– А вот что, – ответил корсар и, подобрав ранее брошенный им на траву свёрток, достал верёвку с привязанным к ней крюком. – Знаете, что это? – спросил капитан у приятеля и, не дожидаясь ответа, пояснил: – С этим пираты идут на абордаж, – усмехнулся он.

– Смотрю, вы основательно подготовились, – одобрительно хмыкнул граф, только теперь догадавшись, зачем капитан заходил в лавку по дороге.

Тэо подошёл ближе к балкону и ловким движением забросил крюк. Лязгнув металлом по каменным перилам, «кошка» прочно вцепилась в них зубьями.

Женщины оставались на балконе, когда вдруг что-то, перескочив через перила, металлически лязгнуло, остро заскрежетало по камню, а через некоторое время застряло в массивных балясинах балконного ограждения. Эстель всмотрелась в предмет и, к своему изумлению, узнала абордажный крюк. Ноги бедняжки просто подкосились, и, чувствуя, ещё немного – и она упадёт, сеньорита ухватилась за руку дуэньи. Фиделина испугано переводила взгляд с «кошки», застрявшей в балясинах, на госпожу, не зная, то ли ей бросаться скидывать крюк, то ли удерживать от обморока девушку.

Но тут на балкон с тазом в руках выскочил сеньор Маркос, и в следующее мгновение вылил воду прямо на уже ухватившегося за верёвку капитана.

– Убирайся отсюда, негодяй! – гневно закричал барон. – В следующий раз это будет не вода для умывания, а содержимое ночного горшка! – пригрозил дон Бернардо. – Я сейчас же прикажу слугам спустить собак! Проваливайте, проходимцы!

В момент, когда на Корбо обрушился шквал воды, моряк по привычке задержал дыхание, как обычно делал на корабле в шторм, но в следующую секунду, сообразив, где он находится, капитан растерялся. С досадой оглядев себя, Тэо снял шляпу с уныло обвисшими перьями, и из неё, словно из кувшина, полилась вода. Граф де Круа подошёл ближе и, взглянув на приятеля, тихо засмеялся:

– Теперь ваш головной убор больше напоминает мокрого облезлого кота. Да и сами вы, капитан, выглядите не лучше, – потешался граф. – Похоже, вам стоит послушаться совета сеньоры Долорес и наведаться к своей Дульсинее завтра, когда её ревностного цербера не будет дома, – смеясь, посоветовал Анри.

Понимая, что друг прав, Корбо вздохнул и сердито нахлобучил мокрую шляпу обратно на голову и как раз вовремя, поскольку дон Маркос успел высвободить крюк из перил и скинуть его с балкона. «Кошка» свалилась точно на макушку пирата, чем вызвала новый взрыв хохота со стороны графа. Подобрав «кошку» и на ходу заматывая верёвку, капитан направился к ожидающим его музыкантам. Не дожидаясь исполнения угрозы хозяином дома, компания, посмеиваясь и перекидываясь шуточками, пошагала от дома.

– Сеньор, мы держали пари, что вам не удастся добиться благосклонности сеньориты, – разоткровенничались трубадуры. – Мы не в первый раз устраиваем концерты под её окнами, но ни разу девушка близко не подходила к балкону. У вас прирождённый талант, сеньор! И если вас застанет нужда, приходите, мы с удовольствием возьмём вас в свою команду, – лукаво предложили парни.

– У меня уже есть команда, – многозначительно отшутился капитан.

– А что это такое вы закинули на балкон сеньорите? – поинтересовался один из них. – Можно взять на вооружение!

– Это пиратская «кошка», – не стал скрывать Корбо.

– Похоже, сеньор, вы не на первый балкон её забрасываете, – засмеялся другой. – Уж больно ловко у вас получается.

– Вы правы, мне не раз приходилось ею пользоваться, – согласился пират и, переглянувшись с графом, засмеялся.

Вскоре пути мужчин разошлись: музыканты направились искать новых клиентов, а друзья направились домой.


Убедившись, что нахальные воздыхатели удалились, сеньор Маркос, удовлетворённо хмыкнув, развернулся и, заметив, что женщины успели ретироваться с балкона, последовал за ними:

– Что это значит? Зачем вы позволили этому проходимцу предположить, что готовы ответить ему взаимностью? – строго обратился дон Бернардо к дочери. – А если бы я не явился? Вы так и дожидались бы, когда этот негодяй вскарабкается сюда? – разразился гневной тирадой отец. – Что вы обе молчите? – возмущался он.

Первая пришла в себя Фиделина:

– Что вы, сеньор, мы и не думали давать повода. Просто сеньорите Эстель стало душно, и я вывела её подышать свежим воздухом, а тут эти господа явились, – объяснила дуэнья, – а когда этот наглец забросил крюк, бедная госпожа так сильно испугалась, что чуть не лишилась чувств.

Строго взглянув на дочь, барон наконец заметил, что девушка действительно ни жива ни мертва.

– Что с тобой, милая? – сменив гнев на милость, поинтересовался отец. – Не бойся, я никому не дам тебя в обиду! – успокаивал он Эстель. – Ничего, скоро на всех этих кавалеров найдётся управа, – важно заверил барон, и девушка удивлённо взглянула на отца, а Бернардо, счастливо улыбнувшись, пояснил: – Господь наконец услышал мои молитвы, дорогая! Сегодня мне принесли письмо. В нём один благородный дворянин просит твоей руки. При этом сеньор готов принять твоего сына и, не желая лишать отца единственной своей отрады, предлагает и мне жить вместе с вами, – радостно сообщил сеньор дель Маркос.

Эстель удивлённо посмотрела на отца:

– И кто же этот господин?

– Граф де Дюран! Мессир недавно прибыл в Мадрид, и, по слухам, он очень состоятельный человек, – уточнил дон Бернардо. – Я уже отправил графу письмо со своим согласием, и завтра после обеда он будет у нас!

Вспоминая рассказ о графе сеньоры Долорес, бедняжка задумалась и печально вздохнула: «Ну почему никто не спрашивает, чего хочет она сама?»

– И как же он узнал обо мне? – ничего не понимая, спросила Эстель.

– О! За это надо поблагодарить нашего друга-адмирала, – засмеялся Бернардо. – Когда сеньор Альканис принял графа за этого негодяя Корбо, то в качестве примирения пригласил француза в свой дом на ужин. В гостях у адмирала месье де Дюран обратил внимание на твой портрет. Помнишь, тот который заказал адмирал? Твоё изображение произвело на графа огромное впечатление! – явно испытывая гордость за дочь, сообщил барон. – Да, я согласен, художник свою работу выполнил великолепно, ты на нём так же очаровательна, как в жизни, – несколько отвлёкся от темы отец и вновь продолжил: – Граф поинтересовался у адмирала, что за девушка изображена на портрете, и дон Хосе рассказал о тебе, а де Дюран, выслушав его, решил сам сделать тебе предложение, – закончил рассказ сеньор Маркос.

Наблюдая за сияющим отцом, Эстель поняла: на этот раз дон Бернардо ни за что не откажется от возможности выгодно её пристроить. Как же! Раз благородный господин не собирается разлучать барона ни с дочерью, ни с внуком, у неё не остаётся никакой возможности отказаться от этого брака. Девушка вздохнула и, с тревогой вспоминая человека, минуту назад исполняющего ей серенаду, она с тоской подумала: «Боже! Что такое ты себе придумала?! Будто желая признаться тебе в любви, капитан пожаловал в Мадрид?! Ты точно сходишь с ума!» – строго сказала себе сеньорита и отправилась спать.

На самом деле, если бы сеньор Альканис знал, чем обернётся для него желание блеснуть перед заезжим графом своим достатком и коллекцией картин, то, возможно, адмирал держал бы язык за зубами. Но заметив искренний восторг и удивление в глазах известно богача, дон Хосе не смог удержаться и решил похвастаться невестой, словно хорошей скаковой лошадью, которую дворянин планировал приобрести.

– На портрете изображена дочь моего хорошего знакомого, барона дель Маркоса, – самодовольно сообщил маркиз и не преминул уточнить: – Эта девушка вскоре станет моей женой.

– Как, она ещё не замужем? – удивился де Дюран и, поймав недоумённый взгляд адмирала, пояснил: – Просто странно, почему девушка такой удивительной красоты до сих пор остаётся свободной.

– Ах да, – усмехнулся адмирал. – Она должна была выйти замуж за другого человека, но случай помог мне, и свадьба не состоялась. Если для сеньориты он стал роковым, то для меня это происшествие оказалось удачным, – довольно проговорил дон Хосе. Граф де Дюран заинтересовался, и сеньору пришлось вкратце рассказать о приключившемся с девушкой несчастье и о его последствиях. Француз заметно разволновался и воскликнул:

– О! Вы так благородны, сеньор! Настолько, что согласны взять девушку с незаконнорожденным ребёнком? – искренне удивился граф.

Но адмирал пояснил: он мечтает получить только Эстель, но не её ребёнка. Видеть ублюдка в своём доме маркиз не желал:

– А мать не соглашается расставаться с сыном. И только это не позволило мне до сих пор заключить брак. Но ничего. Я уверен, скоро упрямица сдастся, и я поведу её к алтарю, – самодовольно улыбнулся маркиз.

Разговаривал граф де Дюран с адмиралом с помощью своего переводчика, и если бы дон Хосе хоть слово понимал по-французски, то услышал, как, одобрительно улыбаясь адмиралу, господин проронил своему помощнику: «Ну и проходимец этот сеньор!» Разумеется, помощник перевёл фразу по-другому: «Конечно, сеньор Альканис, граф понимает вас и полностью с вами согласен». Кроме того, достопочтенный адмирал посетовал на слабость потакающего единственной дочери дона Бернардо. «По-видимому, барон не желает расставаться с нею, поэтому он и не торопится повлиять на неё», – предположил дон Хосе.

Покинув дом маркиза, французы, взволновано переговариваясь, вернулись на корабль. А на утро в Мадрид отправился гонец с письмом для сеньора дель Маркоса, а сам граф, не торопясь, отправился следом. Де Дюран был уверен, что его предложение наверняка заинтересует отца сеньориты дель Маркос гораздо больше, чем требование высокородного сеньора. И в этом граф оказался абсолютно прав…


Капитан Корбо и граф де Круа, договорившись на следующий день вновь наведаться в особняк дона Бернардо, разошлись по спальням. Сердце корсара взволновано трепетало и, не позволяя мужчине сомкнуть глаз, возвращало его к мыслям о любимой. Эстель была совсем рядом, и ему не терпелось её обнять. Если бы Корбо только мог, то, желая приблизить наступление утра, он, наверное, бросился бы самолично поворачивать земной шар. Но ему приходилось только беспокойно ворочаться, и лишь ближе к рассвету капитан всё же уснул.