Надя пыталась добиться от кассирши, куда уехал драматический коллектив, но та сказала, что не имеет к нему никакого отношения, о маршруте ничего не знает, а новый театральный сезон начнется в конце сентября.

Конец сентября, это безнадежно поздно!

На всякий случай Надя съездила к Чернову домой. Конечно, на звонок никто не ответил, но она решила оставить записку — вдруг Александр вернется домой раньше?

На листке из блокнота она нацарапала: «Саша, я нашла Веру, она нуждается в помощи, — зачеркнула три слова, исправила: — она при смерти. Позвони мне по телефону… Надя».

Сложив записку, просунула ее в узкую щель возле замка, чтобы сразу заметил.

Домой она вернулась поздно, совсем без сил. Только открывая дверь квартиры, вспомнила, что Фаина Абрамовна больна.

Но оказалось, что давление у старушки уже снизилось, она даже встала с постели и в обществе своих соседей пьет чай с пирожными, которые принес Лешка.

— Где ты пропадала так долго? Как сестра? Вы виделись?..

Надя опустилась на стул.

— Виделись. Ей очень плохо. Она умирает.

— Какое горе! — по театральному всплеснула руками Елена Витальевна.

— Совсем умирает? — переспросила тетя Фаня.

— Единственный шанс — операция по пересадке костного мозга. Я могу стать донором, мы ведь близнецы, но операция стоит уйму денег!

— Да, медицина теперь стала очень дорогая, — констатировала Елена Витальевна.

— Сколько? — поинтересовался практичный Лешка.

— Тридцать тысяч евро операция, и двадцать реабилитация.

Лешка даже присвистнул:

— Круто!

— Я прикинула, около тридцати тысяч могу наскрести.

На вопросительные взгляды соседей Надя сказала, что почти семнадцать имеется, а еще она продаст свою квартиру.

— Правильно, здесь тебя пропишу, живи, все равно комната потом тебе достанется. Я ее на днях Наде отписала, в наследство, — пояснила Фаина Абрамовна.

— Я думала у Чернова попросить помощи, но он, похоже, на гастролях.

— Да-да! Я узнавала, спектакли возобновятся с октября, — поторопилась поделиться информацией Елена Витальевна.

— Может, попробовать его сотовый пробить? — предложил Леша.

— Молодец, пойди попробуй, — одобрила тетя Фаня.

— Я с тобой! — вскочила с места Надя.

В своей комнате Леша нашел нужный диск.

— Давай данные.

— Чернов Александр.

— И все? Не выйдет. Надо отчество, год и место рождения.

— Постой, я знаю его домашний адрес!

— Диктуй.

Лешка переключился на другую программу и вскоре сообщил:

— Чернов Александр Сергеевич, 1971 года рождения, с этими данными можно попытаться пробить сотовый.

Строчки ползли по экрану. Сколько же в Питере Черновых Александров Сергеевичей! Однако нужного среди них не оказалось.

— Не помогла твоя программа, — вздохнула Надя.

— Черт! Наверняка на кого-то из родственников или знакомых номер оформил. Но домашний-то, вот он. Звони.

— Какой смысл, его ведь там нет?

— Зато почти наверняка имеется автоответчик. Давай.

Надя набрала номер, после третьего гудка прослушала приветствие: «Здравствуйте, сейчас я не могу вам ответить, но, если вы оставите свое сообщение, обязательно перезвоню».

— Саша, это Надя, Верина сестра. Вера при смерти, ей нужна помощь, если ты можешь помочь деньгами, позвони мне, — Надя продиктовала номер своего телефона.

— А вдруг он не появится там до сентября? — проговорила она, глядя на Лешу.

— Зато если все-таки появится — услышит твое сообщение.

— Да я и так записку в дверях оставила…

— Мало ли что с запиской случится, вдруг хулиган вытащит? Автоответчик надежнее.

Надя вернулась к Фаине Абрамовне. Соседка ушла, и старушка сидела за столом одна. В руках она теребила сберкнижку.

— Надя, я тут думала, где тебе денег найти… У меня имеются сбережения.

— Ну что вы, Фаина Абрамовна! Какие у вас сбережения! — не слишком вежливо отмахнулась Надя.

— Как какие? — слегка обиделась добрая женщина. — У меня, между прочим, пенсия девять тысяч в месяц! Я же блокадница, и всю войну проработала в осажденном городе. Спасибо президенту, сейчас я совершенно не нуждаюсь, к тому же льготы всякие! Короче, у меня на книжке тридцать две тысячи накопилось. Бери. Мне только на похороны теперь и надо, а уж ты, я думаю, похоронишь меня, коли помру.

— Спасибо, тетя Фаня, — Надя была растрогана.

— И вот еще я что подумала. Во всех рекламных газетах полно объявлений: покупаем старинную мебель и антиквариат. Ты можешь продать это, — она кивнула на горку и шкаф, — и сахарница с серебряными рюмками, тоже, я думаю, чего-то стоит.

— А как же вы без мебели? — воскликнула Надя.

— Во-первых, у меня еще один шкаф есть, во-вторых — это твое и ты вправе все продать. Вещи дореволюционные, в приличном состоянии, думаю, за них могут дать хорошие деньги. Завтра же вызову оценщиков из нескольких разных магазинов. Кто больше даст — тем и продадим.

— Спасибо, тетя Фаня, — растроганно повторила Надя.

Глава 16

Станислав сидел, уставившись невидящим взглядом в экран компьютера на своем рабочем столе. Мысли его витали в далеком прошлом.

Встреча с Веркиной сестрой выбила Славу из колеи, и уже третью неделю он думает о ней. Вернее, о них обеих. Вспоминает, какой пылкой и преданной была его Веруня в семнадцать лет. Как они с ней впервые, в гараже, на заднем сиденье его старенького «Москвича»… Он быстро сломил ее сопротивление, да и нельзя сказать, что она особенно сопротивлялась. А потом они использовали любую возможность. Когда он пораньше приходил из института, а до прихода ее отца с мачехой еще было время, они занимались любовью в ее комнате. Иногда у него, если удавалось выпроводить младшего брата, сунув мальчишке деньги на кино. Правда, Вере там не нравилось, в любую минуту парализованный дед за стеной мог помешать — он почти не говорил, но любил звонить в звонок, который специально провели ему в комнату.

Порой Станиславу казалось, что часы, проведенные вдвоем с Веркой в постели, были самыми счастливыми в жизни. Так продолжалось пару лет. А потом, когда Вера переехала в свою квартиру, все изменилось — правда, не сразу, постепенно. То ли он был слишком занят своей машиной-мечтой и мало уделял ей внимания, то ли у Верки интересы другие появились… Тогда он был уверен, что единственный у нее, а сейчас, анализируя прошлое, понимал, что, скорее всего, ошибался. Он не интересовался, чем и на что Верка живет. А ведь отец уже не содержал ее… Значит, содержал кто-то другой? В те времена ему такое в голову не приходило, а сейчас… Сейчас он был просто уверен в этом. Выходит, он сам виноват — не помогал ей материально, и она нашла себе богатого спонсора… Но, если бы даже не тратил все свои заработки на постройку автомобиля, а отдавал их Вере, все равно — куда ему до бандюгана Усачева, который уже в 1995-м на «Мерседесе» раскатывал?..

Почему-то подумалось, что эта девочка, ее сестра, никогда бы так не поступила. Он так и называл ее мысленно: девочка, хотя ей столько же, сколько Верке — тридцать три. Интересно, какая Верка сейчас? Изменилась, наверное. А вот эта Надя выглядит, как двадцатилетняя.

Мысли перескочили с одной сестры на другую. Надя показалась ему скромной и порядочной девушкой. С бабушкой жила, поэтому, наверное, и замуж не вышла…

И он до сих пор холостяк, а ему уже тридцать семь. Мать зудела, чтобы женился, пока младший братишка не осчастливил двумя внуками. Сейчас отстала. Смирилась с тем, что один из сыновей — закоренелый холостяк.

В первое время после аварии, больше года, наверное, ему не до девушек было. Волновало другое — поскорее встать на ноги, ходить без костылей, окончить институт и найти хоть сколько-нибудь приличную работу. От костылей избавился через год, еще год с палочкой ходил. Институт окончил, и с работой устроилось как нельзя лучше. Почти не надеясь, он обратился к владельцу автосервиса, который за полтора года до этого сделал ему заманчивое предложение, и тот взял к себе. За десять лет вырос от сменного мастера до технического директора теперь уже солидной автофирмы.

А вот с личной жизнью так ничего и не вытанцевалось. Конечно, Станислав не был монахом. Хотя он стеснялся своих физических недостатков, шрамов и хромоты, все же иногда на более или менее длительное время у него появлялись подруги. С двумя он даже пытался жить вместе. Но ничего путного из этого не вышло. Память о Верке занозой сидела в сердце…

И вдруг эта девочка, Надя, сама не подозревая, разбередила старую рану. Он не может заставить себя не думать о ней и о Верке. И не понять толком, о которой из двух…

«Нет, — сказал он себе, — о Верке мне думать нечего, я о ней все знаю. Стерва она, каких поискать! Так выходит, это я о Наде думаю? О совершенно незнакомой девушке с внешностью моей первой любви? А вдруг она похожа на сестру не только внешне? Нет, вряд ли… Я уже не двадцатилетний мальчишка и не могу ошибаться. Эта девушка совсем не такая. Она из тех, кто создан для спокойной семейной жизни. Нетребовательная — ведь жила со своей бабушкой почти в нищете. Самоотверженная — ухаживала за старушкой до ее последнего часа, а потом сорвалась на другой конец страны разыскивать сестру, которой она, может, вовсе и не нужна. Интересно, нашла ли она Верку? Хоть бы позвонила, я ведь визитку дал. И черт же дернул сказать тогда: «Ты Верке приветов от меня не передавай». Лучше бы попросил, чтобы в любом случае позвонила, найдет или не найдет».

Он вдруг осознал, что очень хочет опять увидеть Надю. Только где ее искать? Может, она уже уехала из Питера?

В кабинет ворвался Игорь, мастер из бригады по тюнингу.

— Стас, у нас засада! Ни хрена не получается на этом «Опеле» компьютер установить. А ты чего такой мрачный? За целый день к нам в бокс ни разу не наведался, это на тебя не похоже!