В завершение обеда один из слуг дона Педро принес сахарные вафли и графин со сладким испанским вином, которое специально для короля велел подать испанский посол. Слуга тоже был одет мавром. Когда он нагнулся, чтобы налить вина в чашу Эллен, она случайно поймала его взгляд. Слуга на миг оцепенел, но тут же пришел в себя и, выпрямившись, отступил. Дон Педро поднялся, чтобы произнести тост.

– Нет! – вскрикнула Эллен, вскакивая. – Подождите! – Взяв чашу, она отдала ее слуге и велела: – Пей!

– Сеньора? – недоуменно переспросил мужчина, пожимая плечами.

– Мои слуги не говорят на вашем языке, – пояснил дон Педро. – Что случилось, миледи? Неужели мой слуга оскорбил вас? Этого просто быть не может!

– Он не ваш слуга, милорд посол, – покачала головой Эллен. – Перед вами Йен Джонстон, и вино, которое он разливал, наверняка отравлено. Он убил бы всех сидящих за высоким столом, чтобы покончить с его величеством. Где твой хозяин, ты, вероломный трус?

Вместо ответа Йен проворно повернулся и спрыгнул с возвышения.

– Схватить его! – велел король.

Далеко уйти не удалось: сразу несколько человек схватили Джонстона. Когда мнимого слугу снова подвели к высокому столу, дон Педро подался вперед и пристально вгляделся в его лицо. Провел пальцем по его щеке и удивленно уставился на коричневое пятно.

– Это действительно чужак. Но в таком случае где же мой слуга?

Дункан поднялся и встал перед Джонстоном:

– Где Колби?

– Не скажу! Никому ничего не скажу! – завизжал тот. – С чего я должен с вами откровенничать?! Вы отвергли меня! Свели жену в могилу! Убили моего сына! Я ничего не скажу!

– Ты безумец, Йен! Это ты предал приграничных лордов! – усмехнулся лэрд Даффдура. – Избил жену до смерти. И твоя жена выкинула ребенка еще до последнего набега Колби. Ты сговорился с ним и предал свою страну и короля! А потом еще задумал убить своего повелителя!

– Он поимел ее! – злорадно ухмыльнулся Джонстон. – Ты знал это, Армстронг?! Колби сам мне сказал.

– Лжешь! – холодно бросила Эллен.

– Разве? – с широкой улыбкой спросил Джонстон. – Поклянешься ли ты именем Господа, что вернулась к мужу такой же, какой оставляла его?

– Поклянусь! – не задумываясь ответила Эллен громко и уверенно. Она не позволит ранить сердце Дункана подлыми обвинениями. Не позволит лживому негодяю очернить его имя. – Пусть Господь и Пресвятая Матерь его будут мне свидетелями: я не обесчещена сэром Роджером Колби и никогда ему не принадлежала. Единственный мужчина, которого я знала, – это мой муж, Дункан Армстронг!

– По-моему, ты позоришь ни в чем не повинную даму, – мягко заметил дон Педро, – и за это заслуживаешь смерти.

– Верно, – кивнул король. – Но если откроешь, где находится сэр Роджер, может, мы и пощадим тебя, Йен Джонстон.

– Никогда, – повторил тот, сплюнув на землю у ног короля. – Никогда!

– В таком случае ты сам выбрал собственную судьбу, – объявил король. – И поскольку есть гораздо более достойные вещи, на которые я мог бы потратить деньги, сэкономим на палаче и веревке. Дайте ему один из кубков. Пусть выпьет. Если ему суждено умереть, он умрет.

В этот момент Йен отчаянным усилием вырвался из рук державших его людей и, снова спрыгнув с возвышения, попытался выбежать из замка. Но огромное помещение было загромождено раскладными столами, скамейками, и, кроме того, повсюду сидели люди. Он стал проталкиваться к выходу, но Херкьюлиз Хепберн с ревом вскочил на ноги и швырнул предателя на один из столов, с которого двое пирующих успели смести чаши и хлебные корки с едой.

– Свернуть ему шею, милорд? – крикнул он королю.

– Нет, но держи его крепче, Херкьюлиз. Сейчас он выпьет свой последний кубок вина, – велел король.

Несколько придворных выступили вперед и схватили Йена за руки и за ноги. Пленник сыпал грязными ругательствами, изнемогая от страха и ярости. Но дон Педро де Айала спустился с возвышения с чашей вина в руке и медленно подошел к пленнику, все еще пытавшемуся вырваться.

– Мне только что сообщили, что мой слуга убит, – произнес он, – и поскольку на тебе его костюм, предполагаю, что именно ты задушил его. Значит, мстить – мое святое право. Херкьюлиз Хепберн, надеюсь, вы сумеете раздвинуть ему челюсти?

Эллен отметила, что голос испанского посла был на удивление мягок.

– Разумеется, милорд, – ответил Хепберн. Огромные руки легко раздвинули челюсти пленника. Тот безуспешно пробовал вертеть головой и сжать губы. Все было зря. В глазах Джонстона стоял смертельный ужас. От него исходила ужасная вонь: очевидно, он от страха наложил в штаны.

Дон Педро медленно раздвинул губы в жестокой улыбке, после чего перекрестился и стал молча лить содержимое кубка в рот Джонстона. Одновременно он свободной рукой зажал ноздри Йена. У пленника не было иного выхода, кроме как проглотить вино, иначе он просто задохнулся бы. Когда первый кубок опустел, испанский посол щелкнул пальцами. Слуга немедленно вложил кубок в его пальцы. Он снова стал лить вино в глотку беспомощного пленника, и когда в кубке осталось всего несколько капель, тело Йена Джонстона изогнула судорога.

Мужчины отпустили его, и жертва завопила от боли: похоже, яд сжигал ему внутренности. Йен с воем скатился со стола на пол и свернулся клубочком. Окружающие в ужасе отступили.

Агония длилась недолго. Йен Джонстон содрогнулся и с пронзительным воплем умер.

Эллен с каменным лицом следила за происходящим. И не пролила ни слезинки, хотя некоторые женщины в зале бились в истерике. Но что они могут знать? Йен Джонстон пытался уничтожить ее. Разрушить ее брак. Опозорить Дункана. Он был негодяем и злобным чудовищем, избившим жену до смерти. Он заслужил свои страдания и смерть от отравленного им же самим вина. Йен Джонстон ничуть не лучше сэра Роджера Колби, и она рада, что он мертв! Она надеялась, что он будет гореть в аду до Страшного суда!

Дон Педро вернулся к высокому столу.

– Ваша честь отомщена, мадам, – тихо сказал он, целуя ее руку.

– Спасибо, мидорд, – прошептала Эллен. – Но, откровенно говоря, честь, которая не была потеряна, невозможно замарать даже такому злодею, как Джонстон.

Дон Педро поклонился и ответил с ослепительной улыбкой:

– Я восхищаюсь вашим неукротимым характером, сеньора. Вижу, что вы не из тех женщин, которых можно безнаказанно оскорблять. Я завидую вашему мужу, которому посчастливилось получить столь отважную и сильную духом жену.

Эллен слегка улыбнулась:

– Вы льстите мне, милорд. Но мы еще не поймали Колби.

– Рано или поздно поймаем, – заверил король. – Ах, моя красотка, сегодня ты спасла мне жизнь. Жизни всех, кто сидел за этим столом. Мы все в долгу у тебя.

– О да! – неожиданно вскричала Кэтрин Гордон. – Что, если бы ты не узнала убийцу?! Это все проделки Генриха Тюдора, подлого узурпатора, задумавшего убить моего любимого мужа, законного короля Англии! Но в будущем году мы пойдем на Англию и сбросим его с трона, не так ли, кузен Яков?

– Конечно, кузина, так и будет, – кивнул король, но подумал, что это единственная причина, по которой он будет продолжать поддерживать того труса, за которого вышла замуж Кэтрин. Если им удастся посадить его на трон, у Якова будет ручной король, всем ему обязанный. Но если его замысел не удастся, тот, кто сейчас сидит на английском троне, заключит мир с Шотландией, ибо он не может позволить себе большую войну. В любом случае выигрывает шотландский король. Но на этот раз самозваный Ричард не покинет войска под предлогом, что не может выносить вида убиваемых англичан. Возможно, узнай Генрих Тюдор, как узнал он, какие несчастья несут с собой пограничные стычки, он с большей готовностью заключил бы мир с Шотландией. Но так или иначе, а он, Яков Стюарт, получит свой мир не долее как к следующему Рождеству.

– Ты заслужила награду, – обратился он к Эллен.

– Тогда я прошу вас разрешить Дункану надстроить стены Даффдура, – тут же нашлась Эллен. – И укрепить Клайт, потому что весной опять начнутся набеги англичан.

– Согласен, – кивнул Яков. – И заплачу за новые укрепления. А теперь унесите тело этой твари и похороните в неосвященной земле. Думаю, с нас на сегодня хватит еды, питья и развлечений. Эту Двенадцатую ночь мы не скоро забудем. А сейчас – все по домам или по своим покоям.

Сжав руку прелестной любовницы, Мег Драммонд, король вышел из зала.

– Мы не можем ехать домой, – с отчаянием прошептала Эллен, повернувшись к мужу.

– Да. Ты должна остаться. Но я не могу так долго находиться вдали от Даффдура. Спасибо за то, что выпросила позволения на новые укрепления Даффдура и Клайта и деньги на постройку.

Они направились в свои покои. Лерайи, Макары и малыша нигде не было видно. К ней подбежала Гунна, но Эллен сделала ей знак уйти. Ее сердце сжимала ледяная рука.

– Ты хочешь меня оставить? – пробормотала она.

– Я не могу все время жить при дворе. Сейчас январь, а мне нужно увеличить высоту стен, прежде чем начнется весна и растает снег. И я должен заехать в Клайт, передать Коналу, что ему тоже разрешено укрепить дом. Из-за трусливого самозванца, которого король использует, чтобы вразумить короля Генриха, весной границы охватит пожар войны. Кому я могу поручить столь важное дело? Я не знатный лорд, и у меня нет слуг, готовых исполнить каждое мое желание. Я всего лишь лэрд Даффдура. И на мне лежит ответственность за него и за моих людей.

– Ты оставляешь меня, – глухо повторила Эллен.

– Знаю, жена, – вздохнул Дункан, – что ты не можешь ехать со мной, пока не поймают сэра Роджера. Но я не могу сидеть здесь и ждать, когда объявится ублюдок.

– Слова Йена Джонстона дали тебе возможность хорошенько поразмыслить! – выпалила Эллен. – Еще несколько недель назад ты был готов прикончить Колби собственными руками. Почему же внезапно отступил? Считаешь меня недостойной твоей мести, Дункан Армстронг? Может, предпочитаешь, чтобы я навсегда осталась при дворе и больше не позорила Даффдур своим присутствием?