Кирилл сполз по стенке, сев на корточки. Рядом подбадривающе улыбался медведище. Дверь лифта отворилась, и в тамбур, весело подпрыгивая и виляя хвостом, ворвалась знакомая лайка. За ней неторопливо вышел отставник, увидев Кирилла, он как-то странно вздрогнул, а потом, ускорив шаг, подлетел к своей квартире, торопливо пытаясь открыть дверь.

- Простите, вы не знаете, где ваши соседи? – поднимаясь на ноги, обратился к нему Кирилл.

- Откуда мне знать, – буркнул старик, распахивая дверь и затаскивая туда, заинтересовавшуюся было медведем лайку.

- Подождите, можно поговорить? – попытался остановить его Кирилл.

- Я с подлецами не разговариваю! – гаркнул старик и захлопнул перед самым носом Медного дверь.

«А ведь он что-то знает!» Кирилл упрямо нажал на звонок отставника, но дед был  тоже упрям.

- Надьку ищешь?

Кирилл вздрогнул, за спиной стояла все та же старушка с лейкой.

- Ищу, – переключился на любопытствующую Медный.

- Папашка стало быть? – прищурила глаза старушенция.

- Да.

- Я сразу поняла, с Сонькой одно лицо.

Приятная волна пробежала по венам.

- Женат небось? – продолжала бабка допрос.

- Нет.

- Врешь, – отмахнулась она, – от жены с молодой бегал.

- Не знаете, где Надя? – обсуждать свою жизнь Медный не собирался.

Бабка тревожно оглянулась и поманила Кирилла пальцем нагнуться.

- Уехала она с дитем.

- Как уехала?! – почти выкрикнул Кирилл.

Бабка приложила палец к губам, показывая, мол, тише.

- Так и уехала, чемодан собрала и бежать, а этому, – она указала на дверь отставника, – ключи от квартиры оставила. Сказала – не вернусь.

- Не вернусь? – повторил Кирилл, чувствуя, как под ним разверзается пропасть.

- Человека она убила.

Кириллу почудилось, что над ухом прогрохотал гром.

- Как убила?! Кого?

«Да эта бабуля из ума выжила, Надя и убила – бред какой-то!»

- Ну, откуда мне знать кого, да и слышно было плохо. Они тут с этим все шептались, – отставника бабка явно недолюбливала, – а он ей говорит – сдайся, меньше дадут, а она – нет. Соньку подхватила и бежать.

Кирилл, шелестя букетом, потер виски. «Надя убила?! Да она лишний раз комара не мола прибить. Мясо правда безжалостно рубила, но… И мне какой-то бред в голову лезет. Надя, да она ангел. Кирюха, соберись, Надюшу спасать надо!»

- Это вам, – с вымученной улыбкой протянул он розы старухе.

- Ой, ну что вы, – с деланным смущением сразу схватила она букет.

- А это, – Кирилл выгреб все содержимое бумажника, – к пенсии… чтобы вы больше ничего такого никому не рассказывали, – он посмотрел на бабку тяжелым давящим взглядом.

- Уже забыла, – быстро спрятала она в засаленный фартук нечаянное богатство.

Дождавшись, когда старуха, наконец, сгинет, Кирилл опять стал звонить отставнику.

- Я полицию сейчас вызову, – полетела через дверь угроза.

- Послушайте, давайте поговорим, я Наде зла не желаю, я, наоборот, помочь хочу… Я люблю ее, – как легко это оказалось произнести.

За дверью молчали.

- Да я вообще не знал, что у меня дочь есть. Она обиделась и ушла, я ее искал. Ну, может я и подлец, но она не дала мне шансов исправиться, просто бросила меня, – Кирилл исповедовался сейчас не только перед упертым дедом, но и перед Надей, той Надей из прошлого, с большими наивными глазами.


- Заходи, – отставник приоткрыл дверь, пропуская Кирилла.

Протиснувшись в образовавшуюся щель, Медный оказался в чужой квартире, по военному строгой, без излишеств. Дед жил один, вернее не один, а с неунывающей лайкой. Собака, не обратив внимание на гостя, радостно запрыгала вокруг медведя.

На подоконнике маленькой аскетичной кухни Кирилл сразу признал «нашу» орхидею, почувствовал, что это она: «Значит, действительно уехала, не могла она просто так бросить свое «дерево для уюта»».

- Часто не поливайте, – указал он на цветок, – и лучше в поддон лить.

- Без сопливых, – обиделся дед. – Садись, – он пододвинул гостю табуретку.

- Что за дичь эта бабка несла? Какое убийство? – Кириллу не сиделось, от волнения он начал ерзать на жесткой деревяшке. 

- Может и не убийство, но что-то недоброе, это точно. Не от тебя же она бежит? – дед уставился на Кирилла выцветшими проницательными глазами.

- Нет! Зачем ей вообще бежать?

- Не знаю, не призналась она, сказала только, что нехорошие люди за ней идут.

Волнение перехватило горло. Стало трудно дышать.

- И больше ничего?

- Что телефон она выкинет и дозвониться я ей не смогу. Так вот. Ой, попадет девка в беду, – сокрушенно покачал старик головой.

- Не попадет, я не позволю! – Кирилл вскочил и подхватив медведя, обнюханного лайкой, побежал к двери, потом резко развернулся, - Вот визитка, позвоните, если что-то узнаете. Я ей не враг, она мать моей дочери.

- Как можно было такую бабу упустить? Тюфяк, – проводил его дед «добрым» словом.

Кирилл пулей вылетел из подъезда. «Нехорошие люди, нехорошие люди», – крутилось в голове. Кто-то желает навредить Наде, а он ничего не знает! Усевшись в машину и усадив напарником медведя, Медный выехал со двора. Крутнувшись по вечернему микрорайону, Кирилл набрал Терентьева: 

- Она опять пропала! Слышишь?! Пропала!

- По порядку, – услышал он спокойный голос Виктора.

- Витя, за ней кто-то гонится, она бросила квартиру, дерево, забрала Соню и куда-то уехала. Пару часов назад уехала, не так давно, можно же еще догнать?

- Эдуардыч, какое дерево?

- Да неважно – какое дерево! Витя, срочно пошли людей на вокзалы, автостанцию, в аэропорт. Опроси таксистов – не садилась ли к ним девушка в голубой куртке с ребенком, где высаживал. Это все срочно! Слышишь? Сюда, в Березки, пришли наблюдение, камеру в подъезде поставьте – следить, кто у квартиры объявится. Витя, Надя с Соней в опасности!

- Сам куда?

- На жд вокзал.

- Я подъеду.

Кирилл гнал по набережной, объезжая соседние машины, ему недовольно сигналили. Фонари мелькали, образовывая тревожную рябь. «Кто может желать зла Наде? А если это…» У Кирилла были и тайные недоброжелатели, и открытые враги. Как же без них? А если это до него хотят дотянуться через Надю? Но ведь никто не знал про его Кораблеву. Ну да, никто, кроме: Терентьева, Михалыча, Вадика с этой Ангелиной, бывшей жены, Злотникова, охранников с проходной, торговцев на набережной и еще двух десятков случайных свидетелей, а так никто.

«А эта версия про убийство! Да нет, бред! С чего эти старики решили, что она кого-то убила?» Он снова забегал пальцем по экрану телефона.

- Алло, Палыч. Как сам, бодрячком?

- О-у, какие люди, господин Медный! – прилетел с того конца бодрый стальной бас.

- Виолетта Степановна в здравии?

- Потихоньку.

- На пенсию не выпроваживают? – Кирилл старался не выдать волнение.

- Не дождутся. Кирюха, валяй уже со своей просьбой, а то сейчас о погоде начнешь спрашивать.

- Палыч, у нас по городу в последнее время убийства были?

- Кирюша, кого замочил? – хрюкнули в трубке.

- Пока никого. Так что там?

- Ну, были, как без них? Прогнил род человеческий, – бас погрузился в философскую меланхолию.

Кирилл, чуть поразмыслив, решился на главный вопрос:

- Среди подозреваемых молодые женщины с годовалыми младенцами есть?

- Нет, младенцы в убийствах не замечены, – загоготали на том конце.

- А молодые женщины? – а сердце – тук-тук-тук.

- А должны были?

- Палыч, я серьезно.

- Так и я серьезно, – не бывает бывших следователей.

- Я не знаю, – устало произнес Кирилл. – Сообщи, если что нарисуется, ты же знаешь, я в долгу не останусь.

- Кирилл, все сделаем.

- Ну, бывай. Виолетте Степановне мой поклон.

- Передам. Разрулишь дела, приезжай, порыбачим.


На вокзале в вечернее время было многолюдно. Пассажиры с объемными чемоданами толпились у пункта досмотра. Несколько раз пробежав толпу глазами, Кирилл встал в очередь. Кто-то на него косился, возможно, узнали. Плевать. Прорвавшись через досмотр, Медный влетел в старинное здание вокзала. Его оглушила многоголосая какофония, вокруг замелькали лица. Когда-то Кирилл очень любил вокзальную суету, предвкушение дороги и ощущение дурманящей свободы. Да были времена, когда он слыл романтиком, но жизнь умеет из робких мальчиков выколачивать лишние сантименты.


Оббежав несколько раз центральный холл, зал ожидания, камеру хранения, кассы и привокзальный буфет, Кирилл не поленился подняться в комнату матери и ребенка, послонялся у дамского туалета, прошел на платформы, поговорил с полицейским патрулем и носильщиками. Нади нигде не было, ее никто не видел.

«Пилим», – звонил Терентьев:

- Просмотрели камеры, она здесь не появлялась. Я тебя вижу, сейчас спущусь.

Медный задумчиво повертел в руке телефон, сунул в карман, застегнул молнию куртки и отвернул ворот. Холодный ветер, гуляя по платформе, продувал насквозь, обволакивал спину; с неба срывались невесомые снежинки. «Почему я сегодня к ним не подошел? Почему?! – в который раз корил себя Кирилл. – Может они сейчас мерзнут где-то?»

Витек вынырнул из-за металлической колонны.

- Твоя Надежда в ФСБ не служила, со спецслужбами никак не связана?

- А что? – не понял иронии Медный.

- Следы заметает, как заправский шпион, – Терентьев размял в пальцах сигаретку. – Вызвала такси. Пацанчик молоденький их вез. Доехала до торгового центра, вылезла с чемоданом и коляской, крутнулась по первому этажу и вышла. Куда делась – непонятно. Сейчас парни камеры в соседних магазинах просматривают. Подожди, – Виктор поднес к уху телефон, – Да, понятно, и? Работаем, работаем.