Яна Гаврилова - Под натиском Града

Майя снова начинает плакать, а я закрываю лицо ладонями, отчаянно желая отмотать пленку назад. Наверное, я бы пожелал никогда не приходить в тот бар, и не пить ту обжигающую рюмку текилы.

Пожелал бы никогда не встречать Майю.

Пожелал бы никогда не любить ее.

Хотя кого я пытаюсь обмануть? Мгновения с Майей были самыми лучшими в моей жизни, и я бы ни за что от них не отказался. Но я уверен лишь в одном: я бы пожелал никогда не испытывать этого снова.

Любовь разрушила меня.

Причинила уйму боли.

Сделала слабым.

Я отнял у любимой девушки возможность ходить, и все из-за того, что она лишила меня любви.

Я больше не хочу быть тем, кто отнимает.

Виктор Градов больше ничего ни у кого не отнимет.

Я больше не буду любить.

И я больше никогда не выйду на ринг.

И это будет мое наказание за все, что я отобрал.

Виктор

Наши дни

Мне всегда было сложно признавать свои ошибки. Но единственное, что может быть труднее, чем признать свои ошибки, это пытаться их исправить Мне бы хотелось сказать, что я крупно ошибся, когда заставил Викторию участвовать в этом безумии, но я так не считаю. Возможно, наша встреча была единственной правильной вещью, случившейся со мной, за последние пять лет. Я жалею лишь о том, что причинил ей боль и…подарил надежду.

Миллион раз я пробовал заставить себя не приходить к ней, забыть ее адрес и номер телефона, перестать просить, эти чертовы пуговицы, и не думать о ее взгляде, родинке на правом плече и непостижимой одержимости кофеином. Но у меня не получалось. Единственная женщина, к которой меня тянуло так же сильно, как к Виктории, уже однажды предала меня и боюсь второго раза, я бы просто не вынес.

— Ну, ты и придурок, братец.

Андрей стоит в центре моей спальни и смотрит на развернувшийся вокруг хаос, — Так значит в тот день в кофейне, когда ты представил мне Викторию, как свою девушку, ты сам впервые увидел ее. Я правильно понял?

— Абсолютно, — отвечаю я, сдергивая с окон темно-синие шторы.

Брат осуждающе качает головой.

— Ну, ты и…

— Придурок, — я не даю ему возможности закончить, — Да, я в курсе.

Андрей складывает руки на груди, опираясь плечом о дверной косяк.

— И что ты теперь собираешься делать?

— То же, что делал прежде, — отвечаю я, — Существовать в своем привычном мире.

— Чушь, — фыркает брат, — После встречи с Викторией тебе это вряд ли удастся.

— Почему?

— Потому что ты влюбился, — самоуверенно заявляет Андрей и хватает с пола банку краски.

Он тянется за кистью, но я перехватываю ее.

— Можешь идти. Дальше я справлюсь сам.

Брат начинает громко смеяться.

— Не выйдет, Виктор. Я заставлю тебя признать это.

— Заканчивай, — рычу я, — Я не собираюсь ни в чем признаваться.

Стараясь не обращать внимания на смех брата, я открываю банку с краской, и щедро обмакнув в ней кисть, подхожу к стене. Несколько мгновений размышляю, чувствуя, как взгляд Андрея прожигает мой затылок.

— Я серьезно, Андрей, — твердо говорю я, — Проваливай.

Внезапно смех брата стихает. Я слышу, как скрипит матрас, когда он садится на кровать.

— Виктор, она заставила тебя вновь почувствовать, — тихо говорит он, и я зажмуриваюсь, — Ты впервые за пять лет вышел на ринг и не позволил себе проиграть. Благодаря ей, я вновь увидел прежнего Виктора Градова. Виктория вернула тебя к жизни.

Черт возьми, я не могу это слушать.

Но смысл в том, что брат прав. Я размышлял об этом тысячу раз с тех пор, как встретил Викторию. Я не солгал. Когда она вошла в кафе, я действительно перестал видеть всех остальных. Так было лишь раз, но все мы знаем, чем он закончился, а повторения я не хочу.

Я так крепко сжимаю пальцами кисть, что она едва не ломается пополам.

— Посмотри, что ты делаешь.

Открыв глаза, я поднимаю голову и смотрю на стену. И вижу Эйфелеву башню исполосованную белыми линиями. Ту самую, что когда-то нарисовала Майя, но от которой я так и не смог избавиться. Мне не хватило пяти гребанных лет, чтобы стереть ее со стены, а сейчас все изменилось.

Изменилось благодаря Виктории.

Брат становится рядом со мной.

— Еще несколько месяцев назад ты бы хорошенько врезал мне по лицу, предложи я сделать это. Мне, кажется это отличное начало.

— Андрей, я не могу.

— Брат, чтобы смело шагнуть вперед в будущее тебе не хватает лишь одного — встретиться лицом к лицу со своим прошлым.

И Андрей покидает мой дом, оставляя свои слова витать в воздухе.

Майя

Лежа в кровати, я медленно поглаживаю свой едва заметный живот, пока мой муж гремит посудой на кухне и улыбаюсь. Мои глаза закрыты и я чувствую спокойствие, и даже гордость за то, что я смогла справиться. Я больше не ощущаю той ненавистной боли, которая ежедневно преследовала меня и могу действительно по — настоящему улыбнуться.

Виню ли я его во всем произошедшем?

Уже нет.

Я давно перестала злиться, потому что это ужасное чувство мешало мне жить. Я простила его и единственное чего мне хочется, чтобы он узнал об этом.

— Малышка, просыпайся, — говорит Ник, заходя в комнату. С его плеча свисает кухонное полотенце, и он смотрится ужасно мило. Ник подходит к окну и раздвигает шторы. Солнечный свет, моментально проникший в комнату, вынуждает меня сильнее зажмуриться и по-детски сморщить нос.

— Который час? — спрашиваю я, не открывая глаз.

— Четверть одиннадцатого, — отвечает Ник и заползает на кровать, — Ты уже проспала завтрак, а теперь рискуешь проспать еще и обед, — Отодвигает одеяло и укладывается головой на мой живот. Мы с Ником поженились спустя два месяца после аварии, но я даже не надеялась, что этот брак продлиться дольше недели. Мне казалось, что желание Ника жениться на мне, всего лишь жалость, но за все эти годы он доказал, что я ошибалась. Бесчисленное количество операций, курс реабилитации, больницы, капельницы…все это он прошел вместе со мной и, в конце концов, мы справились. Даже, когда врачи сообщили, что я никогда не смогу ходить, Ник не бросил меня. Он пожертвовал ради меня дружбой с Виктором и выбрал любовь.

— Я приготовил оладьи, — сообщает муж и легонько целует меня в живот, — Хотите попробовать?

— Да, но сначала нам нужно в ванную. Поможешь?

Не говоря ни слова, Ник отрывает голову от моего живота, просовывает под меня руки и приподнимает. Затем бережно усаживает в стоящее рядом с кроватью кресло и целует в лоб.

— Жду тебя на кухне, Принцесса.

***

Сквозь шум воды до меня доносится трель дверного звонка, и я решаю, что это мама. С тех пор, как мама узнала о моей беременности, она вернулась из Венгрии, чтобы помогать мне. Вообще то, что я забеременела, оказалось для всех нас полнейшей неожиданностью. Конечно, мы с Ником надеялись когда-нибудь стать родителями, но то, что это случилось так скоро, стало чем-то невероятным. Эта ужасная авария изменила не только мою жизнь и жизнь Виктора, но и жизни наших близких. Каждый день я боролась с живущей во мне ненавистью к Виктору и терялась в бесконечной жалости к самой себе. Эти противоречивые чувства грызли меня изнутри и приносили в тысячи раз больше боли, чем физические травмы.

Когда я покидаю ванную, отчетливый звук мужских голосов режет слух. Их два и каждый из них знаком мне. Один принадлежит Нику, а второй тому, кто все еще не знает, что я простила его. Виктор здесь. В моем доме. И всего лишь небольшой коридор отделяет нас от встречи. Несмотря на то, что я не чувствую ног, мне кажется, что мои колени начинают дрожать, и появляется непреодолимое желание вскочить с инвалидного кресла и убежать прочь, только бы избежать всего этого безумия.

Зачем он пришел? Что ему нужно?

Черт, почему я все еще здесь? Мне нужно заехать на кухню и взглянуть ему в глаза, хотя бы, потому что мне нечего стыдиться. Ведь это не я лишила его возможности ходить, а он меня; Это он пришел в мой дом, и я должна узнать, что привело его сюда.

Но я не могу. Мое кресло будто пристыло к полу, а руки снова парализовало, как в ту страшную ночь после аварии. Я боюсь увидеть Виктора и понять, что все это время я всего лишь обманывала себя. Боюсь, что на самом деле не простила его и вновь начну ненавидеть.

— Мне нужно предупредить ее, что ты здесь, — говорит Ник, и я слышу скрип отодвинувшегося стула. Его шаги приближаются, но я по-прежнему не в состоянии пошевелиться.

Когда мой муж оказывается на выходе из кухни, наши взгляды встречаются, и он останавливается. В его глазах читается паника, и я знаю, что он беспокоится за меня. Он беспокоится за нас. За нашу семью.

Ник выходит из кухни, подходит к моей коляске и опускается на колени. Его глаза находятся на одном уровне с моими, и он пристально вглядывается в них.

— Малышка, — шепчет Ник, будто боясь спугнуть, — К тебе гость.

Ник понимает, что мне не нужно пояснять, что за гость находится на нашей кухне, поэтому просто ждет и ободряюще сжимает мою ладонь.

— Хочешь, чтобы он ушел? — все так же тихо спрашивает муж. Ушел? Ушел, чтобы мы продолжили наше утро, позавтракали оладьями и отправились на прогулку вдоль прохладного озера, делая вид, что ничего не произошло или все-таки позволить Виктору сказать, что привело его ко мне? Я просто качаю головой, зная, что Ник поймет меня.

Муж понимающе кивает и поднимается на ноги. Обходит меня и кладет руки на плечи.