Салли казалось, что снова о ней не думают, снова ее используют, как выгодную мишень: одни для издевательств, а другие — для милосердия. Замыслы этих других и вовсе пугали своей неоднозначностью, неразгаданностью. Вот нашли они беспомощное существо, и решили заботой о нем сохранить свою человечность. А что чувствует этот перешибленный лопатой червячок — это не совсем важно.

Через несколько дней после инцидента с Ваасом, Норой и Беном, Салли стала немного недолюбливать Нору, уж очень экзальтированным показался ее провокационный шаг, а Черный Фрегат вообще хотел, чтобы Ваас когда-нибудь приехал без Гипа, да осуществил то, что не успел в прошлый раз. Уж если падать в пропасть, то всем вместе. Уж если чернить мазутом крылья чаек, то сразу всех. А то белая чистая птица пыталась согреть утонувшего в нефти гадкого утенка, не ведая, что ему не отмыться от медленно душившей его пленки. Так всем вместе погибать! Но нет… Страшно это было. Это только Ваас мог утаскивать за собой народ, ненавидя всех, кто опровергал его суждения о том, что все только и делают, что предают. Он был готов даже искусственно создать условия (отпустить пленника на время побегать в панике по джунглям, например), чтобы кто-то кого-то предал. Потом главарь цинично выдал бы тираду о том, какие все гады. Умно, нечего сказать. Главное, оставаться в рамках своей теории, какой бы темной она ни была. Ваас себе редко противоречил, хотя казалось, что весь состоял из иррациональностей.

Внезапно раздался гул моторов. Ох, этот звук… Он преследовал Салли с момента попадания на остров. Ваас… Если это он, то какой на этот раз? Довольный и по-своему приветливый или разъяренный и беспощадный? Женщины отвлеклись от своего занятия, прислушивались, вытягивая шеи, не смея идти навстречу. Обе ждали Бена, обе боялись Вааса. Нора с того инцидента, кажется, раз сто пожалела о своей импульсивности, потому что главарь в отсутствие Бена мог сделать с ней, что угодно. А реши доктор что-то доказывать, его бы убили или вообще, как грозился главарь, продали. Салли-то давно уяснила: психа главное не провоцировать, подыгрывать ему, угождать. И не важно, что сама тихо сходила с ума, серьезно уже веря в эту игру, что она — вещь, а не личность. Но ведь быть куклой легко. Еще полоумная старуха из того же Бэдтауна вторила сумасшедшему: «Иди, куколка, тебя искупают в крови!». Салли поежилась, не желая вспоминать тех двоих.

Кто же прибыл? Да, это оказался Ваас. На палящем солнце его кожа лоснилась, на ней поблескивали стеклянные капли пота, лицо скрывал до поры до времени блик, отсвечивающий в глаза. Салли прищурилась, чтобы рассмотреть хозяина и примерно представить, что ее может ждать. Хотя… Бессмысленное занятие. Мог приехать в хорошем настроении, а через миг уже метать молнии. Хаос, как все эти джунгли, где самые пестрые яркие бабочки содержали самый опасный яд, а под узорами лиан таились змеи.

На этот раз Ваас заискивающе улыбнулся, стоило ему завидеть Салли. Вот уж чего девушка никогда не ожидала. Она покорно нерешительно встала, ее уже пронзал озноб, как обычно, покалывая в животе холодными иголками. Хозяин по-прежнему загадочно ухмылялся, на его щеках и в уголках крупных глаз появлялись складочки. Странная улыбка, по своему виду очень приятная всегда, только бы не знать, какие поступки за ней скрывались. Вот так он часто стоял, весело ухмылялся и потрошил кого-то ножом.

— Иди сюда, Салиман, — вдруг поманил ее пальцем главарь, но видя промедление девушки, повторил строго, как непонятливой собаке: — Сюда, я сказал!

От его командного голоса даже два волкодава встрепенулись, вытянули кверху морды, а Салли и подавно покорно зашагала вперед, как деревянный человечек. Нора сжалась у стены, делая вид, что занята нарезанием корня маниока, не смея прямо глядеть на Вааса, видимо, надеясь, что за прочими проблемами он забыл о ее выпаде. Кажется, женщина училась понемногу бояться. Это полезное умение, как считала Салли, ведь оно помогает выживать.

— В машину, — кратко кивнул в сторону внедорожника Ваас.

Салли повиновалась, пытаясь не думать о том, что еще мог изобрести главарь, зачем она ему понадобилась. Затем пират глянул на побледневшую Нору, говоря:

— И эта пусть едет.

Женщина покорно встала, последовав за Салли. Она сжимала руки в кулаки, но они все равно дрожали. Нора сутулилась и держала голову низко опущенной, чтобы случайно не встретиться взглядом с главарем, ведь у него был любимый повод начать притеснения: «Мне не нравится, как ты на меня смотришь!». Под этим предлогом он даже подчиненных мог уничтожить.

Когда Нора заняла место рядом с Салли в кузове джипа, девчонка решила, что все — теперь они обе по нелепой случайности станут личными вещами Вааса, а о Бене придется забыть. Но Нору жалеть не удавалось, потому что и так слишком много везения выпало на ее долю. Может, его вообще существует ограниченное количество? Словно каравай, который крошится на головы смертных, и кому-то выпадает больше, кому-то меньше, а на кого-то вообще не остается.

Снова загудел мотор, ухабистая дорога заплясала под колесами.

Повезли их в объезд выступающего холма через реку на аванпост «Берег Хуберта». Салли глядела прямо перед собой. Она даже ракьят не боялась. Случайная пуля или стрела из зарослей? Значит, судьба. С другой стороны, рядом с Ваасом можно было не опасаться, он-то все видел отлично, и опасность спиной чуял. За эту силу девчонка даже уважала его, хотя, конечно, сомнительный повод для привязанности.

Неизвестно, почему аванпост носил имя «Берег Хуберта», вообще большинство укрепленных точек назывались довольно странно. Еще те, которые основывались на месте заправок или шахт — понятно, а которые сложились где-то из других стратегических соображений — не название, а словно набор случайных слов. Может, Ваас придумывал в свое время, фантазии у него хватало. На деле мало чем отличались они друг от друга, как считала девушка.

Аванпост лежал недалеко от истока короткой речки, спускавшейся с гор. В тех местах водилось много леопардов и оленей, чуть западнее нередко видели медведей. Значит, у них хватало места для обустройства берлог, обычно в пещерах. Да и неудивительно — за аванпостом как раз начинался высокий горный хребет, пересечь которой можно было только по секретным тропинкам, а машины и вовсе делали большой крюк, что затрудняло перемещения по острову.

Но главное: судя по недавним отзвукам перестрелки, аванпост пытались взять дикари, то есть, они подобрались совсем близко. Об этом Салли не хотела думать, однако постоянно возвращалась к мысли о том, как будут оборонять «Верфь Келла». «Берег» располагался в нескольких километрах на восток от Храма Цитры, который непоколебимо стоял на изрезанном островками, отмелями и устьями рек южном побережье. Между Храмом и «Берегом» обычно вставал препоной еще один аванпост, но его-то как раз взяли пару дней назад, что, без сомнения, не могло обрадовать главаря.

Однако он хитро улыбался всю дорогу, почему-то поглядывая на Салли, отчего девушке делалось все более жутко. Неизвестность — злейший враг человека. Животные видят опасность в настоящем — боятся. А человек опасается угроз будущего, что всегда покрыто туманом.

Аванпост встретил теми же грубыми лицами пиратов в красных майках. Однако среди них Салли заметила доктора, дорогого Бена! Но он оказался слишком занят с новой партией раненых. Кстати, девушка обнаружила, что совершенно спокойно наблюдала, как обожженные на конопляных полях пираты медленно покидали этот свет, корчась в затяжной агонии. Она видела, как трое окончательно сошли с ума, как бормотали что-то бессвязное. Но сердце ее не сжалось ни на миг, она сделалась равнодушна к чужой боли, а в какой-то степени даже мстительна. В ней черный фрегат шептал: «Мучаешься не ты, и это хорошо». Все чаще эта темная тень нашептывала из-за грани сознания, все чаще Салли соглашалась с ней.

Помимо раненых возле штаба, что являлся таким же бараком, как и все остальные постройки, сидели четверо пленников. Ракьят. «Белого демона» среди них не обнаружилось. А жаль… Салли бы своей рукой хотела проломить его дурную башку, лишить племя символа сопротивления, чтобы прекратилось все это! Чтобы не ждать каждый миг атаки на аванпост. Случайная пуля по дороге — судьба, хотя все равно страшно. А разгромленный аванпост и неопределенность ее дальнейшего статуса — это настоящий ужас.

Да, лучше раскроить череп! Отчасти желание Салли сбылось…

Ваас подвел ее к одному из пленников, все так же ненормально ухмыляясь:

— Устроим представление, а, Салиман?

— П-представление? — слабо спросила девушка.

— ***! Салиман! Вот так не надо! — недовольно пророкотал голос, Ваас нахмурился на миг, отчего его черные короткие изогнутые брови поползли к переносице, но он вполне ясно объяснил: — Я тебя на камеру, между прочим, снимать буду. Так что говори громко и четко. Хотя, ***, тебе особо говорить не придется. Но я предупредил. Ты же в курсе, что я великий режиссер? Ты в курсе, да, ты в курсе. Приведи себя в порядок, скоро начинаем!

Салли оказалась совершенно сбита с толку, она боялась, что Ваас будет снова пытать ее. Однако он никогда не снимал то, что делал с «личной вещью», да и какой смысл заключался в том, чтобы тащить ее на соседний аванпост, да потом еще показывать новых пленников? Нора, как выяснилась, была доставлена по просьбе доктора, который в последние дни трудился не покладая рук, а женщина за короткий период научилась неплохо помогать ему. Бен… Бенджи, милый Бенджамин. Опять рядом с Норой. А как бы хотелось очутиться рядом с ним, пусть даже помогать перевязывать ненавистных для них обоих пиратов. Но Ваас одним своим присутствием оказывал парализующее воздействие. И еще побаливал шрам на спине с его инициалами. Нет, в присутствии главаря не стоило допускать и мысли о Бене. Черный Фрегат и не допускала, она была притачана к Ваасу невидимыми веревками, корабельными канатами, прокаленными цепями. А Салли как глупый мотылек летела на свет, не ведая солнце то или губительное пламя. Так она думала, пока смывала дорожную пыль с лица.