Женщина говорила что-то еще, но Джесс вышла, не дослушав.

По возвращении в «Мейфилд-Хаус» Джесс сказала Джинни, что хочет отдохнуть.

— Я, наверное, вздремну, а ты пока пообедай где-нибудь, — предложила она подруге, которой, кажется, никогда не изменял аппетит.

И наконец Джесс осталась одна в четырех обитых ситцем стенах седьмого номера.

Вытянувшись на кровати и глядя на балдахин, она попыталась сосредоточиться и решить, как действовать дальше. Сначала Джесс решила провести на острове несколько дней, не дожидаясь возвращения Ричарда, «на следующей неделе». Она не выдержит так долго. У Джесс есть свое дело, правда, Карло наверняка справится и без нее. И у нее есть дети, Мора и Тревис. Тут Джесс напомнила себе, что они уже взрослые и отлично обойдутся без мамочки.

В общем-то, если у нее хватит сил продолжать поиски, она вполне может задержаться в Вайнарде.

Джесс потерла онемевший затылок. Не стоит ли расспросить подробнее мистера Брэдли о его дочери Мелани, учительнице начальной школы? Ведь той около тридцати (а может, и нет), и она вполне может оказаться ее родной дочерью.

Или лучше уехать домой и забыть про всю эту нелепую историю?

Джесс вспомнила Филипа, который горел желанием встретиться с родной матерью и стремился узнать правду.

А Мелани — если только Мелани действительно ее дочь — заслуживает правды?

Джесс перевернулась на бок, взяла телефонную трубку и набрала манхэттенский номер Филипа. Он поможет ей принять решение. Посоветует, как поступить.

— Филип, — сказала Джесс, — ну как ваш новый офис?

Услышав его заливистый, искренний смех, она сразу почувствовала облегчение. Видимо, Филип действует на нее так же успокоительно, как и Тревис.

— Мы распаковали еще не все вещи. По-моему, грузчики растеряли на Пятой авеню все мои документы.

— Найдутся, — улыбнулась Джесс. — Кстати, у вас ведь теперь новая секретарша?

— Между нами говоря, ее мозги не идут ни в какое сравнение с внешностью.

— Едва ли стоит так откровенно сообщать о недостатках сотрудников.

— Это горькая правда, — отозвался Филип. — А у вас как дела? Вы дома?

— Нет. В Вайнарде.

Итак, светский разговор окончен. Филип помолчал.

— И что?

— Ох, Филип…

Внезапно Джесс расплакалась. Ей очень хотелось сказать хоть что-то, лишь бы Филип не догадался, что по ее щекам текут слезы.

— Джесс! С вами все в порядке?

Поздно. Она всхлипнула.

— Простите меня, Филип. Я не хотела…

— Джесс, в чем дело?

Она рассказала ему обо всем — об отце Ричарда, о том, что не видела ни Ричарда, ни Мелани, дочери мистера Брэдли. И еще Джесс призналась, что она в полной растерянности. После чего извинилась за слезы.

— Не извиняйтесь за свои чувства, — не по годам рассудительно сказал Филип. — Ваша подруга Джинни с вами?

— Да, но у нее самой сейчас тяжелая полоса. Я надеялась, что путешествие отвлечет ее, но сейчас не знаю, что мне делать…

— Вы не думали поговорить с отцом Ричарда?

— Филип, боюсь, у меня не хватит силы воли. Похоже, он неплохой человек. Его старшая дочь Карен немного странная. А старик явно очень любит своих детей. Особенно Мелани. Не хотелось бы огорчать его. Лучше, чтобы все это осталось между мной и Ричардом.

— Я к вам приеду, — вдруг заявил Филип.

— Что?!

— Я сказал, что приеду в Вайнард. Джесс, понимаете, у вас сейчас настоящий стресс. Чтобы получить ответы на вопросы, вам нужна решимость. Или друг, который действовал бы вместо вас.

— Но, Филип…

— Я буду в субботу. Когда отходит паром?

— Я ехала на том, что отходит от Вудс-Хоул в два тридцать. Но расписания не знаю. В воскресенье праздник, День поминовения…

— Хорошо, я разберусь на месте. Позвоню, если что-то изменится.

— Филип… Спасибо вам.

— Не благодарите.

Джесс положила трубку и вытерла слезы. Она была рада, что позвонила.

Филип не мог выехать в Вайнард немедленно. Он знал, что Николь рассердится: семестр закончился, и она свободна до следующей недели, когда начинается летняя сессия. Филип обещал съездить с ней в Хэмптон и провести там выходные. Эта вылазка стала бы их первым настоящим свиданием — без осточертевших библиотечных залов, без необходимости спешить на деловые встречи по требованию Джозефа… И самое замечательное — Джозеф уже знает, что Филип собирается уехать из Нью-Йорка с Николь, поэтому ему не придется рассказывать про Джесс и про Вайнард. Джозефу не должно быть никакого дела до того, как его брат проводит свободное время.

Филип накинул пиджак, взял «дипломат» и вышел из офиса.

К счастью, такси долго ловить не пришлось. Усевшись, Филип назвал водителю адрес Николь. Через несколько минут его осенила счастливая мысль: почему бы не пригласить Николь в Вайнард вместо Хэмптона? Ей скорее всего безразлично. Так что свидание отменять не придется. Не исключено, что Николь даже окажется полезна в поисках ребенка Джесс.

А что? Между ними возникнет что-то еще, кроме секса, совместных обедов и разговоров об экзаменах и законах. Филип будет с ней откровенен, расскажет ей о Пи-Джей и о том, как много она для него значила.

Он выглянул в окно и улыбнулся. Что ж, их отношения продвинутся дальше и укрепятся. Появится шанс, что Николь — это надолго.

— Я не хочу в Вайнард, — отрезала Николь. — Я хочу в Хэмптон. Ты мне обещал.

Хуже всего было то, что Филип все ей рассказал о Джесс, о Пи-Джей, о том, как необходимо помочь подруге матери.

Однако его доводы не произвели впечатления на Николь. Должно быть, она не поняла.

— Николь, все это крайне важно для меня, — повторил Филип. — Я думал, ты будешь рада.

— Я и была рада. Когда ты обещал мне Хэмптон. А помогать кому-то искать ребенка, брошенного тридцать лет назад, у меня нет желания.

— Прости. — Филип запустил пальцы в шевелюру. — Я считал, ты хочешь посвятить себя защите интересов детей. Считал, такие дела не должны оставлять тебя равнодушной.

Николь пожала плечами и отвернулась. Потом подошла к постели и села. Филип оглядел просторную квадратную комнату и вдруг разозлился от того, что здесь нет даже стульев и присесть можно разве что на кровать или на груду книг на полу.

— Я устала. — Николь стянула с себя майку, обнажив маленькие, упругие груди. — То, о чем, ты говоришь, — это не отдых, а работа.

Филип подошел к окну, опасаясь, как бы вожделение не помешало ему исполнить то дело, на что он твердо решился.

— Но…

Филип повернул голову и увидел, что Николь сбросила джинсы и осталась в одних тонких трусиках, шелковистых, бледно-лиловых…

— Из-за этой женщины у тебя вышла стычка с Джозефом? Николь послюнявила палец и провела им вокруг быстро твердеющего соска.

Филип прекрасно понимал, что его соблазняют, и все-таки не мог не наблюдать за Николь. И уже ощущал напряжение внизу живота…

— Мы с Джозефом не всегда одинаково смотрим на мир, — спокойно ответил он.

Она сунула одну руку в трусики и оттянула резинку, открыв курчавые волосы, блестящие, зовущие. Потом погладила себя, и Филип рванулся вперед, страстно желая схватить Николь, ткнуться лицом в манящее тепло, коснуться языком ее кожи…

Она вдруг забросила одну ногу на кровать и обхватила колено руками.

— Если ты не хочешь ехать со мной в Хэмптон, я поеду с кем-нибудь еще. Филип, мне надо отдохнуть.

Он вытер внезапно вспотевший лоб.

— В Вайнарде ты отлично отдохнешь.

— А ты будешь проводить время с климактерической дамой, роясь в ее далеком прошлом?

Его пыл остыл.

— Николь, это нечестно. Ты не знаешь Джесс.

Она спустила ногу с кровати и подошла к нему. Его окутал ее запах. Взяв его за руки, Николь прижала их к своей груди.

— Филип, я хочу быть с тобой. И два дня заниматься любовью.

В его ладони уперлись твердые соски. Он заглянул ей в глаза. И опять Филипа обдало жаром. Ни разу еще Николь не говорила таких слов. Два дня заниматься любовью. До сих пор она относилась к занятиям любовью как к чему-то обыденному, вела себя так, будто исполняла необходимый ритуал.

Пальцы Филипа начали мять ее груди. Николь выгнула спину и засмеялась.

— Кстати, — прошептала она, — ты этой женщине ничего не должен. Ты сам сказал, что она не заплатит тебе.

Руки Филипа замерли. Он опустил их и отступил назад.

— Николь, все-таки ты чего-то не понимаешь. Джесс для меня очень много значит. Если бы не она, я никогда не встретил бы родную мать.

Николь прищурилась.

— Выходит, по десятибалльной шкале она проходит как десять, а я болтаюсь в районе пятерки.

Она подошла к постели и натянула майку.

— Так вот оно что? — тихо сказал Филип. — Ты согласна помогать детям только тогда, когда в дело вступает его величество доллар? — Он начал мерить шагами комнату. — Черт возьми, Николь, я-то думал, ты не такая, как мой брат. Думал, что тебе в жизни дороги не только деньги. Значит, я ошибся.

Николь рассмеялась. Невероятно, но она смеялась.

— Да почему ты ко всему относишься так серьезно? Если кто-то из нас и ошибся, так, наверное, я. Мне казалось, что тебе нравится проводить со мной время, когда у меня есть возможность.

— Когда у тебя есть возможность, — холодно повторил Филип. — Ты в центре мироздания, да, Николь? Тебе нужен мужчина, которого ты можешь уложить в свою постель, когда у тебя есть время. А когда у тебя его нет, опаздываешь. Да ты хоть раз пришла вовремя? Что все это значит? Тебе непременно нужно быть номером первым?

Слова срывались с языка Филипа помимо его воли. Он видел, что Николь в ярости, но остановиться уже не мог.

— Пожалуй, тебе лучше уйти, — проговорила она.

— Согласен. — Филип взял «дипломат». — Всего хорошего.

Джинни хорошо знала, что к цели ведет не только прямой путь. Не считая последних лет, она всю жизнь добивалась своего кривыми тропками. В этом злобном мире хорошими и добрыми могут быть только всякие Джесс и Лайзы. По крайней мере такие женщины, как Джесс, и такие, какой Лайза была раньше, пока не попалась на крючок Брэда.