– А если все так думают, Дим? И в итоге никто не приедет помочь.

– Туше… – сдаюсь я. – Просто скажи во сколько. И я буду готов.

– Решим, – она смотрит на настенные часы. – Я побегу в центр. У меня через час занятия с девочками. Очень хотела отменить, но не получилось. – Маша виновато улыбается, пожимая плечами. – Я не долго. Пару часов.

– Ненавижу твою работу, – разочарованный в том, что она бросает меня, сообщаю я. – Проклинаю тот день, когда я купил тебе этот центр.

– Но «Диметра» становится популярной.

– Название наиглупейшее.

– Я назвала его в честь тебя.

– Ага, женским именем.

– Но, Дим, основной контингент все-таки девушки. И расчет сделан на них. Не дуйся. Это глупости какие-то.

– Малышка. Я не умею дуться, – улыбаюсь я. – И видел я ваш женский контингент. Накачанный и небритый.

– Мужской зал только один, а для женщин огромное количество услуг.

– Включая мужской зал, – мрачно подмечаю я.

– Фу, противный. Мне пора. Еву поцелуй, накорми, погулять сходите. – Маша пытается слезть с моих колен, но я крепко держу ее в своих объятиях.

– Беги, одевайся. Все будет сделано, согласно оглашенному списку, – нежно целую ее в губы и разжимаю руки. Маша спрыгивает на пол, получив звонкий шлепок по попке. Делает забавную гримаску и сбегает с кухни.

Мария

Во время занятия я думаю, о чем угодно, кроме самых занятий. Мои девочки очень послушные, заинтересованные в результате и сами знают, что и как нужно делать. Я сегодня не в форме. И это мягко сказано. Я соврала мужу, что у меня по расписанию дети и балетный класс, иначе он бы меня не отпустил. Рождение Евы сделало его сентиментальным. Если речь идет о маленьких девочках, он сразу становится гибким и управляемым. В остальном Дима больше диктатор. Меня это устраивает, пока наши интересы не сталкиваются. Иногда ему приходится уступить, что бывает крайне редко. В основном я ищу компромиссы.

Но сегодня меня волнует другое. Нет, не столкновение интересов, а чувство вины, стыд, нервное напряжение. Дима – он исключительный, цельный, сильный. В нем есть все, о чем может мечтать любая женщина. Я люблю его, и это никогда не подлежало сомнению. Эта сумасшедшая ночь должна была поставить точку в моих сомнениях, но не поставила.

К сожалению.

Я не знаю, почему так происходит. Может быть, я ужасная женщина, которая не ценит своего счастья.

Или просто дура.

Но я не могу выбросить Марка из головы.

И это какой-то кошмар, в котором я пребываю уже сутки, отчаянно пытаясь найти выход. Все мои нравственные устои нарушены. Я сама от себя не ожидала того, что позволила случиться с Марком. Если бы он был настойчивее…. Господи, что бы я тогда делала? Как бы пришла домой? Посмотрела в глаза мужу?

Я и так не могла избавиться от мерзкого чувства вины, когда Дима прикасался ко мне. Мне колоссальных усилий стоило вести себя так, чтобы Солнцев не заметил моего состояния. Конечно, ему удалось сделать так, чтобы я забылась. В этом плане он виртуоз, но утром, даже когда он держал меня в своих объятиях, я все равно думала о другом.

Чувствовала себя предательницей. Преступницей, развратной женщиной, но продолжала думать. Это было больше, чем ностальгия по первой любви, всколыхнувшие душу воспоминания. Я испугалась, когда осознала, что ничего на самом деле не закончилось. И живой, а не вымышленный Марк, из плоти и крови, имел на меня такое же воздействие, как и девять лет назад.

Я хотела бы подключить разум, но не выходит. Я пыталась, видит Бог. Приводила тысячи доводов, впустую….

Мне просто нужно пережить всего один праздничный день. А потом Марк уедет в свой Голливуд. Или останется на пару дней, но мы все равно больше не встретимся. Однако мысль об этом разрывает мне сердце.

Любая мысль о Марке разрывает мне сердце. И когда он сказал мне, что любит, я поверила. Не знаю почему. Просто поверила и все. Это правда, и что бы не думали о нем окружающие, только мне известен настоящий Марк. И я люблю этого Марка.

Вот такая неразрешимая дилемма. Мне всегда казалось абсурдным, когда героини фильмов или книг метались между мужчинами. Теперь я сама столкнулась с этим. И выбор очевиден. Его так просто сделать, и так сложно….

Я задаю себе простой вопрос.

Чего ты хочешь, Маша?

Этот же самый вопрос задал мне ночью муж.

Ответ не дает мне никакого решения.

Потому что я хочу их обоих.

Меня тошнит от самой себя. Я выключаю музыку, заканчивая занятие раньше на десять минут. Девушки начинают собирать коврики, убирать реквизит. Я пью воду из бутылки, глядя на свое отражение. Плохо отработала. Даже не вспотела. Дверь хлопает, выпуская первую девушку и впуская… я глазам не верю. Он осмелился.

О, черт. Это Марк.

В черной, обтягивающей литые мышцы, футболке, темно-синих джинсах, идеально сидящих на мускулистых бедрах и в темных очках – он выглядит горячо. Высокий, широкоплечий, с сильными руками, покрытыми разноцветными татуировками, которые заметны даже под футболкой, узкими подтянутыми бедрами и длинными мускулистыми ногами – он сразу становится центром особенного внимания собирающихся девушек, которые резко замедлились, с любопытством поглядывая на моего… моего кого? Дура! Раздраженно смотрю, как он останавливается в двух шагах от меня. Вальяжная походка, самодовольная ухмылочка. Остальные дуры тоже рты пооткрывали. Почему, черт возьми, он выглядит так…. Двухдневная щетина только подчеркивает рельефную линию его скул, чувственные губы приветственно улыбаются. Как он посмел явиться?

И почему после бурной, изматывающей ночи, я, вообще, могу смотреть на мужчину с сексуальной точки зрения? Что со мной не так?

– Классно смотришься, крошка, – бросает мне Марк вместо приветствия, детально рассмотрев меня. Не уверена, что он искренен. Я без макияжа, в спортивных серых бриджах и в белом топе с логотипом моего центра. Волосы собраны в небрежный пучок на затылке.

– До свидания, девочки, – произношу громко, выглядывая из-за спины Марка, пытаясь выпроводить самых любопытных. – Увидимся во вторник. За два часа до занятия ничего не едим. И сейчас тоже два часа голодовки. Помним?

Девушки согласно закивали, попрощались и потихоньку разошлись. Марк в это время с любопытством ходил по залу, рассматривая гантели разных размеров и другую атрибутику. Даже попрыгал на забытом кем-то из клиенток шаре.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, не удержавшись от улыбки. Марк снял очки, подарив мне выразительный зеленоглазый взгляд.

– А на что похоже? – он широко улыбается. Снова подпрыгивает на мяче. – Мне нравится. Возьмешь в группу?

– Марк, зачем ты пришел? – скрещиваю руки на груди и окидываю его тяжелым срезным взглядом.

– Извиниться, – говорит он, вставая, и прислоняясь плечом к зеркалу.

– Сколько можно извиняться?

– Я поступил эгоистично, обманом заманив тебя в номер, – искренне признает Марк.

– Проехали. Давай просто забудем, – прошу я, чувствуя предательскую дрожь в коленях.

– То, что я сказал тебе, Маш – это правда. Я не возьму своих слов назад.

– Я тоже, – твердо говорю я, мысленно аплодируя себе.

Марк моргает, молча глядя на меня. Я вижу, как дергается венка в уголке правого глаза. Он старательно сохраняет невозмутимое выражение лица. Но я вижу, как ему сложно это делать. Черт возьми, как же я понимаю его.

– Нам лучше не встречаться, Марк, – произношу я. Он убирает руки в карманы, отводя в сторону глаза, словно обдумывая мои слова. Потом снова смотрит на меня пристальным вопросительным взглядом.

– Себя боишься или меня? – спрашивает он.

– И то и другое, – даю честный ответ.

– Я против.

– Что? – изумленно вскидываю брови.

– Я не могу не встречаться.

– Практика показывает обратное.

– Но не после того, что случилось вчера.

– Ничего не было! – кричу я в сердцах, испугавшись своего голоса. Марк резко приближается, хватает меня за плечи. Я отступаю, толкая его в грудь.

– Ладно. Не трогаю. Все. Успокойся, – испугавшись моего свирепого вида, произносит Марк. – Заключим перемирие?

– Мы не ссорились, – огрызаюсь я.

– Мамочка… – раздается радостный вопль, вслед за грохотом распахнувшейся двери. Марк резко отступает назад, а я испуганно смотрю на дочь, которая несётся ко мне со всех ног. Черт. Надо было выпроводить Марка… Я же знала, что они приедут. В дверях появляется Солнцев, в его руках огромный плюшевый медведь.

– Маш, она выпросила у меня… – Дима не заканчивает фразу, заметив, что я не одна. Ева обнимает мои ноги, я перебираю ее кудряшки, собранные в хвостик на макушке. Мой муж пристально смотрит на Марка. И я уже знаю это хладнокровный ледяной оценивающий взгляд. Так же мой муж смотрит на своих оппонентов в суде.

– Мы встречались. В больнице. Я помню тебя, – произносит Дима, поворачиваясь и вопросительно глядя на меня. Ситуацию разрешает Ева.

– Ты кто? – спрашивает она, подходя к Марку. Он широко улыбается приседая на колени и протягивает руку.

– Меня зовут Марк. Я … вырос вместе с твоей мамой.

– Ты еще один мой дядя? – пряча за спиной маленькие кулачки, спрашивает Ева, с любопытством рассматривая Марка.

– Можно и так сказать, – после небольшой паузы, соглашается он.

– Ты приехал на день рождения к бабушке?

– Да. Ты угадала.

– Ты мне не нравишься, – выдает малышка.

– Ева, нельзя так говорить, – одергиваю я дочку. Беру ее за руку, нежно прижимая к себе. – Она просто тебя не знает, – смущенно поясняю я.

– Ничего страшного. Дети меня не любят. Видимо, они видят больше, чем взрослые, – с иронией произносит Марк.

– Прилетел раньше? – включает «адвоката» муж, сканируя Марка изучающим взглядом.

– Да. Решил навестить Машу, – невозмутимо отвечает он.

– В Москве живет не только Маша, – говорит мой муж. Я бледнею.

– Я уже был у Вики с Максом. Следующий на очереди Артем, – врет, не моргая, Марк. Я выдыхаю. Подхожу к мужу и беру его под руку.