Майлз притворно вздохнул:

– Никакого шантажа не было бы вовсе, если бы ты держала в тайне свои отношения с Шейном Донованом.

– А также вовремя отвечала на наши звонки, – ледяным тоном произнес Натаниэл Райли.

Сесили пожала плечами:

– Я была занята.

Майлз накрыл ладонью ее руку:

– Конечно, я понимаю, наш брак нельзя назвать браком по любви, и охотно допускаю, что в будущем могут возникать ситуации, когда одному из нас надо будет с пониманием отнестись к личным слабостям другого. Со временем мы научимся понимать друг друга, благоразумие мне не чуждо. Я не против любовных связей, но по очевидным причинам выставлять их напоказ лучше не стоит.

Голос Майлза вдруг упал до шепота, как будто кабинет был нашпигован спрятанными микрофонами:

– Ты привела его к себе домой.

Как они узнали об этом? Впрочем, какая разница! Теперь это не имело никакого значения.

Она взглянула на отца. У него был утомленный вид. Надежда и смутное чувство нежности внезапно побудили Сесили дать ему возможность искупить свою вину перед ней, как дочерью.

– Неужели тебе на самом деле нравится слушать, как твоя дочь и ее жених обсуждают ее внебрачные связи?

Натаниэл Райли переплел пальцы рук и нахмурился:

– Ты ведь сама согласилась, и это соглашение тебя устроило.

Последняя надежда умерла, отозвавшись в сердце тупой ноющей болью.

– Ты прав, отец, никто меня не принуждал.

Было бы крайне глупо это отрицать. Теперь приходилось расхлебывать ту кашу, которую она сама же заварила.

– Похоже, мои отношения с Шейном Донованом никого не волнуют, не так ли?

– Нисколько, – откровенно признался Натаниэл Райли. – Если хочешь, можешь продолжать и дальше, только держи их в тайне.

Сесили презрительно и горько рассмеялась:

– Он ведь не простачок, такие игры ему не нужны. Итак, говорите ваши условия. На что я должна согласиться, чтобы вы оставили Шейна в покое?

– Ничего такого особенного, – как-то весело отозвался Майлз. – Наше соглашение по-прежнему в силе. Мы продолжаем поддерживать твою предвыборную кампанию до тех пор, пока ты хорошо играешь роль верной своему долгу жены.

Как хорошо ей это было знакомо! Слушать это было невыносимо скучно и утомительно. Сколько раз она сидела на подобных деловых встречах и совещаниях – не перечесть. Хотя раньше эти совещания никогда не касались ни ее, ни ее личных дел, но их тональность какой была, такой и осталась. Бесконечные переговоры, закулисные сделки, обмен информацией с целью извлечь выгоду или заручиться молчанием.

Все, больше никогда! Наплевать! Пора положить этому конец.

С нее достаточно. Как же ей все это надоело! Так жить она больше не может и не хочет. Может быть, ей этого никогда и не хотелось. Ей больше нравилось держаться в тени, находиться за кулисами событий и, образно говоря, передвигать фигуры, как в шахматах, до тех пор, пока не удастся нащупать правильную стратегию.

Действовать по указке отца или Майлза Сесили больше не хотела, и главное – быть зависимой от них.

Вкрадчивым, мягким голосом она спросила:

– А если я откажусь от своего намерения участвовать в выборах?

Взгляд отца стал еще острее и пронзительнее, но почти сразу он перевел его на Майлза. Тот молча кивнул.

– Это было бы очень хорошо.

Сесили вдруг осенило, внутри как будто вспыхнул свет, осветивший многое.

– Значит, это было всего лишь вашим «козырем в кармане», для того чтобы я согласилась на ваш план, не так ли?

Майлз скрестил руки на груди, принимая величественный, почти королевский вид:

– Конечно, мы поддерживали твое намерение участвовать в выборах, но это была слишком амбициозная цель.

Они не верили в нее – никогда, ни секунды. Две недели назад столь откровенное признание стало бы для нее ножом, воткнутым в сердце. Но хотя ей было ужасно больно и обидно, это уже не могло сломить ее. А ведь смогло бы прежде, ведь она тоже не верила в себя!

Но не теперь, когда в нее верил Шейн. Нет, она ни за что не подведет его!

– А какова же ваша настоящая цель?

– Ты же знаешь, что благодаря деньгам моей семьи и усилиям крупного бизнеса у меня появилась возможность собрать достаточно средств для предвыборной кампании. Я потратил несколько лет, чтобы приобрести внутри нашей партии и среди лоббистов необходимый вес и положение. Поддержка твоего отца существенно усиливает мое положение. Благодаря нашему браку и поддержке твоего отца на следующих выборах я выдвину свою кандидатуру на должность губернатора штата. – На губах Майлза расплылась самодовольная выжидательная улыбка, как будто Сесили, узнав о его планах, должна была разделить с ним его радость.

Лицо отца тоже сияло от возбуждения, таким радостным она его давно не видела.

– Это не пустые слова, Сесили. Более того, он на этом не остановится, в перспективе мы рассчитываем на Овальный кабинет в Белом доме.

Заветная мечта любого политика, но для отца, увы, она была недостижима, и он сам понимал это.

Майлза буквально распирало от удовольствия. Он напыжился и с торжествующим видом опустился в кресло.

Сесили перевела взгляд сперва на одного, потом на другого и обратно:

– А-а, наконец я поняла, речь идет о власти. Вот оно что!

– О Белом доме, – уточнил Натаниэл Райли.

Сесили фыркнула, и оба политических мужа тут же насторожились.

– Джентльмены, неужели вы забыли, чем кончились попытки ряда губернаторов Иллинойса? Вы метите в президенты, а попадете, как мне кажется, за решетку.

Майлз побагровел:

– Денег у меня и так достаточно.

Да, теперь ему не хватало только власти. У Сесили вдруг заломило в затылке, а потом заболела и вся голова.

– Но я-то, зачем вам нужна я?

Натаниэл Райли наклонился вперед:

– Ты прекрасно подходишь на роль первой леди. Ты знаешь жизнь, знаешь, как делается политика, искушена в ее тонкостях. Тебя с детства исподволь готовили к этой роли, более того, ты как будто создана для этого.

Сесили покачала головой:

– Для того чтобы быть чьей-то женой?

– Моей женой, – поправил ее Майлз, по-прежнему со своей глупой самодовольной улыбкой, словно ожидая услышать от нее слова благодарности и признательности. – Ты в самом деле обладаешь некоторыми талантами, которые не очень часто встретишь.

Что правда, то правда. Сесили выпрямилась и даже слегка откинулась на спинку стула:

– Вы имеете в виду мою способность выкапывать и вынюхивать разные тайны?

– Не только, – невозмутимо произнес отец. – Ты также умеешь извлекать из них пользу и выгоду для нас. Твое искусство может быть крайне полезным.

Стало жутко обидно. Перед глазами у Сесили все расплылось от навернувшихся слез, вера в человечество была поколеблена, но лишь на секунду, потому что в тот же самый миг она вспомнила о Шейне и о других, которые не были похожи на ее отца и жениха. Все-таки люди в большинстве по своей натуре добры и заботливы, как Шейн.

– Я правильно поняла, вы оставите Шейна в покое, если я буду по-прежнему выполнять условия нашей договоренности?

– Да, все так, – подтвердил Майлз. – Он нам не опасен. Мы проявили интерес к его делам только потому, что ты увлеклась им.

– Вот и хорошо, но мне нужны гарантии, что вы больше не проявляете к нему интереса.

Майлз и Райли озадаченно переглянулись, затем оба одновременно уставились на нее.

– Что?

– Я хочу, чтобы вы завтра позвонили мэру и добились его согласия на заключение контракта. Контракт должен быть подписан, причем как можно быстрее.

Это была рискованная игра, но она намеренно пошла на это, зная кухню таких сделок.

По расстроенному лицу Натаниэла Райли было видно, что условие Сесили ему не по душе.

– Боюсь, дорогая, твое условие невыполнимо. Это слишком большая уступка с нашей стороны.

– Вы мне не верите?

– Нет, верим, но только не в данном случае.

Отец, перед которым она преклонялась всю жизнь, смотрел на нее как на очередное препятствие на своем пути, которое надо было искусно и ловко преодолеть.

Но сейчас это было как раз на руку Сесили. Она привыкла использовать малейшие подвижки в позиции или изменения силы для своей собственной выгоды.

– Ну что ж, хорошо, – сказала она, вставая. – Будем и дальше стоять каждый на своем. Мне пора идти. Звоните, теперь я всегда на связи.

Майлз и Натаниэл Райли встали, последний улыбался натянуто и холодно:

– Когда ты уже будешь первой леди, ты поймешь, что это все было сделано исключительно ради твоего блага.

Идя к дверям, Сесили обернулась через плечо с тайной надеждой увидеть какой-нибудь одобряющий отцовский жест, – ничего, и тогда она обронила:

– Я лишь хотела, чтобы ты верил в меня, большего мне ничего не надо.

– Я верю, – закивал головой сенатор. – Вот поэтому мы смотрим на тебя как на члена нашей команды.

Не таких слов Сесили ожидала от него. Его слова прозвучали как печальный похоронный марш над всеми ее надеждами.

Глубоко расстроенная, она вышла из офиса отца, слезы душили ее.

Она еще надеялась на чудо, ее мысль судорожно металась в поисках выхода из непростого положения. Но решение никак не приходило. Руки у нее опустились. Похоже, все было кончено.

Видимо, придется расстаться с Шейном.

Она не хотела, чтобы он пострадал из-за нее. Она ведь ему ничего не обещала, хотя ее молчание было красноречивее любых слов, но оно ничего не значило. Особенно сейчас.

Как хорошо, что она ничего не сказала Шейну о своем намерении разорвать помолвку, он ничего не знал о ее тайных планах, и теперь она снова будет готовиться к свадьбе с Майлзом. Хотя Сесили даже не представляла, как ей убедить Шейна, что их отношения закончились и это к лучшему, но у нее не было выбора. На кону стояла судьба очень выгодного контракта, который до зарезу был нужен Шейну. Хорошо зная его, она не сомневалась, что Шейн не испугается шантажа со стороны Майлза и отца, но его смелость слишком дорого обошлась бы ему. Она не допустит, чтобы пострадала репутация Шейна, чтобы он разорился. Вот и наступил тот момент, когда кому-то надо было позаботиться о нем.