Она взяла со стола путеводитель по Парижу, который держала под рукой, чтобы выбирать, какие музеи ей посетить. Правда, на это у нее пока не хватало времени. На одной из первых страниц она обнаружила нужную карту. Билли отметила красными крестиками площадь Вогезов, Вандомскую площадь, где находились «Рид» и улица Вано. Получился вытянутый треугольник, с самой отдаленной вершиной у площади Вогезов, расположившейся к северу от Сены. Это была самая восточная часть исторического Парижа, одинаково удаленная как от «Рица» на правом берегу, так и от улицы Вано на левом. Она обвела кружком Маре, не захватив Новый мост — одно из самых популярных мест во всех туристских маршрутах. Множество знакомых с наступлением весны обязательно будут прогуливаться там. Господи, как бы она хотела, чтобы посещение Парижа по весне не считалось хорошим тоном в определенных кругах.

Интересно, известно ли всем, думала про себя Билли, что в моду вошло жить в старом квартале Маре, там, где раньше жили только короли? Слава Маре как квартала резиденций достигла пика в XVII веке, но во времена Людовика XVI аристократия стала селиться к западу от этого места. После Французской революции Маре почти на два века был забыт. И, конечно, как назло, когда она нашла мужчину, который любил ее ради нее самой, оказалось, что он живет именно в самом центре этого вновь входящего в моду квартала, где можно найти старую квартиру и отремонтировать ее.

Правда, интерес к Маре только возник, и нельзя сказать, чтобы мастерская Сэма находилась рядом с Домом Диора, кроме того, он говорил, что у него под боком вполне достаточно кафе и бистро, где можно проводить время после долгого рабочего дня, — он не любил покидать квартал в основном потому, что добираться из Маре в другую часть города автобусом или метро было довольно трудно, а на такси — практически невозможно. Сегодня утром таксист вез ее от улицы Риволи до «Рица» минут сорок пять.

Уилхелмина Ханненуэлл Уинтроп, думай, велела она себе. Ложь втянула тебя в двойную жизнь, и теперь придется к ней приспосабливаться. Если бы только у нее не кружилась так бездумно голова, если бы она не пребывала в такой эйфории, не была бы поглощена сексуальным возбуждением, когда не заботишься о последствиях. Но надо перестать думать о Сэме, о его дорогих, упругих губах, медленной, завораживающей музыке его голоса, о неотразимых ямочках на щеках, — перестать немедленно, сию же секунду, и попытаться решить, что делать дальше.

Женщина, которую Сэм повстречал два дня назад, была такой, какой ее не видел ни один мужчина со времен знакомства с Эллисом Айкхорном, но тогда она была двадцатилетней секретаршей. Сэм же увидел женщину, которая была просто человеческим существом. Такой ее знали семнадцать лет назад и помнили теперь лишь Джессика и Долли… и, если быть до конца честной, Спайдер Эллиот, который никогда не придавал значения тому, что она Билли Айкхорн, которая могла бы купить даже «Рид», если бы его владелец, самый богатый человек в мире, султан Брунея, решил бы его продать.

Билли Айкхорн, жизнь, которую она вела, и весь мир, который олицетворяла, — для Сэма Джеймисона всего этого не должно существовать. Узнай он, кто она, он, должно быть, не нашелся бы что сказать и уж, конечно, не подумал бы вступать с нею в связь.

Вступить в связь. Вот что произошло — они вступили в интимную связь. Полюбили друг друга? Полюбили любовь? Влюбились в неумирающую легенду о Париже в апреле? Она не могла точно определить, она боялась стать еще более импульсивной, чем сейчас, — она и так провела, пожалуй, самые импульсивные сорок восемь часов своей импульсивной жизни, — но ничто на свете не могло заставить ее отказаться провести с ним сегодняшнюю ночь, и завтрашнюю, и послезавтрашнюю, и пока что этого достаточно. В Сэме Джеймисоне ее интересовало абсолютно все. И дело тут не только в сексе. После развода она сделала несколько осторожных попыток найти в этом удовлетворение, но секс не помог ей изжить, страх стать целью, мишенью. Секс не мог удержать ее рядом с мужчиной, в котором она чувствовала чужака. Но, Уилхелмина Уинтроп, если вы не прекратите думать о предстоящей ночи с Сэмом, то не сможете необходимым образом распланировать свою жизнь.

Раздался тихий стук в дверь, и Билли тотчас вскочила. Почти сразу дверь распахнулась, и вошла администраторша, держа в руках большую вазу с первыми бледно-розовыми тюльпанами из Голландии, которые «Риц» закупает сотнями каждую неделю. В каждой части отеля был свой администратор — обычно молодая, хорошо одетая и вышколенная женщина, говорящая по меньшей мере на шести языках, в чьи обязанности входило следить за тем, хорошо ли работает весь персонал и получают ли постояльцы все, что им нужно.

— О, простите меня, мисс Айкхорн, я думала, в комнате никого нет. Горничные сказали мне, что только что закончили здесь уборку и что некоторые цветы завяли.

— Я недавно пришла, мадемуазель Элен, — ответила Билли. — Спасибо. Поставьте их, пожалуйста, на стол. — Взгляд мадемуазель Элен остановился на розах на каминной полке, и Билли поняла, что в другой ситуации Элен проверила бы, насколько свежи цветы во всех вазах Виндзорских апартаментов. Но она была отлично вышколена и догадалась, что Билли хочет побыть одна, поэтому мило улыбнулась и вышла.

Едва дверь за ней закрылась, Билли принялась ходить взад-вперед по комнате, переходя от одного окна с видом на Вандомскую площадь к другому. «Риц», думала она, этот чертовски замечательный «Риц»! Жизнь здесь напоминает жизнь у себя дома с любящими родителями и двумя сотнями слуг, единственное желание которых — тебе угодить, правда, для этого им требуется каждую секунду знать, где ты находишься.

Она жила здесь уже восемь месяцев, с прошлого сентября, уехав только однажды — на Рождество — в Нью-Йорк, и в это время ее апартаменты, естественно, пустовали. А сегодня утром горничные, убирающиеся у нее в номере, наверняка заметили, что она не ночевала у себя. Должно быть, они решили, что она уезжала к кому-то погостить на выходные. Если она будет проводить ночи с Сэмом, экономку уведомят об ее отсутствии примерно через неделю, возможно, быстрее. Еще через несколько дней мадемуазель Элен забеспокоится. В ее обязанности входит беспокоиться о клиентах. В поле ее зрения непременно попадет все необычное, а плата за четырехкомнатные Виндзорские апартаменты была столь высока, что немногие оставляют их пустовать даже одну ночь. Мадемуазель Элен, конечно, очень тактична и не спросит мадам Айкхорн, почему она тратит несколько тысяч долларов в день за номер, которым не пользуется, но никакой такт не помешает ей прийти к верному выводу. Билли тяжело вздохнула, поняв, что скоро выводы Элен неминуемо станут достоянием всего отеля.

Привычные ко всему официанты, приносящие по утрам завтрак, а вечером, когда она одевалась к ужину, крепкий чай, станут обмениваться предположениями. Портье внизу, в чьем ведении находятся сейфы, начнет удивляться, почему она, нарядно одетая, перестала по вечерам выходить из лифта и брать из сейфа драгоценности, которые хранила там. Робер, водитель, который в эту минуту находился перед отелем, будет ждать, что она, как обычно, отправится на улицу Вано, а потом вернется в «Риц», чтобы переодеться. А вечером он будет готов отвезти ее на ужин и обратно в «Риц». У портье станет скапливаться ее корреспонденция: записки, письма, приглашения будут отсылать наверх и подсовывать ей под дверь. Три дневных портье и три ночных, каждого из которых она видела ежедневно, рано или поздно поделятся друг с другом наблюдениями. Через неделю все, от управляющего отделом до повара, который по утрам жарил ей яичницу именно так, как она любит, будут знать, что она загуляла.

Никто и слова не скажет. Даже вида не подаст. Пока она оплачивает счета, «Риц» предоставляет ей полное право приходить и уходить, когда ей угодно, и одеваться, как заблагорассудится. Не было такого удобства для души или тела, которого нельзя бы было получить в «Рице», кроме, пожалуй, двух вещей. Если ты хочешь получить традиционный американский обед в День благодарения, поваров следует предупредить за несколько часов, потому что во Франции редко едят индейку, клюквенный соус и сладкий картофель. И ни за какие деньги не купишь возможность жить не на виду.

Что же делать, спрашивала она себя, нюхая тюльпаны и, как всегда, убеждаясь, что они не пахнут. Конечно, можно исчезнуть из «Рица» и переехать без объяснений в другой роскошный отель. Но портье всех лучших отелей друг с другом на «ты», и все они являются членами организации «Золотые ключи», так что персонал обоих отелей довольно быстро поймет, что с ней происходит.

Да и как бы она перевезла свой багаж — а это дюжины чемоданов, — чтобы никто об этом не узнал? Более того, ей бы пришлось предупредить Джиджи, Джессику, Джоша Хиллмана, своего подрядчика и хотя бы нескольких новых знакомых, иначе, не имея возможности с ней связаться, они бы решили, что она исчезла с лица земли. Джош стал бы пытаться получить информацию в отеле и, если бы заподозрил что-то неладное, примчался бы сюда ближайшим самолетом. Другой отель — это только дополнительные сложности. Но! Но можно найти гостиницу, где никто не обратит на нее внимания, где фамилия в паспорте, который требуют во Франции при регистрации, никому ничего не скажет. Так что надо искать либо очень большой отель, либо совсем маленькую неизвестную гостиницу где-нибудь на тихой улочке.

Билли рассматривала все возможности. Рано или поздно Сэм должен будет узнать, где она живет; она же не могла каждый раз ускользать, как сделала сегодня утром, в какой-то отель, название которого ей удалось скрыть. Учительница, находящаяся в годовом отпуске, вряд ли стала бы жить в каком-нибудь большом отеле типа «Хилтона» или «Софителя». Слишком дорого, даже если снимать маленький номер, кроме тощ, большинство крупных отелей — в центре. Так что возрастала опасность столкнуться с кем-нибудь из знакомых, которые удивились бы, увидев ее здесь. Если она встретит Сьюзен Арви в «Рице», это будет вполне естественно, но что, если повстречается с ней, выходя из «Софителя»? Придется полчаса выкручиваться, подыскивая объяснения!