Но нравится.



 


Глава одиннадцатая


Опускаю голову и быстро иду вдоль обочины. Бросаюсь к ближайшему жилищному массиву, чтобы избежать группки людей, прибывающих на вечеринку, сталкиваюсь лишь с парочкой отпетых ребят, приближаясь к домам, которые по большей части погружены в темноту. Уличные фонари и мерцающие тыквы дают немного света, но я приветствую темноту. Точнее, приветствовала, пока не услышала позади чересчур быстро приближающийся звук шагов, который не мог быть ничем иным, как бегом. Украдкой бросаю испуганный взгляд через плечо, готовясь припустить со всех ног – крайне благодарная Тельме за пристрастие к практичной обуви, – а затем резко останавливаюсь, когда обнаруживаю, что ко мне приближается Супермен.

– Кросби? – При виде знакомого человека ритм моего сердца должен бы замедлиться до нормального уровня, но вместо этого оно продолжает колотиться. Он все еще в костюме, но теперь к нему еще присоединились кроссовки и толстая куртка, а красный плащ собрался вокруг шеи, словно он слишком быстро одевался, чтобы обдумать это.

– Хэй, – говорит он, останавливаясь в нескольких футах от меня. Ему трудно встретиться со мной взглядом, возможно, оттого что не может отдышаться, поэтому с секунду я просто наблюдаю, как белые клубы его дыхания рассеиваются в воздухе.

– Что ты тут делаешь? – Думаю о доме, о королевах красоты, обо всем, чем я не являюсь.

– Ты не можешь пойти домой одна. – Он зачесывает пальцами волосы, оставляя торчащие в разные стороны прядки. – Люди вытворяют сумасшедшие вещи на Хэллоуин.

– Я вполне уверена, что все эти люди в твоем доме.

Он быстро улыбается.

– Может быть. Все равно. Пошли.

Хоть это всего лишь тридцатиминутная прогулка, и когда он вернется на вечеринку у него будет много времени, чтобы повеселиться, я чувствую себя обязанной сказать ему пойти домой:

– В этом нет нужды.

– Все равно позволь мне сделать это. – Его руки засунуты в карманы, и я осознаю, что он, должно быть, мерзнет в этом костюме. Черт, я в своем-то замерзла, а о спандексе я вообще молчу.

Квартал мы идем в тишине.

– Как обстоят дела с твоей работой по французскому? – наконец спрашивает он.

– Довольно хорошо. – Я удивлена, что он помнит мои предметы. – Последние пару недель были адом, но, думаю, я в первых рядах. Что насчет тебя? Как экзамены?

– Я доволен биологией и историей искусства, но экономика задала мне жару.

– Два из трех, неплохо же?

Он ухмыляется и пинает кусочек разбившейся тыквы.

– Два из трех – это шестьдесят шесть процентов. Совсем не здорово.

– Кто сказал, что ты не хорош с числами.

– Эй, – внезапно говорит он. – Прости.

Я смотрю на него.

– За что?

– За испорченный вечер. Если ты уходишь из-за Макса или еще чего-то, я не хотел…

Я отмахиваюсь.

– Не волнуйся об этом. Может, сегодняшний вечер просто не был предназначен для этого.

– Это была твоя единственная ночь, чтобы выпустить пар.

– Будут и другие ночи. Например, между Рождеством и Новым годом, или на весенних каникулах…

Он смеется над наводящими тоску сроками.

– Ты не думаешь, что пожалеешь об этом?

Мы минуем тихий квартал, специализированный парк для собак, грунтовые беговые дорожки и голые деревья, окружающие лужайки.

– О том, что меня не исключили?

– О том, что упускаешь то, чего хочешь, изо всех сил стараясь быть хорошей.

– Я хорошая.

– Я знаю.

– Ну, а что насчет тебя? – парирую я.

– А что насчет меня?

– Я видела туалет в здании Союза Студентов пару недель назад. В твоем «списке» не прибавилось новых имен.

Он медлит с ответом. Я ожидаю, что он скажет что-то дерзкое, что-то вроде того, что он еще не обновлял его, но он удивляет меня, когда говорит:

– Я устал от этого.

– От чего? Быть популярным?

– Быть мудаком.

Второй сюрприз за несколько секунд.

– Ты...

– Слушай, Нора. – Он останавливается на углу, высокие деревья загораживает уличные фонари и дома, так что мы окутаны темнотой, только слабые проблески света пробиваются к нам. Я останавливаюсь спиной к деревьям, и когда он шагает ко мне, чувствую холод коры через пальто и джинсы. – Я просто сделаю это, – говорит он, поднимая руку и опираясь ею о дерево возле моей головы. – И если ты не хочешь, скажи «нет».

Он так близко. Наклоняет голову, его рот оказывается всего в паре дюймов от моего, и хотя прежде мы находились с ним в непосредственной близости, такое впервые, и в его взгляде никогда не было какого-либо намерения. По крайней мере, это единственный раз, когда он показал его. Он опускает голову еще на дюйм, затем еще, пока не останавливается в миллиметрах от моих губ, предоставляя мне возможность оттолкнуть его, убежать, не совершать чего-то глупого.

Но мои руки остаются сжатыми в кулаки в рукавах моего пальто, ступни примерзли к мягкой траве, а голова поднята в его сторону. Ожидая того, чего – и я наконец готова это признать – хочу.

Вижу, как его глаза медленно закрываются, а затем рот слегка касается моего. Я никогда не позволяла себе задумываться о том, как целуется Кросби Лукас, но если бы думала, то решила бы, что он будет жестким или агрессивным, распускать руки и бесстыдно тереться бедрами. Но все совсем по-другому. Рука на дереве, и там и остается, в то время как другая находит изгиб моей талии и опускается на него поверх пальто. Чувствую холод его носа, когда он задевает мой, контрастное тепло его губ, и, хотя в настоящий момент шок и трепет занимают ведущее место в моих чувствах, я начинаю испытывать и другие, весьма неожиданные вещи.

Еле заметно вздыхаю, и Кросби, пользуясь возможностью, проскальзывает своим языком мне в рот, осторожно находя мой. Мои пальцы разжимаются ровно настолько, чтобы сжать его куртку, это действие становится разрешающим сигналом, и он шагает еще ближе ко мне, так что теперь я зажата между ним и деревом. Рука на моем боку скользит вверх, чтобы зарыться в мой глупый парик, и когда он пытается оттянуть мою голову назад, тот снимается.

– Что за… – бормочет он и хмурится, глядя на космы в руке.

По правде, сейчас не время смеяться, но именно это я и делаю, лбом утыкаясь в плечо и сотрясаясь всем телом от силы смеха. Я надеялась на что-то новенькое сегодня, но в этом списке ни в коем разе не было Кросби Лукаса.

– Я забыл, – объясняет он. – Извини.

Я смеюсь сильнее.

– Нора.

Чувствую его пальцы под своим подбородком, когда он поднимает мое лицо обратно к своему, и даже в темноте вижу напряжение в его глазах, серьезность, и перестаю смеяться, тогда он снова меня целует, но в этот раз немного интенсивней, немного уверенней. Он не ждет, что я приму его предложение остановиться, да и не должен. Встаю на цыпочки и целую его в ответ, встречаясь зубами, языками, губами, ощущая его хриплое дыхание, слыша голодные звуки, которые он издает, когда наматывает на пальцы мои настоящие волосы, и...

– Дерьмо, – отшатываясь, шепчет он. – Черт.

А затем и я это слышу. Резкий смешанный смех, мужской и женский, доносится от соседнего дома. Они направляются к Ферме Братств, и я ни за что не смогу выйти из-за деревьев с Кросби Лукасом, не вызвав сплетен. Думая также, Кросби подталкивает меня обратно к деревьям, и мы просто стоим там, замёрзшие и разгоряченные, ждем, когда пройдет компания. Минуту спустя они ковыляют мимо, даже не глянув в нашу сторону.

Долгую минуту мы пристально смотрим друг на друга. Не знаю наверняка, как это вышло, но та часть меня, что подавлена новой маской ответственности, снова ожила и еще не готова это завершить, чем бы оно ни было.

– Скажи мне, чего ты хочешь, – говорит он чуть охрипшим голосом.

Я сглатываю. Он кажется искренним и немного нетерпеливым, и я понимаю – отдельные части меня вопят о необходимости поступить ответственно и отправить Кросби Лукаса обратно в дом братства трахаться с Мисс Мэриленд. Но вместо этого я делаю то, что он просит, и говорю ему правду:

– Проводи меня домой.

Он кивает.

– Конечно.

– И пообещай, что мое имя ни при каких обстоятельствах не появится ни в одном списке.

Он вздрагивает так мимолетно, что если бы я моргнула, то пропустила бы это.

– Обещаю, Нора.

Мы идем, и причина нашего быстрого шага лишь отчасти в холоде. Мы не касаемся друг друга, не говорим, а когда подходим к моему дому, я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что мы одни. Кросби тоже осматривается.

– Хочешь, я обойду? – предлагает он. – Войду через окно?

– О. А ты мог бы…

Он рычит и вырывает ключи из моей ладони, затаскивая меня по ступеням к двери:

– Я не ползаю через чертово окно. Это была шутка.

– Я подумала, может Супермен…

– Он прыгает по зданиям. Не вламывается в квартиры.

– Ну я правда не многое знаю о Супермене, Кросби.

Он распахивает дверь и сначала подталкивает меня.

– Я не хочу сейчас говорить об этом. – И затем осторожные поцелуи, что были у дерева, исчезают, сменяясь жаркими, влажными и грязными. Вскоре мое пальто оказывается на полу, и я скидываю ковбойские сапоги из секонд-хенда, не беспокоясь о том, где они приземлятся. Кросби подхватывает меня, словно я ничего не вешу, и я обвиваю ногами его талию, твердые мускулы прижимаются к чувствительной внутренней стороне моих коленей.