Марк

Мне не стоило напиваться, но я не сдержался. Голова все еще гудела от сотворенного накануне. Душа болела, измученная моей дуростью. Встреча с Машей окончательно выбила из меня эмоционального пофигизма, к которому я привык. Я чувствовал себя сбитым с ног, опустошенным, с выпотрошенными кишками, разбитым на хрен сердцем. Мне хотелось выйти из кафе и побежать вслед за ней, но, что бы я мог сказать? Кого бы она увидела перед собой? После всего, о чем мы мечтали вместе…. Хуже разочарования может быть только жалость. Ей плевать на то, что я почти голливудская звезда, она не дура, моя Маша, она увидела бы главное. Мою душу. Пустую и черную. Мои разбитые мечты и пьяные ночи, которые я провожу с кем попало, где попало.

Я чувствовал себя полным ничтожеством. И это нужно было запить. Вернувшись к столу и шлюхе, которая откровенно себя мне предлагала, я надрался в стельку. Мы сняли номер в том же отеле, где остановилась Маша со своим мужем. Я полночи жестко трахал шлюху, которая визжала так, что приходилось затыкать ей рот и не только руками. Я прерывался только, чтобы хлебнуть водки из горла, не запивая, и смыть пот. Словно бес вселился в меня, развратный и алчущий.

Я качусь в пропасть – осознаю я, глядя на свое отражение в зеркале душевой кабинки. Безумное выражение лица, пьяная мерзкая рожа, смуглое от постоянного пребывания на солнце тело, покрытое татуировкам, перекачанные мышцы. Не понимаю, что они во мне находят. Девица на коленях с моим членом во рту, а я ничего не чувствую. Возбуждение тела не касается души, в которой черная грязная пустота. Я ненавижу этот мир, себя и шлюху, которая сосет так, словно ее год не трахали. К черту. Я толкаю девицу, отдирая за волосы от своего члена, и выхожу и ванной комнаты. Она что-то кричит мне, я не слышу, быстро одеваясь. Ее лицо расплывается, имя я даже не спрашивал. Мне похер на нее. Она ничто, пустое место. Пешком возвращаюсь в свой отель, ни о чем не думая. Проваливаюсь в сон, едва положив голову на подушку. Не раздеваясь.

Встаю по звонку будильника с раскалывающейся от боли головой и мерзким привкусом во рту. Быстрый душ, кофе и чистая одежда не помогают избавиться от неприятного ощущения собственной ничтожности. На бритье времени не остается, прихожу на съёмочную площадку, как есть, пряча красные глаза за темными очками. Мейн сегодня не в духе и не обращает на меня особого внимания, чему я несказанно рад. Джоша здесь нет, он на другом объекте. Нотации читать некому, и я могу не париться по поводу своего состояния. Гримеры быстро приводят меня в форму. Джимми Броуди, если и замечает, что я выгляжу не лучшим образом и разит от меня вчерашним перегаром, как от бочки с вином, тактично помалкивает, вопросительно поглядывая время от времени. И Карла тоже…. Эта сучка делает вид, что мы лучшие друзья, словно я не видел, как ее трахал на моих глазах тот парень. Все они бляди. Все до одной. Не пройдет и месяца, как она найдет себе очередного идиота. Если уже не нашла. Сука. Никакого чувства вины не осталось. Только злость и раздражение. Не понимаю, что со мной происходит. Ненавижу всех, всех до единого.

Застегиваю костюм, надевая шлем и запрыгиваю в машину, которая по сценарию должна взлететь на мосту в воздух, столкнувшись с другой. Взорваться и рухнуть в реку. Ничего сложного. Гореть и взрываться мне не впервой. Это лучше, чем прыжки со скалы или небоскреба. Заморочек меньше.

С визгом трогаюсь с места после слов помощника режиссера «начали». Спортивная машина летит, как ветер. Но промежуток слишком короткий для полного ощущения отрыва. Люблю скорость. Этот трюк я репетировал несколько раз, осечек быть не должно. Вижу движущийся на меня автомобиль и начинаю маневр. В голове звенит пустота, вместо привычного выстроенного сценария. Желудок сжимается от болезненных спазмов и рвотных позывов. Слишком высокая скорость, нужно сбросить, я теряю несколько секунд, отвлекаясь на состояние своего тела, еще пропитанного вчерашним алкоголем. Что-то идет не так… Я совершаю ошибку, потом еще одну. По плану, когда машина подлетает в воздух, я должен выпрыгнуть из нее до того, как произойдет взрыв. Но потерянные секунды приводят меня к ряду незапланированных действий. Я выпрыгиваю, но позже, и меня задевает взрывной волной…. Русский мат срывается с губ вместе с воплем от острой боли, когда я чувствую, как специальный костюм плавится на мне, вместе с кожей. Уши закладывает, иначе я бы слышал вопли, крики, суету людей, которые бросились мне на помощь. Я падаю не в воду, как запланировано, а на бетонный мост…. И проваливаюсь во тьму от болевого шока, ощущая, как ломаются мои кости.

Только во время сна сознание дарит мне забвение, не пуская в реальность, в которой перебинтованное тело вытянуто на больничной койке. Связано по рукам и ногам. Обездвижено. В те минуты, когда прихожу в себя, чувствую только боль, агонирующую в каждой клетке тела. Мне сказали, что область ожога небольшая. И только на спине, немного на плечах и локтях. Со временем шрамы станут незаметными. Мне насрать на шрамы. Меня волнуют сломанные кости. Открытый перелом правой ноги, левая рука сломана в двух местах, переломанные ребра, вывернутое плечо, сотрясение мозга. Я могу двигаться и спина цела, но я все равно не могу не думать о том, что Джош рассказывал о своем случае. Долбаный пророк. Это он накаркал.

Первую неделю, пока я висел на растяжках приходилось особенно туго. Обезболивающие не помогали. Я ждал, Джош явится, чтобы ткнуть мне в лицо свои гребаные предупреждения. И не дождался. Приходили парни из команды, ребята из съемочной группы. Мейн даже заскочил. А Джош не посчитал нужным. Карла и Сандра являлись особенно регулярно. Обе выли, словно я помер, а не поломался немного. Врачи дали мне год на восстановление. И это в лучшем случае. Если кости срастутся правильно.

Охренеть, блядь. Целый год без работы, да я свихнусь. Страховку не выплатили, потому что в крови нашли алкоголь, но я не бедствую. Накоплений много. На год, два точно хватит. Дело не в деньгах. Я не могу тупо лежать и ждать, пока срастутся кости.

Первый месяц тянулся, как несколько лет. Я сходил с ума, превратившись в помешанного и злобного придурка, которого вскоре перестали навещать даже самые преданные. Когда меня сняли с растяжки и разрешили двигаться понемногу, стало легче, но все равно восстановление шло очень медленно. Безделье превратило меня в невротика, и чтобы хоть как-то себя занять, я попросил Джимми, с которым тоже успел разругаться, принести мне мою математическую тетрадь, кое-что из книг по теории вероятности и астрономии. Я так давно не занимался наукой, что первое время увлёкся, почти забыв о боли и дискомфорте от вынужденной ограниченной подвижности. Целыми днями я читал, делал пометки, проводил свои расчеты, делал выводы, строил математические ряды. Время пошло быстрее, но вот ночи… ночи казались бесконечными. Головные боли и бессонница, последствия полученной травмы не давали мне заснуть и часами лежал, глядя в потолок. Было время подумать о жизни. О прошлом и будущем, о совершенных ошибках.

Первое, что я собирался сделать, когда выйду не хромая, без костылей, на своих уверенных двоих ногах из этой богадельни – поехать домой. Не в -Анжелес, а в Россию. К родителям. Пришло время примириться, начать жить по-взрослому, без идиотских обид. Будет непросто, но это мой долг, как сына. Сына, который не оправдал их надежд и вел себя, как эгоистичный засранец.

Я много думал, вспоминая то, что натворил…. Не мог не думать. Каждая новая бессонная ночь водила меня по лабиринтам моей жизни, по самым темным закоулкам, показывая во всей неприглядной красе совершённые ошибки. Огромная куча дерьма на самом деле – вот как выглядит моя жизнь сейчас. Чтобы выбраться из нее, мне нужно начать с главного. Исправить то, с чего начался мой путь в пропасть. Каждому нужен дом и семья. Лежа здесь, в одиночестве, разбитый, беспомощный, я понял, как на самом деле нуждаюсь в близких людях, которым неважно какой я гавнюк, они все равно меня любят. Не они меня бросили, это я ушел. Я повел себя, как безответственный идиот. Я дерьмовый сын и брат, и чтобы снова начать себя уважать, я должен это исправить. Можно было начать со звонка, но я хотел лично, глядя в глаза, чтобы видеть эмоции и отклик. И чтобы они тоже видели, как искренне мне жаль. Как я стыжусь того, что сделал с собой. И того, как сбежал шесть лет назад, причинив боль девушке, которая доверяла мне больше, чем должна была. Сбежал, разорвав все связи с родителями и бывшими друзьями. Обида, ревность, жажда свободы, амбиции, риск, адреналин. Причин было много на самом деле. Но ни одной достойной.

Очень часто, закрывая глаза и призывая сон, я возвращаюсь в то лето. Я думал, что я все забыл, стерев многочисленные детали, слова и поступки. Но долгие бессонные ночи позволили вспомнить все… без прикрас и оправданий.

Тогда я снова приехал не сначала каникул, а после двух недель приключений в Китае. Экстрим, горы, легкомысленные связи с опытными китаянками, которые знают толк в сексе. Я приехал домой пресыщенный, уставший, слегка опустошенный. Выкатил из гаража свой мотоцикл и часами ковырялся с ним, доводя до ума. Вечером я садился на железного коня и уезжал в город, где болтался с приятелями по барам, развлекался с местными девчонками, которые, конечно, не дотягивали до уровня московских красоток. Маши на тот момент не было дома. Она уехала в Сочи на соревнования по бальным танцам, но я особо и не думал о ней, находя себе каждый день новые развлечения.

Маша вернулась в середине июля. Загоревшая, высокая, стройная, как статуэтка, сногсшибательно красивая, повзрослевшая. Она больше не бросалась на меня, визжа от восторга, как в детстве. Ее взгляд, останавливаясь на мне, становился серьезным, тревожным, немного грустным, и только улыбка всегда была нежной и искренней. Первые дни мы общались немного напряженно. Я не знал, забыл, как говорить с ней. Маша дулась из-за того, что я совсем не звонил. Постепенно отчуждение сошло на нет. Прежняя близость снова возникла, как происходило и раньше.