильными глазами. — Как же я рада, Родион Александрович! Я бы вам продала без всяких сложностей. Но Альбертик мой терпеть не мог двоеженцев и всегда считал неженатых мужчин ненадежными. А домовладение наше хочется передать в надежные руки…

— Я с вами полностью согласен, — киваю я. А спускаясь в лифте, чувствую лишь одно желание. Треснуться головой о деревянную панель со всего маха или как-то умудриться и вломить хороший пендель по собственной заднице.

«Во что ты вляпался, идиот, — шепчу я сам себе. — Какая невеста? Какая свадьба?»

По скользкой плохо вычищенной дорожке я бреду к чернеющей невдалеке Рэнджи и внезапно понимаю, что дать задний ход не удастся. Участок тут же уплывет к Фигнищеву, да и сама Марго не простит мне вранья. Вот только постоянной женщины у меня нет. Есть хоровод девок, прибегающих по первому зову. Но на чем-то подобном жениться — потом хлопот не оберешься. Усевшись в машину, я протягиваю Люку завернутый в салфетку гостинец и глумливо смеюсь.

— На, малыш. Это тебе зайчик передал.

Мой верный оруженосец в два приема расправляется с пирожком и мгновенно считывает мое поганое настроение.

— Все плохо, Вепрь? — бурчит он жуя. — Что там тебе старуха наплела?

— Потом, — морщась отмахиваюсь я. — Едем на базу.

Дорогой я пытаюсь сообразить, как поступить. Сесть на елку и умудриться не поцарапаться. Жениться и остаться свободным. Кто согласится на такой вариант, только на бумаге считаться женой, а по факту быть пленницей в моем доме.

— Стоп! — ору я во всю глотку.

Люк ударяет по тормозам.

— Что стряслось, Родя? — охает не понимая.

— Поворачивай на трассу, — усмехаюсь я. — В клуб поедем завтра. А сейчас мне нужно срочно домой.

— Пирожки несвежие, да? — вздыхает он. — А я и не заметил. Ты мне тогда тоже что-нибудь от отравления выдай…

— Хорошо, — киваю я, считая, что таблетка имодиума Люку не повредит. А сам мысленно оглаживаю высокий подъем и круглую идеальную пяточку моей строптивой гостьи.

«Ты должна мне, девочка, — про себя хмыкаю я, — и оплатишь каждый украденный рубль по двойному тарифу. Плюс штраф и возмещение оплаты за два дня пребывания в клинике. Сумма набегает круглая. И если раньше я согласился бы и на деньги, то теперь мне нужна услуга, — довольно улыбаюсь я, но от мысли, что на сторону пойти не удастся, мое веселье сходит на нет. — А жена тебе на что, Родя?» — бурчу я про себя, понимая, что фиктивным росчерком поставлю сделку под угрозу.

4.

Майя


Я засыпаю рано. Наверное, сказывается напряжение последних дней. Мозг еще пытается осознать масштаб трагедии и придумать выход из ситуации. Но организм уже не справляется. Даже руку поднять нет сил. Я проваливаюсь в глубокий короткий сон, как будто падаю в пустой колодец. Ни сновидений, ни тревоги. Словно отключаются батарейки. Чувствую легкость и тепло, разливающееся по всему телу. Но внезапно выныриваю на поверхность. Просыпаюсь от лязга открывающихся ворот. Слышу визг тормозов и хлопанье дверей. Кто-то резво взбегает по ступенькам. Нетерпеливые шаги на лестнице, а затем в коридоре. Без всякого предупреждения или стука открывается дверь в спальне. Зажигается свет.

— Спишь? — удивляется Веприцкий без малейшего сожаления в голосе.

— Нет, блин, танцую, — бурчу я недовольно и подслеповато щурюсь.

— Ты мне нужна. Срочно, — сердито бросает Вепрь. И я тут же представляю себе взбешенного кабана в лесу. Страшного и опасного.

«Какого…» — хочется вскрикнуть мне, но я сдерживаюсь из последних сил.

— Что случилось? — лепечу будто маленькая девочка.

— Одевайся и приходи ко мне в кабинет. Нам предстоит серьезный разговор. Мне надоели твои аферы, — пренебрежительно сплевывает он слова, а я, застыв на месте, забываю вовремя поправить сползшее с груди одеяло. — И прикройся, что ли… — ворчит он. — Меня магарасами не проймешь…

— Голубой? — понимающе интересуюсь я, и тут же надо мной нависает темная тень, а на мои плечи обрушиваются две стальные лапищи. Трясут меня как петрушку.

— Что ты себе позволяешь? — рявкает Веприцкий. — Будь на твоем месте мужик, я бы прибил…

— Будь я мужчиной, — парирую я. — Тебе бы точно мало не показалось…

— Да что ты, — фыркает он. — Давай, девочка, покажи то многое, на что способна, — рокочет Вепрь прямо мне в ухо. — Я оценю.

Мне хочется вырваться, но сильные руки настойчиво прижимают меня к постели. Я смотрю в раздраженное лицо, вижу холодные глаза, преисполненные гневом. Внезапно ощущаю дыхание Веприцкого совсем рядом. Чувствую, как его палец скользит по моей щеке и губам.

— Твою мать, — стараюсь вырваться я. — Крышу снесло, Родя? Проваливай…

— Храбрая и очень наглая, — шипит он будто удав и тут же накрывает мои губы своими. Протискивает язык мне в рот. Одной рукой придерживает голову, а другой гладит шею и плечи. Я млею от этого нахрапистого, но сладкого поцелуя. И даже пальцы на ногах сжимаю от предвкушения. У меня давно, слишком давно не было мужчины. Вот и обрадовалась первому встречному. Ладонь Вепря скользит ниже, деловито обхватывает упругое полушарие. Я сразу прихожу в себя и пробую вырваться из объятий. Веприцкий отпускает меня усмехаясь. А я, вспыхивая, отвешиваю ему звонкую пощечину.

— От души, — потирая щеку, мотает он головой. — От всего сердца, так сказать…

— Отпусти меня, идиот, — шиплю я.

— Через полчаса встречаемся у меня в кабинете. Оденься, чижик, и не опаздывай.

— Какого фига? — как ванька-встанька усаживаюсь я на кровати. — А здесь мы не можем поговорить?

— Вполне, — ехидно усмехается Веприцкий и, вернувшись к моей кровати, начинает раздеваться. Расстегивает рубашку, а когда тянется к пряжке ремня, я не выдерживаю.

— Где твой дурацкий кабинет?! — кричу яростно. — Куда приходить?!

— То-то же, — хмыкает он и добавляет спокойно: — Ольга тебя проводит.

И ровно через пятнадцать минут, ведомая прислугой как под конвоем, я попадаю в большую комнату, заставленную стеллажами. На каждой полке стоят красивые книги с вычурными переплетами.

«Наверное, по цвету подобрать забыли», — не без доли сарказма думаю я, а вслух замечаю:

— Все перечитал, Родион Александрович?

— Почти, — серьезно отвечает он, лениво откинувшись в широком разлапистом кресле со стаканом виски в руках. Оглядывая расположившиеся вдоль стен огромные шкафы с книгами. — Садись уже, — поморщившись, кивает на диван. — Выпивку не предлагаю, — Веприцкий демонстративно пялится на темную жидкость в своем стакане. — Если хочешь воды, скажи. Ольга принесет.

— Если помнишь, я спала, — с вызовом бросаю я, усаживаясь напротив. — Ни воды, ни еды, ничего не хотела.

— У нас проблемы, девочка, — мычит он, беззастенчиво пялясь на мою грудь, проступающую через тонкий трикотаж футболки.