Тон крестного мне не понравился. Но ему-то какое дело до моего врача? Я внимательно посмотрела в глаза дяде Толе. Потом смутилась. Ну если уж ему не доверять, пора тогда в дурку. Но решения своего я менять не собиралась.

— Да не беспокойся, тебе-то она зачем? Артем нас прекрасно сбережет, верно ведь?

Я настойчиво посмотрела на своего безопасника. Тот молча кивнул, а крестный поджал губы.

— Ну как хочешь. Пару дней пусть поживет.

Затем он словно замялся и виновато поднял глаза.

— Мирочка, тут такое дело… Я собирал на твоего мужа данные и нашел кое-что о Трофимове. Ты же уже знаешь из папки, что Витя его брат и десять лет назад он ему перешел дорогу? — он пристально посмотрел на меня, а я лишь сдержано кивнула. — Так вот, у меня есть кое-какие записи…

И он достал диктофон и выложил его на стол. Он лучился предвкушением, торжеством. Ни капли сочувствия или понимания там не было.

Я смотрела на крестного, словно видела в первый раз. Словно того, человека, что встретил меня недавно как родную, заменил жесткий и жестокий делец.

И этот диктофон. Глупо, но я не хочу его слушать, не хочу ничего знать. Брат? Брат моего недомужа? Нет, с меня хватит, я сама в этом разберусь, сама залезу в ту папку. Но не так.

Тетя Ира застыла с чашкой кофе в руках. Ее взгляд метался между мной и крестным. Она нахмурилась.

— Анатолий, — она грозно свела брови, — тебе не кажется, что ребята сами в состоянии разобраться в своих отношениях? Тем более они друг друга знают неделю от силы. Что за методы? У Ларика научился?

Теперь она смотрела на него жестко, словно эти слова должны были иметь особое значение для них. И, очевидно, имели, так как лицо крестного приобрело бурый оттенок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ира, не лезь куда тебя не просят! Это мое дело, мое и Миры. Пусть она сама решает, что ей делать с этими знаниями.

Сестра моей матери со звоном поставила чашку на стол. Мгновенно из задорной квохчущей тетушки она превратилась в сильную и волевую женщину.

— Да ты ей и выбора не даешь! Ты прекрасно знаешь, что не читала она ту папку. Сам видишь, да наверняка тебе и Артем говорил об этом.

Я стрельнула в своего охранника гневным взглядом, который тот встретил совершенно спокойно. А вот я спокойна не была.

В последнее время мою жизнь трепало в разные стороны, и причины этому я найти не могла. Должно быть, так сложилось.

Но черт возьми, какого… какого все лезут в мою жизнь, не спрашивая меня! Хочу ли я этого, надо ли мне это? Пока я раскалялась добела, эта парочка не унималась:

— Ира, не лезь, твое дело — пирожки печь? Так и пеки, тебя сюда за этим поставили.

— Это ты так считаешь, индюк напыщенный! А я о ней заботиться хочу, заботиться, а не сажать в очередную золотую клетку.

Разговор набирал громкость. И в конце концов эти двое перешли на крик. Естественно, через какое-то время в дверном проеме показалось Машино лицо.

Она сонно, недоумевающе смотрела на меня голубыми глазами. Губа ее заплыла, а скулу украшал огромный синяк.

— Мира, может, мы с Кириллом пойдем?

На ее тихий голос среагировали лишь двое: я и Артем. Я отрицательно покачала головой, и мужчина молча пошел ее успокаивать. Я все объясню ей утром. Сейчас настало время заткнуть этих двух.

Они по-прежнему препирались. Багровое лицо крестного напоминало помидор. В таком состоянии он не был похож на близкого мне человека, он стоял на своем, теряя контроль над поведением.

Ирония, но сейчас он действительно напоминал мне отца в моменты гнева, которые с каждым годом наступали все чаще. Поэтому меня этим было не смутить и тем более не напугать.

Я смотрела на него, не вслушиваясь в слова. А вот тетя Ира блистала. Она с такой силой отстаивала мою самостоятельность, что я бы прониклась. Но, кажется, я уже утратила веру в людей.

Наконец именно она запнулась, наткнувшись на мой гневный взгляд, и замолчала. Крестный не заметил этого и уже вовсю сыпал оскорблениями, явно недостойными его статуса. Мне стало мерзко.

— Я прошу вас обоих замолчать и уйти. Надеюсь, я понятно выразилась?

Все-таки в воспитании моего папочки есть плюсы. Мне казалось, что лед моих слов сковал все вокруг.

Тетя смотрела на меня как-то странно, иначе. Она внимательно изучала каждую черточку моего лица, словно впитывая их. Наши глаза встретились, и я осознала: она меня понимает. Понимает как никто другой. Именно она заговорила следом:

— Мне надо пять минут, чтобы собраться, я все поняла. Утром я приду, сделаю завтрак и с ребятами посижу, — это был комментарий скорее Артему. — Не думаю, что их стоит оставлять одних в квартире. Перепугаются, не привыкли к обстановке.

Он кивнул, да и я не возражала. Она права, и все здесь присутствующие знали, что утром я снова убегу ото всех на работу.

После этого тетя вышла из кухни, и через пару минут я услышала, как хлопнула входная дверь.

— Ну наконец-то теперь можно поговорить нормально.

Крестный уселся в кресло и потянулся за своей наливкой. Я рывком выдернула у него из-под носа бутылку и вылила это пойло в раковину.

— Я, кажется, попросила оставить меня одну.

Наши взгляды скрестились. Крестный заметно занервничал.

— Мирочка, я все понимаю, тебе за эти дни досталось, но я хочу тебе лишь добра. Послушай меня…

— Нет. Это вы меня послушайте. Сейчас вы уберете свой диктофон и выйдете из моей квартиры, иначе сюда вам путь заказан. Это понятно?

Судя по злому взгляду и поджатым губам, ему было понятно. Он кивнул Артему, но тот не двинулся.

— Не положено оставлять ее одну. Сегодня я заступаю лично.

Дядя Толя удивленно взглянул на него, попутно набирая кого-то в телефоне и бурча под нос ругательства.

Он правильно сделал, что не стал спорить. Все же я дочь своего отца — это бесполезно.

Я почти расслабилась, когда он дернулся в сторону диктофона. Я подумала, что он хочет забрать его. Но тут крестный ловко подхватил аппарат и нажал на кнопку пуска. Голоса Максима и его безопасника разнеслись по кухне:

— Олег, достань мне расписание Вознесенской и распланируй встречу с ней на следующей неделе, скажем, в четверг. И распорядись, чтобы во всех отелях на следующую неделю в моих номерах были шампанское, презервативы и свечи.

— Ты что, ее все равно трахнуть хочешь? Макс, да зачем она тебе? Брату мстить?

— Ну почему же сразу трахнуть. Уверен, что она будет не против. В последнюю нашу встречу я что-то не заметил сильного сопротивления. Ну а что, Олег? Она хочет ребенка, я хочу ее. Тем более, что уж греха таить, мы друг другу симпатичны. Просто надо дать друг другу то, что нам надо. В конце концов я тоже уже не молод и наличие ребенка будет кстати.

— Кстати? Макс, это ребенок! Живой человек. И как ты собрался ей его делать? Заявишься в офис и попросишь ноги раздвинуть? А как…

Не выдержав, я схватила диктофон и отправила его в стену.

Глава 25. Мира

Воцарилась мертвая тишина. Крестный смотрел на остатки аппарата, и его лицо снова приобретало малиновый оттенок. Очевидно, он был не готов к такой моей реакции.

Я же смотрела на него и не двигалась с места. Молчала. Он нарушил тишину первым.

— Я безусловно тебя понимаю. Такая нагрузка на нервную систему и все такое, — слова давались ему с трудом, он скорее цедил их сквозь зубы. — Но ты сейчас не способна оценить жест моей доброй воли. Читала ты там папку или нет, факт остается фактом: тебя снова используют. Я все сказал! Решай сама, кто на твоей стороне.

Он вышел из кухни. Через пару минут оглушительно грохнула входная дверь. Я же опустилась на стол. Второй раз за эту бесконечную неделю я позорно разревелась.

Нащупав на шее подвеску-перышко, я сдернула ее с шеи и отшвырнула в сторону.

Как же я такое допустила? Почему из всего, что со мной случилось, в голове лишь гудело: «Она хочет ребенка. Я хочу ее».

Я думала, что хоть каплю ему нравлюсь. Хоть немного, но решаю сама, с кем спать, с кем быть. Но снова одно сплошное нет! Я — долбаный инкубатор!

Опять все вокруг реализуют свои желания через меня! Послушная дочь — пожалуйста, верная жена — заверните… Что? Родить ребенка для мужа-недомерка — да хоть тройню! Трахнуться? Конечно!

Даже крестный, который лишь дал мне надежду, тут же ее отобрал. Я не просила его об этой опеке, это моя жизнь, МОЯ!

Слезы катились по щекам, а я судорожно всхлипывала. Сквозь рыдания я услышала, как тихонько хлопает входная дверь. Через минуту я бросила взгляд в проем. Там стоял хмурый Артем.

— От Трофимова не было вестей?

Его голос был тихим, обеспокоенным. Это удивительно меня отрезвило. Я вытерла слезы и умылась холодной водой. Молча сделала себе капучино в кофемашине.

Подумав, я еще быстро поставила чашку для эспрессо и нарезала бутерброды. Все это время Артем молча наблюдал за мной.

А я решала, решала, что дальше буду делать. С ним, с Машей и Кириллом, с крестным, тетей. Максимом…

От этого имени в груди начинало нестерпимо печь. Ночь и вечер, пара встреч. Когда он успел так глубоко в меня забраться? Не думать о нем сейчас, нет.

— Он прислал смс незадолго до вашего прихода. Я не читала.

Капучино был горячий, но не обжигающий. Наверху красовалась плотная пенка. Обожаю этот напиток за его мягкость.

Артем хмурился.

— Прежде чем вы решите, что дальше делать, я хочу сказать, что работаю на вас, — его взгляд был жестким. — Не на Филатова, не на Вознесенского, не на Трофимова или даже на своего отца. На вас. И это мой выбор.

— Поэтому ты докладывал свои соображения насчет меня крестному?