— Расскажи обо всем, что видела, — приказал он, сверкая глазами. — С самого начала.

При виде его белого как мел лица сердце Кассандры снова затрепетало. Фалько тяжело дышал. Он и вправду был напуган.

— Почти ничего, — покачала головой девушка, чувствуя, снова начинает трястись от страха. — Мне показалось, что в кустах мелькнул чей-то плащ. Но луна зашла за тучи, так что, возможно, это была птица или мне померещилось. — Кассандра с усилием проглотила перехвативший горло комок. — Ты… ты ее знаешь?

Фалько покачал головой.

— Она похожа на куртизанку. Совсем молодая. Новенькая, должно быть.

Куртизанка. Ну, разумеется. В детстве, в отеческом доме, в самом центре квартала Риальто, Кассандра с ужасом и восхищением внимала болтовне служанок о роскошных, утонченных красавицах, что дарят мужчинам свою благосклонность в обмен на дорогие подарки и туго набитые кошельки. По вечерам женщины высматривали богатых покровителей из окон домов по берегам каналов, выставляли себя напоказ в платьях, открытых почти до сосков. Их красота была совершенной и в то же время странной, загадочной, они походили на экзотических птиц.

Фалько окинул беглым взглядом кусты и надгробия и повернулся к воротам.

— Надо сматываться отсюда. Лучше бы ты меня сюда не приводила. Кто бы ни убил эту несчастную, он может быть где-то поблизости. И наверняка за нами наблюдает. Возможно, он смотрит на нас в этот самый миг.

«Возможно, он смотрит на меня», — подумала Кассандра. Но нет, Фалько не мог быть убийцей. Убийцы так не улыбаются. К тому же будь ее новый знакомый душегубом, он первым делом расправился бы с ней. Не так ли? Но ведь в зарослях действительно кто-то был. Девушка попыталась вглядеться в темноту. Тщетно: убийца мог скрываться где угодно, а выход был всего один.

— Идем, — сказала Кассандра.

На этот раз она позволила Фалько взять себя за руку. Серые кладбищенские статуи обступали их, словно привидения. Лишь за оградой молодые люди вздохнули в облегчением.

— Так ты пойдешь со мной? — спросила Кассандра. — К стражникам.

Фалько встряхнул каштановой гривой и решительно направился в сторону дворца.

— Нет, мы не будем звать стражников и никому ничего не скажем. Ступай домой и забудь о том, что видела.

— Что?! — Кассандра остановилась как вкопанная. — Как ты можешь? Девушку убили. Тело пропало. Тело графини, между прочим. — Она не знала, что потрясло ее сильнее: присутствие в склепе трупа куртизанки или отсутствие Ливианы. — Стражники отправят кого-нибудь сообщить властям. Совет должен обо всем узнать. Они пришлют авогадоре— следователя, чтобы он во всем разобрался.

Фалько резко развернулся, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Кто эта девушка? Неизвестно. Кто ее убил? Мы не знаем. Даже если кто-то из стражников оторвется от вина и игры в кости, сомневаюсь, что магистрат это заинтересует. Преступлением у нас считается то, что может разорить негоцианта или напугать чужеземца. Никто не станет переживать из-за разоренного склепа на Сан-Доменико или из-за мертвой куртизанки.

— А может, ты боишься стражников, потому что сам ее убил. — Кассандра храбро посмотрела Фалько в глаза, рассчитывая увидеть в них кровожадный блеск. Но взгляд юноши был чист и ясен. Впрочем, похоже, у него и впрямь были причины держаться подальше от властей.

Фалько скрестил руки на груди.

— А что они подумают о девице, которая одна разгуливает ночью по кладбищу и болтает с незнакомцами? Простолюдинами к тому же. Что подумают твои родители, если ты вернешься домой под конвоем? Едва ли они обрадуются, узнав, как обожаемая дочурка проводит ночи.

— Мои родители умерли, — просто сказала Кассандра. У нее и в мыслях не было смущать собеседника этим признанием. Оно вырвалось само собой. И она уже столько раз произносила эти слова, что горечь потери уже утратила свою остроту.

Фалько немного смягчился:

— Не родители, так опекуны. Они не поверят, что мы… — Юноша запнулся. — Сплетни разлетятся по городу еще до рассвета. Забавно, не правда ли? Девушка вроде тебя… говорит со мной, — и он протянул руку, легко коснувшись ее волос.

От этого жеста Кассандру бросило и в жар и в холод. Фалько прав. Узнай Агнесса о ночных прогулках, она заперла бы племянницу в доме до скончания дней. А уж если ей станет известно, что ее воспитанница якшается с простолюдинами… Такой поступок, по всей видимости, должен караться монастырем где-нибудь в Испании. Если Лука обо всем узнает, он — тут и думать нечего — расторгнет помолвку, а имя всей семьи будет покрыто несмываемым позором. Маттео, когда войдет в возраст, выкинет их с Агнессой на улицу. И тетка ее никогда не простит.

Рука Фалько скользнула на ее плечо, и Кассандра резко отстранилась.

— Ты прав, — признала она, покосившись на маячившие впереди колонны старого дворца. — Тетя убьет меня или, того хуже, вообще запретит выходить на улицу.

— А стражники воспользуются случаем, чтобы отыграться на моих друзьях и на мне, — подвел итог Фалько. — Они спят и видят, как выжить нас из города. — В голосе юноши появились просительные нотки. — То, что случилось, ужасно, но тут ничего не поделаешь.

Кассандра закусила губу. Удивительно, как много Фалько знал о куртизанках, убийцах и стражниках.

— Идем, — юноша потянул ее за руку. — Тебе не подобает быть здесь в такой час, да еще и в таком… легком наряде. — На этот раз в его голосе не было издевки.

Фалько не выпускал руки Кассандры, пока они не сошли с мокрой кладбищенской травы на тропинку, с которой начиналось имение Агнессы.

— Ты живешь здесь? — Он указал на проступавшее в полумраке здание, такое старое, что в ночи его легко можно было принять за древние развалины.

— Да, дом принадлежит моей тете, — ответила Кассандра.

По небу один за другим прокатился гулкий перезвон. На величавой башне огромного собора на Сан-Джорджо-Маджоре ударили в колокол. Звон созывал монахов и монахинь на заутреню.

Фалько повернулся в сторону укутанного тьмой и туманом Сан-Джорджо и озадаченно потер глаза.

— Так поздно? Прости, Кассандра. Мне пора.

— Куда же это можно отправиться в два часа пополуночи? — поинтересовалась девушка.

— Дела, — небрежно бросил Фалько.

— Неотложные дела в мастерской художника? — вскинула брови Кассандра.

Фалько пожал плечами:

— Такова жизнь! Мне скучать не приходится.

Ветер откинул со лба юноши густые темные пряди, и Кассандра вновь удивилась тому, какие у него глубокие ярко-синие глаза.

— Мы еще увидимся? — Улыбка Фалько осветила предутреннюю тьму.

— Все может быть, — ответила она.

Через мгновение он уже бежал по склону вниз в сторону берега, постепенно растворяясь во мраке.

Хвала господу, Кассандре удалось тихонько пробраться в дом, не перебудив слуг. Челядь Агнессы были под стать ее имению: кто стар, кто слеп, кто глух, а кое-кто и глух и слеп сразу.

Девушка нырнула в постель, стараясь не потревожить Лапку, привольно раскинувшуюся посреди кровати. Произошедшее этой ночью казалось ей сном. Неужели она действительно обнаружила таинственную покойницу? А Фалько! Как же он ее злил! И смущал.

И завораживал.

Стоило Кассандре закрыть глаза, и Фалько снова оказывался рядом: теперь они гуляли по чудесному цветущему лугу. Юноша сорвал цветок и приколол ей в волосы над левым ухом. Белую лилию. Кассандра вдохнула сладкий аромат. Дурманящий. Ядовитый. Его губы коснулись ее губ, сначала робко и нежно, потом грубее, настойчивей, и у девушки перехватило дыхание. Фалько повалил ее на траву, и оказалось, весь луг усеян белыми цветами. А над морем лилий возвышался гроб.

Среди белых лепестков виднелись алые проблески. То была краска, не кровь. Фалько склонился над ней, роняя с кисти алые капли. Двумя размашистыми мазками он нарисовал у нее на груди крест. И Кассандра совсем перестала дышать.

Девушка вскочила так резко, что Лапка, удивленно мяукнув, слетела на пол. Не смея опустить глаза, девушка провела рукой по пеньюару и с облегчением убедилась, что ткань сухая и целая. Сердце под тонким шелком трепетало испуганной птицей. Кассандра откинулась на подушки, прислушиваясь к неровному ритму. Тело ее пылало, охваченное странным, неведомым прежде томлением.

Глава четвертая