Когда за ними закрылась дверь, вопросительно глянула на бабулю.

— Что случилось?

— Сядь, пожалуйста, поближе. Я так боялась вас не увидеть. Не успеть поговорить с тобой.

— Роднуля, мы приехали. Давай не будем о грустном. — Сев на краешек кровати, взяла ее за руку. — Так о чем ты со мной хотела поговорить? Давай поговорим.

— Ты меня только не перебивай.

— Не буду.

— Пока тебя не было, внучок, все уши мне прожужжал, о том, как он собирается искать папу, — и с опаской посмотрела на меня.

— Есть у нас такая проблема, но она неразрешима в данный момент. Стас отсутствует в городе. Если он появится, я хотела бы сама сначала с ним поговорить. Потом уже Макс.

— Лерочка, доченька, ты меня прости, пожалуйста, дуру старую. Подожди, не перебивай. Стас приходил ко мне. О тебе спрашивал.

— Когда? — уточнила у нее, и не узнала свой хриплый от волнения голос.

— Давно. Сразу после развода. Я только от вас приехала. Месяц у вас гостила. Насмотрелась на тебя… Худая, бледная, разбитая. А самое страшное, что взгляд потух. Да не смотри так. Ты думаешь, одна я это видела? Нет. Отец твой и Ребекка тоже все видели и понимали, а сделать ничего не могли. Ты как тень бродила… А я смотрела, и сердце кровью обливалось. Дочь не уберегла, и тебя боялась потерять. Днем ходила, улыбалась, а потом всю ночь в подушку ревела. Так вот, не знаю, кто ему сказал, что я приехала. Но на следующее утро он пожаловал. Говорит: "Галина Васильевна, как я могу с Лерой связаться?". Ох, и разозлилась я тогда. Все ему высказала в глаза… А в конце, чтобы уж точно больше не приходил, заявила, что у тебя семья и ребеночек есть.

Вот это поворот… Сказать, что бабуля меня смогла удивить, это значит, ничего не сказать. Если раньше я думала, как ему рассказать о ребенке, то теперь возник вопрос, как подтвердить, что отец он… ДНК-тест? Хотя зачем его подтверждать? Мы же не претендуем ни на что. Мда-а-а… Хотя может быть и так, что Стасу будет все равно. А Макс узнает и успокоится.

— Милая моя, прости. Я тебе всю жизнь сломала.

— Ну, по этому поводу можешь, вообще, не переживать. С этим я прекрасно и сама справилась. Так что не присваивай себе мои лавры.


— A если он не признает Максимку?

— А его никто и не просит об этом. Нам не нужно признание перед общественностью с указанием моего сына в их завещании. Боже упаси! Максимка просто хочет узнать, кто является его вторым родителем. Нормальное желание ребенка.

— Так скажи ему, внуча! И дело с концом.

— Не все так просто. Мой парень слишком деятельный. И одним указанием мужика на фото не отделаюсь. Имея доступ к интернету практически безграничный, он будет его искать в сети. И как отреагирует Стас на сообщение: "Здравствуй, папа. Я твой сын", даже предсказать не берусь. Хорошо если просто проигнорирует. А если посчитает плохой шуткой, что тогда? Я понимаю, что сглупила, не сказав ему о своем интересном положении. Но в тот момент ему было не до меня. И я тоже не жаждала общения. Жуткий токсикоз с первых дней беременности и до самых родов… Я никогда в жизни не проводила столько времени в санузле… Да и мандарины больше не ем с тех пор… Так что все решиться, так как должно. И гадать, как это будет, не собираюсь. Стаса я не видела десять лет. Он наверняка изменился. Разберемся на месте, исходя из обстоятельств.

Бабушка пристально смотрела на меня во время всего монолога, держа при этом крепко за руку, словно боялась, что я могу исчезнуть.

— Спасибо, что ты не держишь на меня зла. Я так переживала, что не успею сказать. И боялась, что узнав, ты от меня отвернешься.

— Пф-ф-ф… Глупости какие. Мужиков может быть много, а ты у меня одна.

Дверь тихо открылась и в палату зашла медсестра, дежурившая на посту.

— Галина Васильевна, капельница у нас по времени, — и повернувшись в мою сторону, добавила. — Она скоро уснет. Лекарство с успокоительным.

— Ничего страшного мы уже уходим. Ба, завтра прибежим еще. А тебе партийное задание. Голову ерундой не забивать. Понятно? Тебе что-нибудь завтра принести?

— Нет.

— Ладно. Тогда на свой вкус возьму. До свидания.

Едва я успела выйти из палаты и направится в сторону лифта, как показались Даша с Максимом. У каждого было по двухлитровой бутылке воды. Чтобы больше не беспокоить бабушку, я передала воду медсестре, и попросили занести.

Обратный путь к парковке проделали почти молча, если не считать сынулю. Максимка тарахтел в фоновом режиме. Выражая свой детский восторг, о том какой красивый парк рядом с больницей, как он рад видеть бабушку. Я же все прокручивала в голове наш с ней разговор. Даша бросала на меня заинтересованные взгляды, но стойко молчала. И лишь когда сели в машину, она решила уточнить, что делаем дальше.

— Мам, а давайте поедем в красивый парк, а? Я фоток наделаю и выложу для друзей. Хезер и Адам просили показать им Москву. Мне так завидовали, что я увижу столицу России, а они нет.

Дашка засмеялась и вырулила с больничной парковки.

— Будет тебе парк. Предлагаю поехать на Воробьевы горы. Там одни из самых красивых видов на Москву. А своих друзей можешь успокоить, тем, что не все граждане России видели свою столицу. Так что у них еще все впереди.

Я ничего против выбора места отдыха не имела. Воробьевы горы имели для меня особое значение. Светлую легкую грусть, всегда навевали воспоминания, хранимые глубоко в сердце. Здесь мы постоянно гуляли с мамой, в последний наш приезд перед ее гибелью… Она часто мне говорила: "Если ты захочешь, по разным причинам, когда-то начать новую жизнь, то приходи сюда на закате и мечтай. Это волшебное место. Оно исполнит твое самое заветное желание"… Здесь же случился мой первый поцелуй…

"Одиннадцатый класс. Золотая осень. Мы приехали сюда вдвоем. Здесь нам никто не мог помешать. Были только ОН и Я… Не знаю почему, но мне так захотелось показать Стасу наше с мамой любимое место. Вид оттуда открывается просто фантастический, но находилось оно достаточно далеко от излюбленных маршрутов туристов. Неловкость, возникшую между нами в тот день, я пыталась скрыть за ничего не значащей болтовней. Он же пристально смотрел на меня и молчал. Просто шел рядом.

— Стас, прекрати так на меня смотреть. Ты, вообще, слышишь, что я тебе говорю?

— Слышу… Но не могу сосредоточиться на том, ЧТО ты говоришь. Голова забита другим.

— У тебя проблемы?

— Да, есть небольшая. Ты только не отталкивай меня. Прошу… — последние слова он выдохнул мне в губы.

Все остальное произошло для меня настолько стремительно, что я даже не успела сориентироваться, как оказалась в его крепких объятиях. Под моей ладошкой билось его сердце в бешеном ритме. Стас так нежно касался моих губ, что я просто не смогла не отвить на его поцелуй. Рюкзаки валялись у наших ног, а над головами кружились листья… Наша первая и последняя Золотая осень…"

Из воспоминаний меня выдернул сын.

— Ма-а-а-м, мы долго еще в машине будем сидеть? Я ж так ничего не успею пофоткать.

Только сейчас обратила внимание, что мы уже приехали. И походу, находимся тут некоторое время. Глянув на Дашу, заметила улыбку. Наверно догадалась, о чем я задумалась. Между нами не было секретов. Мы много что могли друг другу доверить.


— Пойдемте, а то, правда, ничего не успеем, — сказала, и первая вышла из машины.

Прогулка подняла настроение. Сын оторвался по полной программе. Мы фотографировались возле каждого кустика, деревца, на травке, на лавочке… Насколько хватило наших сил… Встретили здесь же закат. Помня мамины слова, я загадала-таки желание, не сильно веря в его исполнение. Довольные и уставшие, двинулись в сторону припаркованной машины. Если бы с утра я знала, что мы будем скакать по парку, не одела бы обувь на шпильке. Устала дико. Не дойдя немного до машины, Дарью окликнули.

— Даша? Осипова?

— Вообще, Ленка, я уже пять лет как Третьякова.

— Ой, да кого это волнует. Мелочи какие.

Я стояла чуть поодаль и в разговор не вступала. Смотрела на подошедшую к нам женщину, и не могла понять, на кого она похожа. Видя мое затруднение, Даша рассмеялась.

— Ленка, вот видишь, к чему приводит излишняя любовь к сладкому одной, — и, посмотрев на меня, продолжила, — и редкие приезды другой. Лер, это Лена Мартынова.

Лена уставилась на меня во все глаза, никак не отреагировав на укол в свой адрес о лишнем весе.

— Сокольская? Валерия? У меня галлюцинации или это, правда, ты? Или ты уже не Сокольская?

— Я, Лена. Это правда, я. И по поводу фамилии, то в этом вопросе у меня все стабильно, — улыбнулась и подошла ближе.

— Обалдеть какая ты стала?!

— Какая?

— Красавица! Я так рада, что ты вернулась! Давайте встретимся и поговорим. Ты все-все-все нам тогда расскажешь. Хорошо?

— Кому это вам?

— Мы в пятницу собрались в бар "Фаренгейт". Буду я, Марина Изотова, Нелька Исхакова, Оля Кирилова. Надеюсь, вы тоже с Дашкой подтянитесь. Посидим, поболтаем. Как раньше, помнишь? Кости всем перемоем, так сказать, облегчим жизнь людям, избавив их от солевых отложений.

— Мы подумаем, — вклинилась подруга в радостно-восторженный монолог Лены.

— Никаких подумаем! Иначе на вас девчонок натравлю.

— Хорошо, мы придем. Где и во сколько будет проходить это эпическое событие? — решила прервать назревающие дебаты. Иначе я прямо здесь разуюсь.

С другой стороны, почему бы и нет. Встретимся, поговорим. Я не видела их с окончания школы. Но в классе мы были очень дружны. Есть что вспомнить.

— Вот, Дашка, учись. Сразу видно — наш человек. Не испортила ее Америка! Встречаемся в баре "Фаренгейт". Она знает, — и Лена кивнула в сторону притихшей подруги. — В шесть вечера. Будем очень ждать. Фотки, кстати, захвати. Ну, все, я побежала.