— Доволен?

— Нет. — Он подошёл ближе и с невозмутимым видом проговорил: — Трусы тоже снимай. Помнится, не так давно ты говорила мне, что будешь хорошей девочкой.

— Когда я такое говорила? – вскинулась я и тут же заметила затаившуюся в уголке его рта усмешку. И снова эта ямочка на щеке…

Блядь! Что я наболтала ему?! И ведь вполне возможно, что я действительно могла сказать что-то такое… На трезвую-то голову могла, а после виски и подавно. Главное, чтобы не наболтала чего-нибудь ещё: про прошлое, о котором мне и самой-то помнить не следовало. Ведь прошлому место в прошлом. В прошлом, мать его!

Ни слова не говоря, я сняла трусики и, скомкав, швырнула Алексу в лицо. Пусть подавится! Не выйдет из меня хорошей девочки, разве не ясно?! Тем более, когда он… Чёрт! Вместо того, чтобы наградить меня одним из своих режущих сталью взглядов, он ловко поймал трусики и, поднеся к лицу, сделал глубокий вдох. Смотрел он при этом на меня так… Так, что я почувствовала, как в животе сворачивается тоненькая спираль. Снова сдвинула ноги и поспешила отвернуться. Почувствовала, как Алекс сел позади меня, уловила запах масла. Приятный, с лёгкими нотками миндаля. Плеч моих коснулись большие ладони, пальцы с лёгким нажимом заскользили по коже, и я подобралась, изо всех сил стараясь абстрагироваться. Это просто масло… Просто руки…

— Теперь здесь. — Алекс скользнул по моим бокам к животу и принялся поглаживать.

Поднялся к груди, мягко обхватил и обвёл соски большими пальцами. Я сглотнула. От груди к животу прошлось несколько тончайших импульсов, соски стали твёрдыми. Чем дольше он трогал меня, тем сильнее разум затягивало туманом и отчаяньем. Мне хотелось крикнуть, чтобы он прекратил. Прекратил делать со мной то, что он делает. Собственное тело предавало меня, собственный разум предавал, и даже остатки души – они тоже меня предавали. Потому что всей душой я хотела почувствовать что-то другое, то, чего никогда не было со мной прежде. Хотела довериться. Вот только память… Память никуда не делась, и среди общего хаоса она, наверное, оставалась последним, что хранило мне верность.

— Алекс… — сдавленно прошептала я, когда он взял мою левую руку. Натёр плечо, локоть, перешёл на предплечье.

От масла кожа приобрела лёгкое мерцание, стала бронзовой. Взяв мою ладонь в свою, он задержался взглядом на запястье. Стиснул челюсти. Я тоже посмотрела на наши руки. Лиловые следы чужих пальцев. Это пройдёт. Много раз проходило, пройдёт и сейчас.

— Просто синяк, — тихо сказала я. – Ничего страшного.

Он ничего не ответил. Натёр вторую руку и заставил встать. Ладони его прошлись по бёдрам – по-прежнему мягко, с лёгким нажимом, но я видела, как на скулах его выступили желваки, стоило ему заметить такие же синяки на ягодицах и ногах.

— Они ведь не успели? – только и спросил он с напряжением.

Я уловила хрипотцу в его голосе. Хрипотцу и что-то ещё, похожее на затаившуюся где-то глубоко ярость. Качнула головой.

— Не успели.

Больше он ни о чём не спрашивал. Поставил мою ступню себе на колени и втёр масло в икру, прошёлся по лодыжке и пальцам. Проделал то же самое со второй.  Солнце ласкало мою спину, Алекс – ступни, и я понимала, что с этим мне уже не справиться. Спираль становилась всё ощутимее, соски оставались твёрдыми. Мне хотелось закрыться, хотелось сдвинуть бёдра, но разве можно закрыться от него?! Губы на моей коленке, два пальца вдоль щиколотки… Я стояла совсем близко, меж его расставленных в стороны ног, и была открыта настолько, насколько не была открыта, должно быть, никогда. И физически, и эмоционально. Понимает ли он, насколько уязвимой меня сделал? Нет. Потому что понять этого не способен никто. Возможно, в полной мере даже я сама. 

Закончив с маслом, Алекс коснулся моей плоти, провёл сверху вниз, слегка проник внутрь и, убрав руку, лизнул пальцы. Я мысленно застонала. Дёрнулась в сторону, но он удержал меня. Дозрел? Так с этого и надо было начинать! К чему все эти игры?! Показать, что он может?! Да может, чёрт его возьми! Даже моё иссушенное, лишённое способности чувствовать тело, он смог вернуть к жизни! Доказал, всё на этом!

Поставив ногу на пол, я опустилась на колени и провела ладонями по его бёдрам к паху. Внушительный бугор красноречиво свидетельствовал о том, насколько он завёлся от собственных игр, и я было хотела помочь ему высвободить член, но Алекс твёрдо перехватил мою руку.

— Не сейчас, — сказал он и поднял меня. – Расслабься и загорай. Если захочешь, попозже можем поплавать.

Я невольно приоткрыла рот, сама не зная, что хочу сказать, но он наградил меня предупреждающим взглядом. Встал и подошёл к борту. Посмотрел на воду. Я же чувствовала внутреннее смятение. Он снова поставил меня в тупик. Он ведь хотел, чтобы моё тело откликалось?! Так вот, добился своего, что теперь? Или теперь ему стало это не интересно, не нужно? Или… Или это я стала ему неприятна?

— Алекс, – окликнула я его, и он сразу же обернулся. Поймав на себе взгляд его серебристо-серых глаз, проговорила: — Моя вчерашняя истерика… Пожалуйста, не обращай на это внимания. Обещаю, что такого больше не повторится. И то что я рассказала… Забудь.

Глаза его потемнели, на скулах снова выступили желваки, вена на шее вздулась. Я замолчала. Добавить мне было нечего, и я просто стояла, глядя на него.

— Пойду принесу нам что-нибудь холодное, — наконец отрезал он, но прежде, чем уйти, проговорил:

— Кажется, я уже говорил тебе, но скажу ещё раз: я никогда ничего не забываю, Стэлла. Никогда.
____
Девочки! Следующая глава будет в понедельник утром! Мне нужно немного времени) Отличных вам выходных! До встречи в понедельник!)

19.1

Стэлла

Часа через три яхта пришвартовалась у берега. К этому моменту я уже вдоволь нагрелась на солнце и теперь сидела под тентом, неспешно попивая холодный чай из высокого стакана. Устроившись на диване с ногами, наблюдала за тем, как яхта пристаёт к причалу, и думала о нереальности происходящего. Сколько раз я мысленно убегала в эти края, прячась от унижений и боли? Сколько раз босиком ходила по белому песку и слушала иллюзорный плеск волн в то время, как чьи-то руки шарили по моему телу, а лица касалось распалённое мужское дыхание? В последние годы Испания стала для меня моим собственным убежищем, уголком, где я была абсолютно свободной в своих желаниях. И вот он: белый песок, плеск волн…

Заметив, как Алекс спустился на пристань, я поднялась с дивана и, запахнув на груди его рубашку, подошла к бортику. Рубашка была длинная и доходила мне чуть ли не до коленей, так что чужие взгляды меня не волновали. Продолжая потягивать чай, я смотрела на Алекса, заметно выделяющегося среди прочих мужчин своей животной энергией и, что уж там, привлекательностью. Высокий, поджарый, отлично сложенный… Стоящий вдалеке мужчина направился ему навстречу и, едва они перекинулись несколькими словами, что-то отдал. Кивнув, Алекс пошёл в обратную сторону, я же, поболтав трубочкой льдинки, обхватила её губами. И здесь у него дела, свои люди… Всё на своих местах, всё там, где нужно ему.

Выдохнув, оттолкнулась от перил и пошла Алексу навстречу. Он как раз поднялся на яхту. Белая расстёгнутая рубашка, светлые шорты… Подойдя, он взял меня за подбородок и, приподняв голову, посмотрел в глаза. То ли своеобразная демонстрация власти надо мной, то ли чёрт знает что ещё!

— Как насчёт вечерней прогулки? – проведя большим пальцем по нижней губе, спросил он и отпустил меня.

Я отошла на несколько шагов, повернулась к нему и только тогда сказала:

— Боюсь, что принцесса превратилась в замарашку ещё до полуночи. Ни туфелек, ни платья… Даже с тыквой беда.

— Насчет тыквы не беспокойся. — Он бросил на меня оценивающий взгляд и добавил: — И насчёт остального тоже. Я об этом уже позаботился.

Оставив меня на палубе, он начал спускаться вниз, я же сжала стакан. Вот же… Дьявол! Позаботился он! Внутри разгоралось желание броситься следом и… А вот что именно «и», я не имела ни малейшего понятия и потому просто присела на шезлонг. Снова поболтала льдинки в стакане и уставилась на берег невидящим взглядом. Пальмы, белый песок…

 

Задумавшись, я не заметила, как Алекс появился снова. Почувствовала лишь опустившуюся на плечо ладонь и подняла голову.

— Туфельки для принцессы, — указал он мне в сторону причала, и я увидела идущего к яхте испанца с двумя большими пакетами в руках. Не прошло и нескольких минут, как он поднялся на борт и, улыбнувшись мне, поздоровался с Алексом.

— Здесь всё, что я просил? – ответил ему Алекс по-испански, и я невольно прислушалась.

Мне всегда нравилось звучание этого языка, нравилось переплетение слов. Как давно никто рядом со мной не говорил по-испански… С тех пор, как в одну из самых тёмных ночей в моей жизни, на руках у меня умер Мигель. Очередная угнанная машина, погоня, лёгкое ранение… и заражение крови. Именно благодаря Мигелю у меня появилось место, где я могла прятаться в минуты отчаяния, именно он рассказал мне про белый песок… И ещё он никогда не трогал меня. Только простые прикосновения – самые простые, без намёка на большее. Грустно улыбнувшись, я посмотрела себе под ноги и снова услышала голос испанца:

— Сперва я подумал, что ты ошибся с размером, Алекс, — с тихим смешком проговорил он и качнул головой. – Но твоя сеньорита… Просто бамбино.

— Эта сеньорита только с виду бамбино, — Алекс посмотрел на меня и, убрав от моего лица волосы, усмехнулся.

— Крошка с характером? – понимающе хмыкнул испанец, и Алекс ответил ему ещё одной самодовольной усмешкой.

Я поджала губы. Резко встала и, не желая слушать продолжение разговора, пошла в каюту. Понимание, что для Алекса я всего лишь игрушка, ничуть не уменьшало моего раздражения и некой отдающей горечью досады. Они думают, что, если я не понимаю сути, можно разговаривать обо мне, как о портовой шлюхе?! Ах, да… Я же и есть шлюха, о чём это я?! Крошка… От этого его «крошка» так и несло пошлостью! Как будто… Не знаю! Меня просто выворачивало от этих усмешек, от небрежности, звучащей в словах. Сильные мира сего… А я кто? Никто! Крошка, бамбино…