– Ты только взгляни на мой наряд.

– Да, именно так одеваются девушки из богатых семей, – съязвил он.

Сесили топнула ногой от обиды, – а на ногах у нее были очаровательные босоножки, – и, скрестив руки на груди, пропыхтела в ответ:

– Я как раз не из бедной семьи.

Шейн кивнул на сиденье из чудесной кожи:

– Давай, садись.

Страх и искушение боролись в душе Сесили.

– Шейн Донован, ты прекрасно видишь, что я одета не для прогулки на мотоцикле.

Как любой другой парень, он просто пожал плечами.

– Конечно, в брюках было бы удобнее. Но нам ехать недалеко, так что обещаю, гнать не буду. Подоткни юбку между ногами и мной, и все будет хорошо.

– Как-то это мне не нравится.

– Не будь занудой, Сесили. Садись.

Она наморщила нос, затем то ли хмыкнула, то ли буркнула и уселась позади него, зажав подол платья между ними, чтобы никого не смущать видом того, что находилось под юбкой. Как только она прижалась ногами к ногам Шейна, она ощутила поднявшееся внутри горячее возбуждение.

Сесили подавила его.

Шейн обернулся и подал ей шлем.

Она опять состроила недовольную гримасу, надув губки:

– Боже, что теперь будет с моей прической! Она пропала.

– Не ной как девчонка.

– Интересно, а кто же я тогда?

Шейн ласково обхватил ее подбородок пальцами и поцеловал:

– Девчонка, но какая эффектная!

– Не выношу лести, – рассердилась Сесили. – Мне все равно твоя идея не нравится.

Шейн ухмыльнулся:

– Вдруг потом ты передумаешь, ну а если нет, я больше никогда не буду возить тебя на мотоцикле. Договорились?

– Договорились, – буркнула Сесили, надевая шлем.

Он последовал ее примеру, а потом завел мотор. Мотоцикл взревел, зарычал утробно так, что его рычание эхом прокатилось по улице, от него заложило уши.

Мотоцикл мерно вздрагивал, вместе с ним дрожала и тряслась Сесили. Удивительно, вибрация двигателя возбуждала ее. Радостное волнение огнем пробежало по ее жилам, и кровь закипела от счастья.

Повернув ручку, Шейн газанул.

И тогда возбуждение охватило Сесили целиком. Она ощущала его явственно, каждой клеточкой тела, но особенно сильно – между ног.

Он еще раз дал газу, Сесили тряхнуло с новой силой так, что она испуганно вскрикнула:

– Ой.

Обняв Шейна за талию, она закусила губу, чувствуя, как расслабляется, плывет от возбуждения:

– Боже!

Он рассмеялся, словно греческий сатир:

– Держись.

Мотоцикл рванулся вперед, и она уцепилась, что есть силы, за него. Адреналин выбросило в кровь, Сесили вся задрожала от волнения, сердце колотилось в груди так, словно собиралось выпрыгнуть наружу. Ужасная минута, и такая чудесная!

Волнующая, пьянящая, возбуждающая.

Город летел навстречу и мимо, ветер приятно обдувал кожу, опьяняющее чувство свободы охватило ее.

Через двадцать минут они уже были у цели – перед небольшим кирпичным домиком. Но даже после столь короткой поездки тело Сесили тряслось и вибрировало от только что пережитого напряжения и страха. Езда на мотоцикле оказалась мощным афродизиаком, колени у нее настолько ослабли от сексуального возбуждения, что без поданной Шейном руки, она вряд ли самостоятельно сумела бы слезть с «харлея».

Заметив в ней перемену, он осклабился:

– Как видишь, не все так плохо, не правда ли?

– Болван! – Возбуждение было настолько сильным, что она не знала, как ей быть. Нет, она никогда не простит ему эту выходку!

Ласково обхватив ее за затылок, он посмотрел ей прямо в глаза:

– Скажи, но только честно, тебе ведь понравилось?

– Еще чего, – фыркнула она с возмущением, но затем, встав на цыпочки, поцеловала его.

Поцелуй получился страстным и долгим.

Обняв Сесили за талию, он крепче прижал ее к себе, а тем временем их языки, соприкасаясь друг с другом, затеяли любовный танец. Взволнованная Сесили, желая быть к нему как можно ближе, просунула пальцы сквозь его кудри и, обхватив их, привлекла его к себе.

Их губы то слипались в одно целое, то чуть расходились для того, чтобы, схватив глоток воздуха, тут же соединиться опять.

Его сильные руки крепко обнимали ее: как хорошо было чувствовать над собой их власть, как покойно и радостно было находиться между ними!

Сесили выгнулась, чтобы прижаться к нему плотнее и именно в тех местах, где ей этого больше всего хотелось.

Их разделяло одно лишь дыхание, но чем чаще и взволнованнее оно становилось, тем все меньше и меньше, так им казалось, было расстояние между ними.

Шейн тихо зарычал, его низкое утробное рычание возбуждало ее не менее сильно, чем оглушавший до закладывания в ушах рев двигателя. Застонав, Шейн отпрянул назад:

– Нет, пока не поздно, нам лучше остановиться.

– Да, да, – согласилась Сесили, но ее затуманенный, опьяненный взгляд еще не обрел обычной трезвой ясности.

Он нежно прикусил ее нижнюю губу:

– Мне хочется, чтобы на обратном пути ты ехала без трусиков.

Такая непристойность не только не шокировала Сесили, а, напротив, привела в восторг. Да, он умел заставить ее забыть обо всем. Быть такой же развращенной, как и он.

– О нет. – В ее кратком «нет» было больше согласия, чем отрицания.

– Нет, да. Как только представлю, ты такая вся правильная, элегантная, и в то же время твое влагалище будет тереться о мой зад и сиденье мотоцикла, так сразу тащусь от этого.

Сесили тут же обмякла, у нее едва не подогнулись колени от вспыхнувшего влечения.

Шейн рассмеялся и хлопнул ее по заду:

– Ладно, пошли.


Сесили сидела в кресле с высокой спинкой, внутренне поеживаясь от пронзительного взгляда Кэти, двоюродной тетки Шейна, которая уже не раз осмотрела ее с головы до пят. Восьмидесятивосьмилетняя, со сморщенной кожей, вся седая, тетя Кэти не утратила ни зоркости, ни цепкости взора, ее глаза не смотрели, а впивались, как острая бритва. На ней была довольно яркая детская майка со смешной надписью «Тим Джейкоб», что невольно вызвало у Сесили улыбку.

Острые глаза тети Кэти бегали от лица Шейна к лицу Сесили и обратно.

– Племянник, мне не нравится, как вы милуетесь посреди моего двора.

Краска бросилась в лицо Сесили и залила густым красным цветом ее щеки и шею, но ее гордо поднятый подбородок так и остался гордо поднятым.

Шейн вытянул перед собой ноги, лениво закинул лодыжку одной поверх другой и так же лениво проговорил:

– Простите, тетя Кэти.

Ни по его голосу, ни по его виду не было сколько-нибудь заметно, что он действительно раскаивается.

– Интересно, что бы сказала твоя мама? – не без ехидства спросила тетя Кэти.

Сесили сжала губы от внутреннего напряжения.

Шейн переплел пальцы рук, лежавших на животе:

– Тетя, можете сами позвонить ей и узнать.

Тетя Кэти порылась рукой за подушками своего антикварного дивана, обитого парчой, и вытащила из-под них пачку сигарет.

Лень и невозмутимость Шейна как рукой сняло, он вскочил со стула и, подойдя к ней, протянул руку:

– Отдайте их мне, вы же прекрасно знаете, что вам нельзя курить.

Она небрежно отмахнулась:

– Мой мальчик, мне восемьдесят восемь лет, если мне хочется, я буду курить.

– Тетя, но вам это вредно. – Шейн попытался выхватить пачку из ее рук, но Кэти быстро одернула руку назад. – Тетушка! – произнес он умоляющим голосом.

В ответ, больше не говоря ни слова, Кэти закурила длинную тоненькую сигарету и с явным наслаждением глубоко затянулась.

С глубоким вздохом Шейн опять сел на прежнее место.

От восхищения тетей Кэти Сесили еле заметно улыбнулась.

– Что касается вас, юная особа, – улыбка Сесили не прошла незамеченной. – Разве мама вам не говорила, что не стоит покупать корову ради того, чтобы потом бесплатно раздавать молоко?

Шейн одобрительно хмыкнул.

Выдержка, приобретенная за многие годы работы в политических кругах, не изменила Сесили. Как ни в чем не бывало, она взяла чашку с чаем:

– Должно быть, я нетвердо усвоила этот урок, пропустив его мимо ушей.

Шейн рассмеялся.

Тетя Кэти опять глубоко затянулась и выдохнула длинную струю табачного дыма:

– Должно быть, я несколько старомодна. Я заставляла всех своих мужей, – а их было пять, – ждать свадьбы и первой брачной ночи.

– Я вас понимаю, – очень вежливо, несколько чопорно ответила Сесили.

После очередной глубокой затяжки и выдохнутой струи дыма тетя Кэти махнула сигаретой в сторону Шейна:

– Твоя мама сказала, что ты поменяешь масло в моей машине.

Шейн вздохнул:

– Почему вы не сказали об этом механику, которого я послал к вам?

Подкрашенные брови тети демонстративно приподнялись вверх:

– Я не хочу, чтобы незнакомый человек копался в моем автомобиле. Это классическая модель.

– Да, это ведь «бьюик».

– Точно, – тетя Кэти махнула рукой в сторону кухни. – На задней лестнице нужно починить или закрепить несколько ступенек.

– Ага, кажется, я догадываюсь, кто именно должен это сделать, – насмешливо произнес Шейн.

– Разве так трудно выполнить скромную просьбу твоей старенькой тетки? Это все, что ты можешь для нее сделать.

Минут через десять Сесили уже сидела на площадке между лестницами, поглядывая вниз на Шейна, который чинил вторую ступеньку снизу от основания лестницы.

Наблюдать за его работой, как он забивает гвозди, глядеть на игру его мускулов было для Сесили громадным наслаждением, от одного этого зрелища у нее внутри все так и млело от нежности к нему. Приподняв голову и прищурившись, она посмотрела на солнце. Ей стало немного жаль, что сегодня не очень жарко, тогда бы он скинул майку и трудился голым по пояс.

– Дай мне вон ту отвертку, малышка. – Он протянул руку ладонью вверх, и Сесили тотчас же вспомнила их первую встречу, когда он лежал под кухонной мойкой.

Ей показалось, что с тех пор прошла целая вечность. В его голосе, раньше столь холодно-равнодушном, теперь явственно слышалась нежность и любовь к ней, Сесили.