Елена Лабрус - Победа для Гладиатора

Она обвивает меня ногами, вжимает в себя так сильно, будто ей мало. Пальцы её путаются в моих волосах. Чувствую: ещё немного — и я не выдержу. А она ещё не готова, не дошла, не дотянулась до искр.

Краем глаза замечаю кресло. Не знаю, как дохожу. Опускаюсь и глубже насаживаю её на себя. Просовываю руку между нашими телами и большим пальцем ласкаю клитор — по кругу, по нарастающей, до тех пор, пока она не вскрикивает и не начинает беспорядочно биться в оргазме.

— Алекс… — шепчут её губы. И от её голоса реально сносит башню. Делаю ещё несколько быстрых толчков и, наконец, разделяю Викину дрожь. Даже не стону, рычу в сокрушительном экстазе — низко и громко.

Боги, если я умер, то пусть это будет здесь и сейчас.

Но я, кажется, не умер. Она лежит на моей груди. Очень тихо. Я слышу только её дыхание. И прижимаю её к себе как самую дорогую на вещь на свете — бережно, крепко и нежно. — Вот теперь можно и позавтракать, — предлагаю я.

— Нет. Теперь я точно никуда не пойду. Сожрём твоих кроликов.

Она подскакивает на моей груди, пока я смеюсь.

— Но можешь выторговать им жизнь, если расскажешь мне сказку.

— Я не знаю сказок. Честно, кровожадная моя.

— Ладно. Тогда расскажи о себе, — соглашается она великодушно и утыкается в мою шею, готовясь слушать.

Я понимаю: ей не нужен успешный и всесильный Алекс Берг. Ей не нужен колючий Айсберг, циничный и жестокий. Ей нужен тот Алекс из прошлого, которого она никогда не знала. Но которого знал я.

— Не знаю, что ты хочешь услышать, — всё же лукавлю я, — думаю, всемогущий Интернет достаточно сведущ, как живут Алексы Берги.

— Зачем мне то, что знают все? — возражает Вика, и я сдаюсь.

— Надеюсь, это будет получше сказки. Исполняет Алекс Берг, — я набираю воздуха в грудь:

— Запомни меня таким, как сейчас

Беспечным и молодым,

В рубашке, повисшей на острых плечах,

Пускающим в небо дым.

Неспящим, растрёпанным, верящим в Джа,

Гуляющим босиком,

Не в такт напевающим регги и джаз,

Курящим гашиш тайком.

В разорванных джинсах, с разбитой губой,

С ромашками в волосах,

Глотающим жадно плохой алкоголь,

Пускающим пыль в глаза.

Нагим заходящим в ночной океан,

Пугающим криком птиц,

С десятками шрамов, царапин и ран,

С укусами у ключиц.

Бесстрашным, отчаянным, смелым и злым,

Не знающим слова ''нет'',

На толику грешным, на четверть святым,

Держащим в ладонях свет.

Запомни мой образ, когда в полутьме целую твоё лицо,

Запомни мой голос и след на стекле

От выдоха хрупких слов…, — голос срывается, и хоть там ещё есть продолжение, замолкаю.

— Чьи это стихи? — поднимает Вика лицо после долгого молчания. И так мучительно вглядывается в мои глаза, словно видит того прежнего Алекса.

— Я не знаю, — качаю я головой и провожу пальцем по её щеке. — Я правда не знаю. Просто запомнил, потому что в них каждое слово — про меня. Но я ведь вымолил своим кроликам жизнь? Стихи Алекс Берг точно никому не читал.

— Кем были твои родители?

— Обычными людьми, — пожимаю я плечами. — Отец сбежал ещё до моего рождения. А мама умерла, когда я был совсем маленьким. Несчастный случай. Меня вырастила бабушка.

Вика молчит, и я слышу, как бьётся её сердце — так трепещет и толкается, что отдаётся эхом в моём теле. Как будто у нас одно сердце на двоих.

— У меня тоже была бабуля, — неожиданно откровенничает она. — Замечательная и стойкая, как мороз в Антарктиде. Отец всегда говорил, что ею можно сваи забивать. Или шурупы закручивать. Они не очень ладили, — вздыхает. — Во мне многое от неё.

— Ты такая же спортивная? — смеюсь, чтобы немного разбавить её серьёзность.

— Такая же языкастая, — пихает она меня локтём в грудь.

— Что ты говоришь… Правда? А ну-ка, покажи язык! А то я что-то не разглядел, пока ты нагло совала его мне в рот.

— Ах, ты!.. — снова бьёт она меня. И в этот раз в бок своим маленьким кулачком. — Ничего я вам не покажу, доктор Алекс Берг. Пациент голоден, и пока не поест, никаких осмотров!

— Тогда придётся вставать, — сокрушённо вздыхаю я. С сожалением снимаю её со своих коленей.

И с ужасом вижу кровавое пятно.

- Чёрт, прости, я...

Открыв рот, Алекс смотрит на свой окровавленный пах, а я на то, что стекает по моим ногам.

- Вика, я, - теперь он переводит глаза на мои ноги. - О, господи! - хватается за волосы и сползает на пол, на колени. Сколько муки в этом взгляде. - Прости, я... Я снова сделал тебе больно. Клянусь, я не хотел.

Он обхватывает меня руками, прижимается лицом к животу. Честно говоря, я и сама не ожидала. Ведь было так хорошо.

- Если бы я в первый раз только знал. Я мог бы бережнее. Мог бы тупо догадаться. Но понял слишком поздно. И...

- Ты не виноват, - перебиваю я и глажу его шелковистые волосы. - Правда, не виноват. Но, кажется, мне надо в душ. И это другое, совсем не то, что ты думаешь.

Он подхватывает меня на руки с такой лёгкостью, что я не успеваю даже возразить.

- Я бы дошла, - вяло оправдываюсь в душе, когда он уже включает воду.

- Я уже принёс, - первым встаёт он под тёплые струи и привлекает меня к себе. Прижимает к груди и говорит куда-то в макушку. - Если это другое, то я правильно понял, что после того раза... ты не беременная?

Я киваю. Стыдно признать, но я ведь забыла выпить противозачаточное. Слышу, как из его груди вырывается тяжёлый вздох.

Да, я знаю, знаю, вечно у меня всё не как у людей. А ведь так хорошо начинался день. Но теперь вот это. Хотя Алекс прав: к счастью, я не беременная. И после этого раза тоже можно ничего не пить. Здравствуй, Красная Армия! И спасибо, что так вовремя.

Алекс оставляет меня одну. Приносит чистые полотенца. Приносит по моей просьбе вещи и сумку. Перерыв всё её содержимое, я нахожу единственную прокладку.

Чувствую себя ужасно. Словно совершила что-то гадкое. Неприятное, грязное. Стыдно, неловко. Конечно, он взрослый мужик, не первый раз сталкивается с женскими критическими днями. Но мне от этого как-то не легче.

Выползаю повесив голову. В этом дурацком рабочем костюме не по размеру. Хочется плакать.

- Вызови мне, пожалуйста, такси, - нахожу Берга снова на кухне.

- Я уже однажды вызывал тебе такси, не поверишь, - усмехается он. - А потом бегал искал тебя по всей округе. Звонил.

Он разводит руками. И я ему верю. Сегодня верю. Но от этого становится только хуже.

- Эй, эй! - снова сгребает от меня в объятиях. - Ну, Вик!

- Прости, - жалобно выдавливаю я сквозь слёзы.

- Да, прекрати ты, честное слово. Мне тридцать шесть лет, что я месячных никогда не видел? Вик, - он поднимает моё лицо, вытирает ладошкой слёзы. - Всё, не о чем плакать. Завтрак. А потом, если хочешь, я сам отвезу тебя домой.

Он усаживает меня за стол, уже накрытый. Вкусно пахнет поджаренным хлебом. И свежесваренным кофе. И неожиданным уютом, утренним, семейным, домашним, которого я никак не ожидала на этой строгой кухне.

- Прости, что я спрашиваю, но всё же на чём ты уехала той ночью? - он намазывает мне маслом тост.

- Даже не знаю, как тебе ответить, - усмехаюсь я. - Сама села к Станиславу в машину.

- Серьёзно? А такси вызвать не пробовала?

- Заткнись, а, - в ответ на его гадкую усмешку вдруг просыпается во мне злость. - Вот не поверишь, я вызвала. И честно думала, что он такси.

- И все эти росписи риэлтерского агентства на кузове, конечно, не заметила?

- Да мало ли что на этих машинах пишут, - я громко стукаю чашкой об блюдце, и Алекс явно косится на недопитый кофе. Боишься? А вот какого хрена тогда пристал? Хотя, кажется, догадываюсь какого. Всё же ревнует, чёртов собственник. А я-то наивно подумала, что ему всё равно.

- Забавно. Значит, это я вас выходит и познакомил? И, знаешь, я, кажется, понимаю, почему Беда. Кстати, - он вдруг подскакивает и грозит мне пальцем. - Никуда не уходи, я быстро.

И, правда, уходит. А я недоумеваю: неужели рассматривал мой подарок?

С ним в руках он и возвращается. Немилосердно отодвинув тарелку, ставит на стол мою яхту.

- Закрой глаза, - заходит он за спину, что-то пряча в руке. - Закрыла?

- Да закрыла, закрыла.

- Вот и не открывай, пока не скажу, - наклоняется он к самому уху.

Что-то невесомо ложится на мою голую шею. Холодит грудь, пока он воюет с застёжкой.

- Открывай, - разрешает он торжественно.

- Это..., - приподнимаю я кулон из белого металла на тонкой цепочке.

- Подарок, - садится он на своё место напротив. - Настоящий подарок. Ты подарила мне яхту, а я дарю тебе паруса. И если присмотреться...

Но я вижу. Практически сразу вижу эту букву «А» в переплетении перекладин паруса для виндсёрфинга.

— Алекс?

— Да, — улыбается он.

— Спасибо!

— Не за что. Допивай свой кофе, — кивает он и не сводит с меня своего пьяняще-синего взгляда. — Или всё же останешься?

— Я не могу, — с трудом отвожу я глаза.

Вот потому и не могу, что становлюсь от него зависимой. Что он не просто меня гипнотизирует — заползает под кожу, настолько глубоко, что я боюсь с этим не справиться. Он разобьёт мне сердце, растопчет, перешагнёт и не поморщится. А я и так наделала столько глупостей, что с потрохами принадлежу ему. Беспощадному Алексу Бергу, о котором я так быстро начала забывать рядом с этим, совсем другим Алексом.

— Правда, не могу. У меня встреча.

И лучше бы я молчала. Его лицо вновь застывает непроницаемой маской.