Мария

– Ламборджини? Серьезно? Твой муж олигарх или банальный панторез? – присвистнув, оборачивается ко мне, когда я щелкаю кнопкой сигнализации на брелке. Походкой от бедра направляюсь к водительскому сиденью.

– Возможно, у него просто хороший вкус? – оборачиваюсь так, что волосы волной рассыпаются по плечам, закрывая половину лица. Марк скользит по мне взглядом вниз и снова к глазам, нагло ухмыляется.

– С этим не поспоришь, Маш. Ты стоишь гораздо большего, – несмотря на циничное выражение лица, голос его совершенно серьезен. Глаза все еще скрыты темными очками, пряча от меня истинные мысли. Я заставляю себя думать, что мне все равно.

– Я бесценна, Марк, – наигранно смеюсь я. Он опережает меня в два прыжка, встает, загораживая собой дверцу Ламборджини.

– Не сомневаюсь. Но можно я за руль? Спортивные машины – моя слабость, – он широко улыбается, и я застываю, пораженная силой сексуальной чувственной улыбки и знакомой до боли ямочкой на щеке. В памяти всплывают моменты, которых не должно там быть, точнее, не сейчас…. Десять лет назад он улыбался так всем девушкам, которые носили юбки выше колена. Его волосы тогда были длиннее, и он постоянно проводил по ним ладонью, откидывая назад. Мы так часто смеялись вместе, так много мечтали. Как много лет прошло, но ощущения те же. От головокружения до дрожи в коленях. Сбитая с толку, застигнутая врасплох, я рассеянно киваю, обходя машину с другой стороны. Марк уже запрыгнул на водительское сиденье и открыл для меня дверь.

– Умоляю, давай только без твоих трюков, – строго предупреждаю я, пристегиваясь. – Это машина мужа, он уехал на моей. Как видишь, любовь к спортивным машинам у вас общая.

– И не только к машинам, Маш, – многозначительно растягивает он губы в горячей улыбке. Боже, дай мне сил не реагировать, не поддаваться, но я не могу…. Невозможно.

Меня спасает то, что, оказавшись за рулём Ламборджини, Марк полностью переключает внимание на автомобиль. Мы вылетаем с парковки, как пробка из бутылки шампанского, если не быстрее. Он сумасшедший, но я знала, на что подписывалась, позволив каскадеру сесть за руль, учитывая специфику его профессии и склонность к экстриму. Врубив на полную электронную музыку, Марк с радостным мальчишеским смехом полностью выжимает газ… Черт, мы летим! В полете подрезая другие машины, визжа шинами. Дима меня убьет, если я, вообще, выживу после подобной поездки. Я кричу на Марка, чтобы он сбавил скорость, но это бесполезно. Меня мотает из стороны в сторону, волосы залепили весь обзор. Когда на очередном повороте нас заносит, я визжу, на что засранец только громче смеется, выравнивая авто и снова ускоряясь. Боже, нам повезло, что сейчас не час пик, иначе аварии бы не избежать.

– Расслабься. Просто кайфуй, – кричит он мне, убавляя звук. Он поднимает вверх одну руку, делая неприличные жесты сигналящей нам машине. Я бы хотела от стыда спрятать лицо в ладонях, но вместо этого постоянно пытаюсь вытащить изо рта, носа и глаз свои волосы. Устав бессмысленно орать ему, что он придурок и убийца, перекрикивая свистящий ветер и все еще громкую музыку, вцепляюсь когтями в его руку, но ему по барабану.

– Сделай мне больно, крошка, – смеется этот мудак, наклоняясь ко мне.

– Смотри на дорогу, чудовище, – воплю я, понимая, что нас снова заносит.

Когда он резко тормозит у небольшого уличного кафе, не доезжая несколько километров до центра, я едва не врезаюсь носом в переднюю панель. Ламборджини тоже выдыхает с облегчением, и я бы посмеялась, если бы не была так до чертиков напугана.

– Американские горки, – отстегиваясь, поворачивается ко мне Марк, и хохочет в голос, оценив мой зеленый цвет лица и спутанный колтун волос. – Ты божественно прекрасна, Джулс.

– Идиот, ты…ты… – я никогда не думала, что могу так орать, но моего словарного запаса не хватало, я просто хватала воздух ртом, как рыба, выброшенная на песок. Черт, да я и чувствовала себя так же. Эмоции выплескивались через край.

Растопырив пальцы, я готовлюсь… даже не знаю… я разорву его на хрен. Он мог разбить машину, мог оставить без матери мою дочь. Черт. Да я чуть инфаркт не заработала.

Сердце колотится так, словно я три часа отработала в зале.

Марк перехватывает мои запястья, улыбка сползает с его лица, когда он понимает, что мне ни хрена не весело.

– Маш, все хорошо? – полностью глуша звук в салоне, виновато спрашивает Марк. Я тяжело дышу, постепенно приходя в себя. – Черт… – вырывается у него. Он резко отпускает мои руки, выходит из машины. Обойдя Ламборджини спереди, он буквально достает меня с сиденья, потому что в моем состоянии шока, я даже ремень отстегнуть не в состоянии.

– Пошли, – он берет меня под руку. – Приведешь себя в порядок в туалете.

Я молчу, мысленно посылая его с внезапно проснувшейся заботой на три исконно-русские буквы. У барной стойки, мы останавливаемся, и Марк просит для меня стакан воды. Я вовсе не благодарна, ведь это он виноват в том, что я чуть не умерла от страха, но воду выпиваю почти залпом. С грохотом ставлю стакан на стойку, бросая на Марка самый злобный взгляд, на который способна.

– Тебе легче? – мягко спрашивает он, взяв меня за руку, я безвольно, заворожённо наблюдаю, как покрытые красно-сине-черным орнаментом загорелые пальцы переплетаются с моими, бледными и тонкими. Он снимает очки, и я залипаю, глядя на него…. Между нами проходят разряды тока. Я буду поверхностной и банальной, если скажу, что дело только в физическом влечении. То, что происходит между нами – это не обыденный набор инстинктов, а нечто космическое, химическое, запредельное. Я смотрю в его зеленые глаза, нервно сглатывая. Спаси меня Господи. Я не хочу этого чувствовать. Мне хочется плакать от досады, от злости, хочется убежать прочь.

– Мне легче, – ровным тоном говорю я, стараясь выглядеть, как можно более хладнокровной и сдержанной.

Марк облегчённо вздыхает, с заметным сожалением выпуская мою руку и показывает, где находится туалет. Оказавшись внутри кабинки, долго смотрю на отражение в зеркале, наваждение немного спадает, уступая место нервному смеху. Я похожа на кикимору, а так старалась выглядеть шикарной леди с обложки. Возношу мысленную благодарность Всевышнему, когда чудесным образом нахожу расчёску в своей декоративной сумочке. Не менее пятнадцати минут проходит, прежде чем мне удается привести в порядок волосы, ополоснуть лицо, поправить потекшую тушь.

И вуа-ля, в отражении вижу повеселевшую и вполне приличную версию меня. Вытираю бумажными полотенцами руки, выдыхаю, и покидаю туалетную кабинку. Выхожу из затемненного коридора, в залитый солнечным светом зал кафе, сразу встречая изумрудный напряженный взгляд, направленный на меня. Марк расслабленно улыбается, машет мне рукой. Я хмурюсь, потому что он выбрал столик на самом виду. Возле широкого окна, где мы будем, как на ладони. Я не понимаю, почему меня это беспокоит…. Нам же нечего скрывать, так почему я чувствую себя так, словно совершаю нечто запретное, нечестное.

Он не сводит с меня изучающего детального взгляда, пока я приближаюсь. Я сажусь, поворачиваясь к окну вполоборота, чтобы с улицы было минимально видно мое лицо.

– Боишься, что нас кто-то увидит? – проницательно спрашивает Марк, склонив голову на бок. Плутоватая улыбка на чувственных губах снова ввергает меня в пучину запретных фантазий. Бегло прохожусь взглядом по мощной линии шеи, покрытой замысловатой вязью, мускулистым рукам и широченным плечам. Футболка настолько сильно обтягивает его атлетическое спортивное тело, что мне приходится с досадой признать, нет у него ни малейшего недостатка, помимо татуировок, но и они скорее привлекают мое внимание, нежели отталкивают, придают ему этакий шарм плохиша. Марк такой и есть. Плохиш с большой буквы. И да, он однозначно вырос. Наша последняя встреча в больничной палате вспоминалась, как сон, размытое видение под действием огромного количества лекарств. А во время общения в скайпе я видела по большей части только его лицо. В жизни, Марк обладает просто крышесносной энергетикой. Сумасшедший горячий парень, которого сложно не заметить даже на фоне самых идеальных красавцев. Он всегда будет бросаться в глаза, или, может, я предвзятый ценитель.

– Нет, я просто не хочу недоразумений, – отвечаю я с некоторым запозданием. Марк иронично улыбается, явно заметив мою заинтересованность его внешними данными.

– Что будешь есть? – быстро меняет тему разговора.

– Не уверена, что готова есть после такой веселой в жирных кавычках поездки, – с сарказмом отвечаю я. Марк подзывает официанта небрежным жестом.

– Уважаемый, будь добр, – начинает он, потирая подбородок. Несчастный официант слегка напугано изучает его художественно оформленные руки. – Бутылочку шампанского, десерт с фруктами, и чтобы взбитых сливок побольше, потом чизкейк и стакан минеральной воды без газа, с лимоном, если можно.

– Ты спятил? – шиплю я. – Я не пью шампанское, я не ем десерты. Я за рулем, забыл?

– А это я себе, – пожимает плечами Марк, кивая официанту. – Все, уважаемый, исполняй.

– А мне? – чувствуя себя конченной идиоткой, спрашиваю я. Марк пододвигает к себе пепельницу, выкладывая на стол сигареты, и игнорируя мое сморщившееся лицо.

– А тебе воду с лимоном. Сама сказала, что ничего не можешь есть, – снова пожимая плечами, говорит Марк, доставая из пачки сигарету и чиркая зажигалкой.

– Не понимаю только, зачем покупать спорткар, чтобы ездить на нем по правилам?

– Представь себе! И машина не моя. Я говорила, – оскорбленно отвечаю я.

– Тогда он еще больший зануда, чем я думал.

– Дима – не «ОН», – огрызаюсь я. – А мой муж, и у него вообще-то имя есть. Мне надоела эта твоя уничижительная манера, в которой ты отзываешься о нем.

– Я смотрю, ты настроена разругаться со мной, Джулс, – Марк выпускает в сторону дым, я фыркаю и машу перед лицом ладонью.

– Я ударю тебя, если снова так меня назовешь. Я не хочу ругаться, просто по-другому у нас не получается, – заявляю я. Марк самоуверенно ухмыляется, выгибая бровь.