Татьяна Солдатова - По осколкам разбитого сердца

— Зачем порвали снимки? — задала интересующий меня вопрос.

Анатолий Александрович смотрел на фотографии, молчал и нежно гладил их. По его щеке скатилась одинокая слеза.

— Это мать сделала? — предположил Стас.

— Да… Я ей запрещал заходить в свой кабинет, а тут отвлекся и не закрыл сейф, лишь прикрыл дверцу. Вышел-то буквально на несколько минут. Вернувшись, нашел эту тварь с фотографиями в руках. Лицо перекошено гримасой ненависти… Она что-то орала, не очень помню что именно, а потом начала их рвать. Первый раз в жизни я был на грани…

— Я помню, ты тогда ее чуть не ударил.

— Нет, Стас, — сжал руки в кулаки. — Я ее тогда чуть не убил… Лишь случайно заметил тебя возле лестницы на второй этаж, это меня немного и отрезвило.

Филатов-младший встал с дивана, подошел к окну и раскрыл его настежь и снова закурил, смотря в ночное небо. Что же его так мучает? Я никак не могла понять, но при его отце спросить не решалась.

— Дальше.

— Что дальше-то, Стас?

— А ты хочешь сказать — это все? А как же твои слова о том, что позже объяснишь ненависть Галины Васильевны, вернее, ее первопричину. Хотя, если честно, после всего того, что произошло это уже более чем достаточно на негативное отношение к нашей семейке.

— Тебе было чуть больше двух. Ты тогда жил с моими родителями…

— Кстати, тоже очень животрепещущий вопрос для меня теперь, в связи с открывшимися обстоятельствами… Почему я при живых-то родителях жил у бабушки с дедом до семи лет? Не гостил, не приезжал на выходные, а именно жил!

— жестким тоном перебил его Стас, но не повернулся в нашу сторону. Я лишь мельком успела заметить стыд на лице Анатолия Александровича после высказывания сына, который он попытался скрыть от меня. — Если раньше я думал, что, таким образом, ты решал проблему нянек, имея неадекватную жену. Вроде как, и ребенок под присмотром и в то же время не с чужими людьми, то теперь стал в этом сомневаться, причем сильно… Развеешь мои опасения?

— Прости меня, сынок… — едва слышно прошептал Филатов-старший, пряча глаза от сына.

— Ясно. Значит, все же избавились.

— Это не так. После смерти Степы… В общем, я так и не сумел быстро справиться с горем. Когда ты родился, я не мог пересилить себя. Смотрел на тебя, а видел его

личико…

— Я правильно сейчас понял, что ты меня игнорировал в детстве за то, что не смог уберечь старшего сына?

— Осознаю, что был неправ, но изменить это уже не в моих силах… Ты спрашивал, почему жил не с нами, а у деда с бабушкой. А все просто. Светлана после родов очень злилась: перепады настроения, депрессии, истерики. Я не уделял ей никакого внимания, в тот период жизни, мне было на нее плевать. Как итог, бесилась она на меня, а вымещала все на тебе. Однажды моя мать увидела, как Света тебя ударила! В шесть месяцев… Вот тогда мать первый раз поругалась с моей женой и забрала тебя к себе. Вечером после работы я поехал к родителям, и мы поговорили. Со стороны, конечно, это вряд ли было похоже на разговор. Мать упрекала меня во всех грехах, Светлану в черствости, жестокости, равнодушии к ребенку… Много чего говорила, а потом предложила оставить тебя у них с отцом, коль мы такие никчемные родители. Я согласился. Полностью обеспечивал, приезжал к тебе каждый день в обед…

Стас после слов отца стал похож на каменное изваяние. Он не курил, предусмотрительно затушив окурок в пепельнице. Стоял и молча смотрел в окно, думая о чем-то своем. Руки в карманах, и никакого выражения эмоций. НИ-ЧЕ-ГО!

— И вы, как я понимаю, с радостью от меня избавились… А что удобно, да, пап? Вроде и сын есть, и в то же время не мешает, под ногами не путается. Своя жизнь бьет ключом. Только в такой ситуации, мне непонятно, какое моральное право ты имел меня поучать, как жить?

Я, не выдержав гнетущей атмосферы, встала и подошла к своему мужчине и обняла со спины. Только сейчас почувствовала, как бешено стучит его сердце, давая понять, что он живой и насколько ему тяжело слушать такие откровения со стороны своего родителя. Прижалась крепче, пытаясь, хоть немного оказать ему поддержку.

— Стас… — окликнул было его отец.

— Дальше, — металл, прозвучавший в голосе Филатова-младшего, заставил меня вздрогнуть. Я никогда не слышала у него такой интонации.

Анатолий Александрович лишь сгорбился, медленно и очень аккуратно собирая фотографии со стола.

— Прости, сын… — но Стас никак не отреагировал на это и тогда Филатов-старший продолжил: — Так вот, тебе едва исполнилось два года, когда в Москву прилетела Маша с Лерой. Валерия же была тогда совсем кнопка, чуть больше годика. Родители, естественно, пошли ее проведать и тебя взяли с собой. Так и забегали в гости почти каждый день на протяжении всего июля. Вы с Валерией очень хорошо играли, разница-то небольшая в возрасте, всего-то десять месяцев… Я уж не знаю, что там произошло, и чем вы занимались в тот раз, но когда пришло время уходить домой с бабушкой и дедом, ты отказался. Вцепился в Машу, когда она собралась укладывать дочь на дневной сон. Вы кое-как договорились, что ты подождешь ее в зале, пока Лера не уснет с бабушкой, а потом вместе пойдете спать, но в твою спальню… В общем, Света приехала проведать, как она говорила "своего ребенка", и увидела, как Мария несет тебя на руках в коттедж к моим родителям и что-то интересное рассказывает, а ты ее крепко обнимаешь и целуешь… Ее просто перекосило от увиденного, и она закатила грандиозный скандал не заботясь, что ее могут услышать соседи. Родители, как могли, успокаивали Светлану, но ее это еще больше злило… Она попыталась тебя сдернуть с рук, но ты вцепился мертвой хваткой в Марию, и тогда она ударила. Хотела, наверное, в тебя попасть, но Маша не позволила, закрыв собой… В итоге эта… дрянь уехала, пообещав много чего неприятного… Я был в командировке, приехал через три дня, а тут такое… После прилюдного унижения, Мария длительный период не приезжала к родителям в Москву. Это-то и стало своего рода точкой невозврата в наших отношениях с Галиной Васильевной. Если до скандала она соблюдала нейтралитет, то после кое- как сдерживала негатив.

— На месте Галины Васильевны я бы не то что негатив не сдерживал, а открыто ненавидел! Если раньше не понимал ее отношения к себе, то теперь могу сказать точно, что это была определенно любовь, так как когда ненавидят, относятся по- другому… Есть еще, что нам с Лерой следует знать?

— Думаю, что нет. Стас, я понимаю, что ты разочарован…

— Нет, отец, ты не понимаешь. Я не разочарован, а лишь окончательно убедился, что нужен был только бабушке и деду. Вот кто меня любил по-настоящему, безусловно, невзирая ни на что. Мне очень жаль, что они так рано ушли из жизни. Матери я никогда не был нужен, а вот насчет тебя, даже не знаю…

— Прости… Наверное, мне стоит уйти.

И не дождавшись от нас никакой реакции на свои слова, встал, хотел было подойти к сыну, но передумал и направился в сторону входной двери. Его остановил вопрос:

— Отец, подожди… Еще до всей этой эпопеи с моей свадьбой, почему именно ТЫ не хотел, чтобы я встречался с Лерой. Я могу понять свою мать, прекрасно осознаю отношение к этому Николая Сергеевича, а также бабушки и деда Валерии, но ты… Тогда твою фразу: "Она не твоего поля ягода", я понял неправильно, подумав о социальном неравенстве. Так что же ты вкладывал в нее на самом деле?

— Дело ни в том, что я был против вас, это неверное суждение. Ты слишком похож на меня, Стас: поступки, мысли, желания. Я просто опасался такого же финала, какой был у нас с Машей… А когда произошло то, что произошло… Мне показалось, что так будет лучше для всех… Когда умерла Маша, я приезжал на похороны. После погребения люди начали потихоньку расходиться, а я остался. Мне некуда было идти. Вот тогда, на ее могиле, я пообещал, что не позволю обидеть Валерию никому, но…

— Пресловутое "но" сыграло с твоей самоуверенностью злую шутку, не так ли? Ты прав, отец, тебе лучше уйти.

Входная дверь мягко закрылась, щелчком оповестив нас со Стасом, что мы находимся теперь в квартире вдвоем.

Стас

Откровения отца выбили у меня почту из-под ног. О каком разочаровании он говорит? Кем или чем, по его мнению, я должен быть разочарован? Им, что не любил особо в детстве? Так нельзя заставить человека полюбить насильно. Или опять же им, что в жены выбрал кукушку? Так ведь когда создают эту самую ячейку общества, кто его знает, какими они в итоге будут родителями в этом симбиозе под названием "семья". А может, стоит винить высшие силы, что были так несправедливы ко мне, подкинув в семью, которой, по сути, ребенок-то был и не нужен совсем?

Хотя нет, я несправедлив. Я был нужен — двум пенсионерам, у которых хватило сердца и на умершего внука и на живого. А что бы было со мной, не будь их? Если бы не бабушкины заботливые руки, которые гладили меня вечерами, а ночами успокаивали, когда мне снились кошмары. Если бы не дедушкин одобрительный и подбадривающий взгляд, дающий надежду, что все у меня обязательно получится, не сейчас так потом, главное — это идти к намеченной цели… Хотя, что было бы со мной, не будь их, я догадываюсь, но, слава богу, они были в моей судьбе. Может только благодаря их участию, я оказался не совсем потерянным человеком. И какие-то ценности они смогли вдолбить мне.

Все-таки, в который раз убеждаюсь, что жизнь несправедливая штук. Я, почти никому не нужный ребенок, остался жить, а тот, которого все, по-видимому, очень ждали, умер.

Внутри расползалась пустота и нечто похожее на отрезвление. Остатки иллюзий, как осколки рассыпались к ногам. Пришло логическое объяснение поступков матери, но на их принятие и понимание меня это не сподвигло. Появилось сожаление, что у отца жизнь не удалась: прожил не с той женщиной, воспитывал не того ребенка. Но и его я не понимал…