— Санта-Барбара, — пробормотал Слава, когда Надя закончила свой рассказ. — Так у тебя, кроме Верки, которой ты никогда в глаза не видела, никого на свете?.. Ты здесь в гостинице остановилась?

— Нет. Я живу на Большом проспекте, недалеко от Шестнадцатой линии, в квартире своих предков. Меня приютила Фаина Абрамовна, соседка, она еще бабушку помнит.

— Хоть твоя сестрица и порядочная стерва, но у нее ведь тоже из родни только ты осталась. Помочь тебе ее найти, что ли?

— Спасибо, я сама попробую.

— Давай номер твоей трубки, вдруг я что узнаю.

— У меня нет сотового, — Надя покраснела.

Станислав посмотрел на нее, как на больную.

— Тогда мой номер возьми.

Он расстегнул молнию на комбинезоне, пошарил за пазухой и сунул ей в руку картонный квадратик с золотым обрезом. Надя не глядя пихнула его на дно сумки и встала, собираясь прощаться.

— Ну прощай, Надежда. Если сестру найдешь, приветов ей от меня не передавай. А тебе — желаю удачи!


Похоже, Фаина Абрамовна извелась от нетерпения, ожидая возвращения своей постоялицы. Едва Надя вошла в квартиру, старушка выскочила в коридор:

— Ну, как прошла встреча с отцом? Узнала, где Веру искать?

— Ничего я толком не узнала, а отец умер три месяца назад… — устало ответила Надя.

— Господи! — всплеснула руками старушка. — Проходи, рассказывай все по порядку.

Когда Надя закончила, Фаина Абрамовна вздохнула:

— Да, следует признать, не очень порядочная у тебя сестра… С отцом порвала без видимой причины, парня бросила в трудную минуту… Позарилась на богатого! Усачев, Усачев… Вроде мелькала такая фамилия по телевизору. Если он депутат, то поговорить с ним будет нетрудно.

— Что, в Таврический дворец идти?

— Наши депутаты в Мариинском заседают, это сразу за Исаакиевским собором. Но идти туда ни к чему. У каждого депутата имеется приемная, и по определенным дням они беседуют там с простыми гражданами. Постой-ка…

Старушка принялась рыться на полке под телевизором, извлекла оттуда старую телефонную книгу, распухшую от множества вложенных в нее газетных вырезок. Минуты три она перебирала листки, наконец, воскликнула:

— Вот! Список депутатов по округам, и адреса, по которым они принимают граждан. Так-так… Усачев Антон Тимофеевич… У него как раз завтра с трех до пяти прием. Пойдешь?

— Пойду, — кивнула Надя.

Она решила, что должна использовать все возможности.

Глава 8

Приемная депутата Усачева располагалась в неказистом здании торгового комплекса, построенного в середине семидесятых в одном из спальных районов. Открыв обшарпанную дверь, пройдя мимо пункта приема белья в стирку и сапожной мастерской, Надя поднялась на второй этаж. Против железной двери в отделение Сбербанка красовалась еще одна, тоже тяжелая, но отделанная под ценные породы дерева. Войдя в нее, Надя оказалась будто в другом мире. Блестящая плитка под мрамор на полу, сложные светильники на подвесном потолке, новые двери с золотыми ручками на фоне белоснежных стен, вдоль которых стояли секциями симпатичные металлические стулья для посетителей. Почти все они были заняты.

— Здесь все на прием к депутату? — спросила Надя. — Кто последний?

— Пойдите сначала запишитесь, может, вас и не примут, — буркнула полная женщина в зеленом газовом платке, кивая на раскрытую дверь.

Там, за двумя стоящими углом столами расположились молодой человек лет двадцати пяти и совсем юная девушка. Надя поздоровалась, ей ответили.

— Я к депутату Усачеву Антону Тимофеевичу.

— Здесь все к депутату.

Тон девушки нельзя было назвать вежливым.

— А по какому вопросу вы хотите побеседовать с господином Усачевым? — постарался смягчить грубость секретарши молодой человек.

Надя немного растерялась.

— Я ищу свою сестру… — пролепетала она.

Молодой человек взял ручку и стал что-то писать в блокноте.

— По поводу пропажи родственницы, — озвучивал он. — Вы, наверное, обращались в правоохранительные органы, но вам там не помогли. Конечно, работа нашей милиции оставляет желать лучшего… Пожалуйста, скажите вашу фамилию, имя и отчество.

Надежда продиктовала.

— Господин Усачев примет вас примерно в шестнадцать пятьдесят. Вы будете последняя, на сегодня запись окончена.

Молодой человек захлопнул блокнот и передал его юной красавице.

Чтобы не сидеть два часа в коридоре, Надя вышла на свежий воздух. Вокруг ни одной скамейки. Бывшее подобие сквера перед торговым центром изуродовано, газоны разъезжены машинами, почти все кусты поломаны — грустное зрелище, все как везде. Вот тебе и культурная столица!

Впереди, за перекрестком, сиял и переливался огнями рекламы громадный торговый комплекс. Она решила прогуляться до него.

Целый час она бродила по сверкающим лабиринтам среди модных бутиков, но ни в один из них не решилась зайти. Ценники на витринах отпугивали количеством цифр. Коротенький топик — две с половиной тысячи! Босоножки — почти пять! Сумочки — от шести! Похожие сумки она видела на вещевом рынке в Новосибирске, и самая дорогая стоила тысячу двести. Но что поразило ее еще больше — отделы не пустуют, люди что-то примеряют и даже покупают. Это какие же зарплаты надо иметь, чтобы носить такие вещи?

Надя проехалась на эскалаторе на второй этаж, съела порцию мороженого в одном из кафе и решила, что пора возвращаться в приемную депутата.

Было уже половина пятого, но в белом коридорчике ожидали четыре человека. Надя присела на стул, гадая — примут ли ее, или депутат ровно в семнадцать ноль-ноль уедет отсюда?

Из кабинета выкатилась давешняя тетка в газовом платке, бормоча что-то себе под нос. Две женщины средних лет вскочили со своих стульев. Они пробыли у депутата минут десять и вышли, делясь впечатлениями:

— Вот видишь, я была права, давно надо было к нему обратиться!

— Это все слова, а вот поможет ли на самом деле, еще неизвестно!

Следующим вызвали сухонькую старушку, она не пробыла в кабинете и пяти минут, появилась в коридоре торжествующая, потрясала какой-то бумагой:

— Вот, теперь я им покажу! Будут знать, как над стариками измываться!

Дедок, вошедший следом, задержался минут на десять. Он покинул кабинет с недовольным видом, даже слегка хлопнул дверью.

— Белоцерковская Надежда Владимировна! — позвал молодой человек, и предупредил: — Постарайтесь уложиться в пять минут, прием заканчивается.

Надя вошла в кабинет. Стену украшал портрет президента и герб Санкт-Петербурга. На столе в золотой рамочке, поставленная так, чтобы видно было посетителям — фотография хозяина кабинета вместе с губернатором.

Господин Усачев что-то писал. Не глядя на вошедшую, предложил:

— Присаживайтесь.

Надя села, исподволь разглядывая депутата. Лет сорока с небольшим, довольно грузный, с обрюзгшей физиономией, он не показался ей похожим на хрестоматийного бандита. Усачев был облачен в шикарный костюм, мощная шея закована в воротник дорогой рубашки, расцветка галстука строго ей соответствует. Хотя лоб действительно низкий и глаза как бусинки, тут Станислав не соврал.

Антон Тимофеевич закончил писать и взглянул на посетительницу. Вначале на лице его отразилось удивление, потом оно стало наливаться кровью, и он почти закричал:

— Ты чего, блин, совсем оборзела?.. Я тебе что, суке, сказал: на глаза мне не попадаться — урою! А ты, бл… явилась, да еще чужим именем назвалась!

Надежда уже была готова к тому, что ее примут за Веру. Но она никак не ожидала, что и у этого знакомого сестры остались о ней не самые лучшие воспоминания.

«Похоже, моя сестрица — та еще штучка, — мелькнула мысль, — третий человек при виде меня впадает в бешенство!»

— Постойте, не кричите, — поспешила она объяснить, — я действительно Надежда Белоцерковская, вот мой паспорт.

Усачев вырвал у нее из рук документ, перелистал.

— И еще, — Надя подняла на шее волосы и показала, — у меня нет родинки.

— Да, — несколько успокоился депутат, — у Верки была родинка, на сердечко похожая, с двухкопеечную монету… Ничего не понимаю, что за фигня? Одно лицо!

В который раз она рассказала свою историю. Закончила тем, что по месту Вериной прописки теперь пустырь, отец умер, и она не представляет, как найти сестру.

— А про меня как узнала? — поинтересовался депутат.

Тут в кабинет заглянул молодой помощник.

— Антон Тимофеевич, извините, время приема закончилось…

— А ты никогда не слышал, что у депутатов ненормированный рабочий день? Закрой дверь с той стороны! — рявкнул Усачев. — Так как ты на меня вышла? — повторил он свой вопрос.

— Один мужчина, прежний знакомый Веры… — замялась она.

— Тот переломанный парень, что в Александровке лежал? Бывший Веркин прехехешник? Понятно…

— Так вы не знаете, где мне найти сестру? — вернулась Надя к теме разговора.

— Не знаю, и, честно говоря, знать не желаю! — ответил Антон Тимофеевич, и вдруг предложил: — А давай-ка мы с тобой, Надежда, коньячку хлопнем!

Не дожидаясь согласия, Усачев достал из шкафа бутылку «Хенесси» и два широких бокала.

— Выпьем за знакомство, а потом я расскажу тебе про твою сестрицу, — отхлебнув, он опять взглянул на Надю и покачал головой: — Прямо одно лицо! Только ты на вид наивная какая-то, а Верка была — ух!!! Огонь-девка! Я думаю, ее тогда даже не бабки мои привлекли, а то, что я в больничке с пулевым ранением оказался. Говорила, что мужчина и оружие, это очень романтично… Я ж тогда крутым мэном был, подо мной команда человек в тридцать ходила, а времена лихие были, в Питере чуть не каждый день стреляли… Слово «стрелка» слышала? Думаешь, это от стрелы? Робин Гуд и все такое?.. Не-а. Это оттого, что на этих сходках могли запросто начать стрелять друг в друга. Да… Были времена, прошли былинные… Так вот, бабки тогда прямо под ногами валялись, только не ленись поднимать, и жизнь была веселая: водка, вино, кровь — все рекой! Девок, конечно, полно, но твоя сестрица чем-то меня зацепила: независимостью своей, бесшабашностью, что ли… Подарков никогда не требовала, как другие бабы. Подарю что — спасибо скажет, а чтобы самой попросить — не было такого. Драгоценности принципиально не принимала, говорила, что не любит побрякушки. Я ей отдельную квартирку снял, обставил. Чем она занималась, когда меня не было — я понятия не имел, вроде училась где-то, или поступать собиралась… Мне, вообще-то по барабану было, я ж человек занятой! Так три года прошло. По самым крутым ресторанам и казино ее водил, за границу ездили по три раза в год, уж не помню, куда, но Средиземноморье все объездили, и в Париж, точно — в Париж она сама попросилась… Я за эти годы еще круче встал, но от явного криминала отошел, времена изменились, все захотели быть легальными бизнесменами. А для успешного бизнеса что надо? Иметь своих людей в Городском собрании, чтобы законы принимали такие, которые для твоих дел выгодны. Я ж не дурак, соображаю — пора идти во власть! Выбрал округ, где конкурентов поменьше, выставил свою кандидатуру. А депутату положено, чтоб весь кругом положительный, примерный семьянин! Ну, ладно, думаю, напишем, что собираюсь жениться. Заявление даже с Веркой подали во Дворец бракосочетаний на Английской набережной. Колечко ей подарил за пять тонн бакинских, типа, обручились, скоро свадьба… Она тоже готовилась вроде, белье там, туфли, фата, платье — короче, все как у людей. В свадебное путешествие собирались на Канары, вернулись бы, а там, через месяц — выборы, и был бы я женатым депутатом.