Янка Рам - По осколкам

И я зависаю опять…

Потому что теперь все очень сильно изменилось. И на его сторону весов сейчас ляжет мой вчерашний косяк. А это даже не сравняет нас в шансах, это меня утопит. И мне страшно, что он где-то там на ее периметре.

Почему?

Потому что на фоне меня, он теперь не так уж дерьмово выглядит.

— Паш? Ты слышишь?

— Да. Я не знаю, Дин, — сглатываю я ком в горле.

Потому что сказать «нет», всё же язык не поворачивается. Алиса его дочь.

— Вот и я не знаю, — расстроенно. — Но ты сказал, что перед отъездом…

В моих ушах начинает шуметь от страха, что если эта история выплывет… когда она выплывет…

Наш отъезд вдруг перестает быть реальным!

И мне так горько от того, что будет с Диной, когда она узнает о произошедшем. Это может сломать ее.

А может быть и не стоит ей узнавать?! Потому что… Это же не было намеренно сделано! Мне, ведь, что-то подмешали!

Но Дина никогда не поймет! Арса же она не поняла. А у них тогда было гораздо крепче, чем у нас. У них была Алиса. Они любили друг друга.

— Паш?…

— Реши сама, Диночка. Я не буду настаивать.

Она скидывает вызов.

А я лежу и пытаюсь смоделировать какое-нибудь адекватное объяснение вчерашнего для неё. Его не существует. К сожалению. А биться об ее закрытую дверь, как Арс, я не имею право. Я буду должен, тогда, отойти в сторону и позволить ему…

Это если я готов рассказать о произошедшем.

А если не рассказывать?

И я опять паркуюсь у черного входа «Чикаго». Пашкиной машины пока нет. Заезжал час назад к матери, и тачка припаркована возле его подъезда. Но он же, наверняка, появится? Я бы на его месте сильно напрягался, имея такого соперника.

Да, очень сложно засунуть свою гордость в задницу и несмотря на весь этот пи**ец идти к своей цели. Очень. Совсем другие вещи хочется сейчас делать — бухать, долбить, куражиться с девками. Вернее, этого хочет одна половина меня, которая требует восстановить справедливость. Но есть и вторая… Которая знает, что это ничего не решит и не изменит. И мне будет плохо — и в процессе, и по итогу. Эта половина уверена, что справедливость восстановлена. И я должен забить на свою гордость и еще раз упасть перед Диной на колени.

Господи, как это нелогично! Как обидно. Неприятно! Гадко!

И жить с пониманием, что они переспали…

И я даже не могу определиться какая версия хуже: пьяный разовый трах из-за обиды или их наглость — продолжать эти отношения после.

В этой ситуации мне, возможно, тоже нелогично, даже немного жаль Пашку. Потому что он, идиот, влип в неё. По-настоящему. На столько, что пошел в обстоятельство, которые всегда осуждал сам. Предал меня. Предал себя. А Дина… Она всё равно ведь меня любит.

И эта ситуация больше ее косяк. Она использовала его. Мне нужно посмотреть в ее глаза. Что ты чувствуешь, Дина, замутив с моим лучшим другом? Ведь ты сейчас слетела со своего пьедестала безупречности! Мы равны… Посмотри мне в глаза теперь. Попробуй, скажи, какой я мудак. И что я не заслуживаю любви.

И ожидая ее, я делаю себе тысячу установок чего нельзя делать и говорить. И еще тысячу, что обязательно нужно сказать и сделать. Не перепутать бы местами в порыве чувств. Косячу всё время…

За окном льет дождь.

Переключаю треки, пытаясь найти что-нибудь подходящее для разговора и натыкаюсь на один из треков ее программы. Меня уносит опять в наше не такое уж далекое прошлое…

Как нереально эротично двигались ее губы… Какими обещающими были взгляды… и как она стекала по стойке вниз, стреляя в меня взглядом. И как, потом, она, нашептывая, мурлыкала хриплым голосом всё это лично для меня.

Как кайфово нам было тогда! Ничего, кроме нас не существовало, и каждая ее песня целилась прямо мне внутрь. Это был наш флирт. Закрываю глаза, пытаясь погрузиться в ту нашу реальность.

И в груди бьется предвкушением.

Через какое-то время звук тормозящего рядом такси выводит меня из этого полета в прошлое.

Такси… Динино? Не приедет за ней сегодня Уваров?

Отыскиваю Динин новый номер. Пашка слил его моей матери. Выхожу и быстро объясняю таксисту, что вызов отменяется. Отдаю деньги. И как только он уезжает, выходит Дина с зонтом. Застывает, заметив в трех метрах мою тачку.

Вдох поглубже… выхожу. Открываю ей дверь.

— Садись.

— У меня такси.

— Я его отпустил.

Подхожу ближе, она делает два неуверенных шага назад, но я ловлю ее руку с зонтом, вставая под него с ней рядом.

— Пойдем, — смотрю ей в глаза.

— Арс, остановись. Я с Павлом. Всё. Не хочу, чтобы он воспринимал тебя, как конкурента. Ревновал. Парился. Ты же помнишь, наверное, что я не приемлю в своих отношениях третьих лиц. А ты давно третье.

— Помню. Мокро… — опускаю я взгляд. — Садись в машину. Не умрет Уваров, если я подвезу тебя. Мог бы и сам напрячься. Мы только поговорим. На счет Алисы. Обещаю руками не трогать. Если не вынудишь усаживать тебя внутрь силой, — тут же добавляю я для стимула.

И она недовольно делает пару шагов в сторону приоткрытой дверцы. Помогаю сесть. Трогаемся с места.

На светофоре достаю с заднего сиденья небольшой пакет с игрушками.

— Возьми.

Нам неловко рядом…

Я чувствую, что она словно чужая. Наверное, она также чувствует меня после всех этих других женщин. Но и то, что роднее нее нет никого я чувствую тоже. Этот диссонанс, невыразимо болюч. Немного сомневаясь, она нерешительно берет пакет.

— Это для Алисы.

А еще коробочка ее любимых лакомств из магазина фирменного шоколада.

У подъезда я торможу, не спеша открывать ей двери. Чувство болезненности нарастает.

— Дин, посмотри мне в глаза, пожалуйста.

Она поднимает свой взгляд, я вижу там упрямство и готовность кусать.

Нет, я не дам тебе больше такой возможности.

— Я тебя прощаю, родная. Это я виноват. Я тебя очень люблю и прощаю за то, что ты сделала. И, если для тебя это важно, то мне действительно очень больно.

— Арс, — прячет она устало в ладонях лицо. — Всё… ничего не исправить… Я с Павлом и это так и останется.

— С Павлом… Ты же не любишь его.

— Я буду очень стараться полюбить. Он этого достоин.

— Старайся, — киваю я. — Если ты так решила.

Недоверчиво хмурится.

— Мы с тобой потом еще поговорим. У меня большая просьба к тебе. Завтра… Я понимаю, что ты не доверишь Алису мне. Давай, вместе свозим ее к моей матери. Пусть познакомятся. Пожалуйста.

И я вижу, как ее губы обиженно вздрагивают.

— Что в этом плохого, Дина? Что в этом плохого для Алисы?

— Я подумаю, Арс, — сдувается она.

Перехватываю ее руку, сжимая в своей на пару секунд.

— Спасибо.

С огромным внутренним усилием снимаю блокиратор с двери.

— Доброй ночи, родная…

И ускоряясь она вылетает из машины.

А я с болезненным стоном ложусь лицом на руки. Очень тяжело мне было сейчас не перепутать то, что необходимо, с тем, что нельзя. Но мне кажется, я справился.

— Егор Дмитриевич, уже уходите? — Жанна пьет кофе у стойки.

День. Клиентов практически нет.

— Ухожу.

— А выпейте со мной кофе, я с Вами посоветоваться хочу.

— Жан, ну что ты придумала опять? — скептически поднимаю я бровь.

Её уже столько в моей реальности, что мне кажется, мы работаем вместе лет пять. И я пи**ец, как устал от ее компании.

— Что Вам — совета жалко? — возмущенно цокает она языком.

— Пять минут у тебя, — падаю на соседний барный стул. — Мига, замути мне тоник.

Снижает голос, чтобы слышал только я.

— Допустим одна девушка попала в не очень удобную для себя ситуацию.

— Конкретней.

— Пока без конкретики. Допустим, она заняла деньги. И когда она занимала, она в принципе готова была их отработать, конечно… Дело, короче не в этом. И вот человек, у которого она эти деньги заняла, втянул ее в одну авантюру. В ходе которой, эта девушка узнала несколько интересных фактов и теперь, вероятно, владеет ценной информацией.

— А ценной для кого? — пытаюсь въехать в ее туманные объяснения.

— Допустим для некого мужчины, который ей симпатичен.

— А вопрос в чем?

— Интересы того, кому она должна и того, кто ей симпатичен… противоположные. И девушка хочет кое-что рассказать, но сильно за себя опасается.

— Так… А что ей грозит?

— Этого она не знает.

— А если она скажет очень потихонечку? Так, чтобы тот, кто ей симпатичен, никогда не рассказал об этом тому, кому она должна?

— Нет, надеяться на мужчин девушка не хочет.

— А чего хочет девушка?

— Девушка хочет сто сорок штук, чтобы отдать долг и защиту от того, кто ей симпатичен в виде отношений.

— НЕТ. Девушка не может рассчитывать на такое.

— Вот тут-то и оно… — вздыхает Жанна.

— Жан, просто скажи мне! По-человечески.

— Нет. Просто не скажу, — прикусывает она озадаченно губу.

— Так, послушай меня. Первое — бабок у меня сейчас нет.

— Ой, да ладно!

— Я серьезно. Все уходит на развитие бизнеса. Я оставил себе в обрез. Ну и жене еще с дочкой. Второе… — зависаю я.

— Что второе?

— Насмерть влюблен в жену… — отвожу глаза.

— Ну, у ней же все равно уже другой!

Так!

Вглядываюсь внимательно в глаза Жанны.

— Это откуда у тебя такая информация? Об этом ты хотела сказать «тому, кто тебе симпатичен»? Так он в курсе…