Подъезжая к гостинице на такси, позвонила Майклу, чтобы выходил. Хоть Стас очень хотел быть моим извозчиком, но пришлось отказаться от такой услуги с его стороны, чтобы не накалять и без того непростую ситуацию. Все это время я себя корила, что не была достаточно тверда в своих намерениях расстаться с Майклом и, как следствие, довела до этого.

Такси остановилось возле входа в гостиницу, где меня уже ждали. Майкл стоял с букетом потрясающе красивых орхидей. Он знал, что я их очень люблю. Майкл много что знает обо мне…

— Здравствуй, красавица. Это тебе, — и протянул мне букет, потянувшись за поцелуем. Я подставила щеку.

— Спасибо, но не стоило, правда.

— Я знаю, что ты их любишь. Так почему я не могу доставить тебе небольшое удовольствие? — выделив интонацией слово "небольшое".

Можно подумать, мы перейдем потом к "большому" удовольствию. Я решила, что развивать данную тему не стоит и лишь уточнила:

— Куда пойдем? Есть идеи?

— Да. Я забронировал столик в ресторане "Кафе Пушкинъ", название для меня странноватое, но говорят там очень колоритно, да еще и вкусно кормят.

— Ты когда это успел узнать? Вроде же ты не был еще в России.

— Я не был, но друзья были. Посоветовали.

— Понятно.

До ресторана мы добрались на том же такси, на котором приехала я. Быстро чиркнула Стасу СМС, куда направляюсь, чтобы не домыслил себе ничего лишнего. Ресторан располагался на Тверском бульваре в особняке, построенном в стиле барокко. Окинув фасад здания беглым взглядом, направилась вслед за Майклом, он ждал у дверей.

Внутреннее убранство помещения было даже лучше, чем я себе могла представить. Даша с Сергеем как-то посетили это заведение, и она была в щенячьем восторге. Потом еще месяц восхищалась по телефону, фонтанируя эмоциями.

Нас сопроводили в зал "Библиотеку", где и был зарезервирован столик. Лепнина на стенах, огромные деревянные стеллажи, наверняка изготовленные из дорогих пород дерева, были заполнены старинными книгами, журналами и предметами антиквариата. Столы застелены красивыми скатертями и грамотно сервированы. Персонал очень обходительный и полностью соответствует стилю ресторана, и это выражалось не только в их внешнем виде, но и отношением к посетителям, ну, где бы я еще могла услышать к себе обращение — сударыня. Это вызывало улыбку и окунало в старинную атмосферу настоящей усадьбы девятнадцатого века.

Расположившись за столиком и сделав заказ, исходя из рекомендаций официанта, мы продолжали сидеть и молчать, смотря друг на друга.

— Ты изменилась, — первый начал разговор Майкл, окинув меня пристальным взглядом.

— Чем же?

— Глаза светятся, и… ты выглядишь удовлетворенной, — и тяжело вздохнув, посмотрел на свои руки. — Знаешь, я много думал о нас. Пытался понять, где допустил роковую ошибку, что сделал ни так? Но не смог. Обидно. Может, просветишь?


— Зачем?

— Просто хочу понять… Тебя. Себя.

— Майкл, твоей ошибки в том, что произошло между нами, нет. Это полностью моя вина. Я не смогла донести до тебя свои чувства и мысли, твердо не настояла на своем решении разойтись еще в первый раз и…

Нас прервали, принеся заказ. Быстро и аккуратно расставив все блюда на столе, официант незаметно удалился.

— Так что там шло после твоего "и"?

— Может, сначала поедим? Я, правда, проголодалась.

— Конечно. Приятного аппетита.

— И тебе.

Обедали молча. Иногда ловила на себе его задумчивый, напряженный взгляд. Словно он что-то прикидывал и решал в уме. Когда с основными блюдами было покончено, разговор возобновился.

— И-и-и? — упрямо повторил он.

— Майкл, ты замечательный: добрый, заботливый, понимающий, щедрый. Я очень старалась тебя полюбить, но…

— Скажи мне, пожалуйста, — и печально усмехнулся, откинувшись на спинку стула искрестив руки на груди. — Вот как у тебя так получается? Вроде делаешь мне комплементы, а я чувствую себя при этом ущербным.

Не знала, что ему сказать на это. Смотрю на Майкла, вспоминая все яркие моменты, произошедшие между нами, но сердце не заходится в бешеном ритме, кровь не бурлит, эмоции не буянят. Раньше я думала, что это даже хорошо, но сейчас, когда дышу полной грудью, не хочу соглашаться на меньшее. Не хочу жить наполовину. Да и по отношению к Майклу это будет, как минимум не справедливо.

— Детка, вот только не надо на меня так смотреть. Не убивай во мне мужчину окончательно. Жалость — это не то чувство, которое я бы хотел увидеть в твоих глазах… Лучше уж безразличие, но только не жалость.

— Ты не вызываешь во мне чувства жалости.

— А что вызываю? Понимаю, что не любовь, но все же?

— Дружескую симпатию.

— Прости, но я не смогу быть тебе другом, после того как мы были любовниками… Может когда-нибудь, но точно не в ближайшем будущем.

Он наклонился через стол и взял мои руки в свои. Наконец, обратив свое внимание на кольцо. Долго рассматривал, не выпуская моих ладоней, а потом уткнулся в них лбом и прошептал:

— Ты знаешь, сколько раз я представлял, как надеваю тебе обручальное кольцо? — и, посмотрев в мои глаза, поцеловал безымянный палец левой руки. — Сколько раз в своих мыслях я называл тебя своей женой? Сколько раз мечтал увидеть тебя беременной? Представлял, как забираю тебя с нашим ребенком из роддома.

— Майкл, очень прошу, не надо, не усугубляй. Мне, правда, жаль, что у нас не сложилось. Наверняка ты был бы замечательным мужем и отцом, и непременно будешь, когда встретишь свою половинку, — аккуратно убрала руки на колени.

— Как же надо любить мужчину, чтобы пронести любовь к нему сквозь годы и простить все его промахи… За что ему такая награда?

— Я не могу ответить на твои вопросы, не потому, что не хочу, а потому что не знаю… Наверное, так сложились звезды.

— Думаешь это происки провидения или внеземного разума? — Майкл опять откинулся на спинку стула.

Я лишь пожала плечами. Ирония, с которой был задан вопрос, его выражение лица, все в купе давало понять, что он очень зол и расстроен. Таким я его не видела еще никогда.

— Вчера, до нашего с тобой разговора, я верил, что, возможно, еще не все потеряно для меня. Но после… — Майкл замолчал, прикрыв глаза буквально на несколько секунд.

— Не надо было тебе приезжать… Если сможешь, прости.

— Ты неправа. Чтобы поставить жирную точку в наших отношениях, я должен был увидеть тебя в этих реалиях. Он же приедет за тобой?

— Нет. У него много работы.

— Серьезно? А вот я почему-то уверен — приедет… Через пять дней у нас была бы годовщина. Четыре года как мы встречаемся. — Майк полез во внутренний карман пиджака и достал небольшую бархатную коробочку и положил на стол и продолжил: — Срок, согласна? С ним же у тебя были отношения куда менее продолжительные, так?

Проследив за его манипуляциями, отвернулась к окну. Майкл, прав, мы со Стасом даже года не были вместе. Восемь месяцев — вот наш срок. Он мог быть больше, но не сложилось.

— Что же ты молчишь?

— А чего ты от меня ждешь? Исповеди? Истерики? Скажи, я не понимаю.

— Ну, уж точно не истерику жду.

— А выворачивать душу наизнанку, я не готова… Майкл, думаю, мы все обсудили. Не стоит делать больно…

— Ты не хочешь узнать, что здесь находится? — перебил меня, постучав пальцем по крышечке бархатной коробочки.

— Нет.

— Уверена?

— Абсолютно.

— Зря. Этот подарок был сделан на заказ, специально для тебя к нашей годовщине,

— он протянул мне подарок. — Прошу не отказывайся. Хотя бы посмотри.


Медленно протянула руку к коробочке и открыла ее. На бархатной подушечке лежал кулон в виде орхидеи. Середина лепестков цветка были усыпаны мелкими белыми камнями, плавно переходя в красные, в середине же располагался рубин. Очень красивое украшение. Дорогое… И как бы в подтверждение моих мыслей, он пояснил:

— Красное золото, бриллианты и рубины.

— Майкл, я не могу его принять, — закрыла и протянула ему обратно. Но он никак не отреагировал на этот жест. Пришлось поставить рядом с ним.

— Почему?

— Мы больше не вместе. И мы не друзья. По сути, выходит, что ты мне стал чужим человеком, а я не принимаю подарки от посторонних мужчин.

— А если я скажу, что это прощальный подарок?

— Нет.

— Лера, мы с тобой были вместе почти четыре года, — и, видя, что собираюсь возразить, он поднял руку, пытаясь остановить: — Не перебивай, прошу. По поводу друга я тоже озвучил свое мнение. Я также говорил, что до вчерашнего разговора с тобой, еще надеялся хоть на что-то, после — нет… Я решил вернуться в Бостон к своей семье. Отец давно меня зовет к себе в клинику. В принципе, я и собирался уезжать, до знакомства с тобой, ко потом все переиграл. Сейчас же меня ничто не держит в Майами… Прошу, оставь кулон на память обо мне. Не унижай меня еще больше.

Сидела в раздрае, не хотелось его обижать, но это драгоценности…

— Майкл, ты мог бы подарить…

— Не делай из меня скотину. Я не смогу подарить украшение женщине, зная, что оно предназначалось для другой. Тем более там гравировка с твоим именем на задней стороне, на лепестке… Это же не кольцо. Всего лишь кулон.

Может принять уже этот подарок и закругляться? Никто же не заставляет меня носить его. Стасу тоже необязательно знать об этом, будет ревновать. Просто уберу в шкатулку. Вот почему у меня вечно так? Погрузившись в свои размышления, особо не вслушивалась в разговор Майкла, на автомате кивая на его вопросы. И лишь после того, как он начал подниматься из-за стола, поняла, что на что-то я, походу, согласилась. Ду-у-ура! Он встал и, подойдя ко мне, достал кулон на длинной цепочке и застегнул, нежно проведя руками по плечам.